Игорь Генералов - Святослав (Железная заря)

• Название: Святослав (Железная заря)
• Автор: Игорь Генералов
• Издательство: Вече
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4992-5

Великий киевский князь Святослав был сыном Игоря Рюриковича и варяжской дочери Ольги. За свою недолгую жизнь Святослав совершил столько деяний, что историк Н.М. Карамзин назвал его "Александром Македонским нашей древней истории". Удачливый полководец, хитрый дипломат, честолюбивый правитель, Святослав снискал у своих врагов ненависть и восхищение, создав впервые в истории могучее Русское государство, с которым вынуждена была считаться вся Европа и даже Второй Рим - Византия.

---

Меж тем из Немогарда вернулся княжич Святослав, да не один, а со своим кормильцем Асмундом. Ждали целый день, и, когда голубое морозное небо начало сереть, санный поезд втёк в городские ворота. Княгиня изо всех сил стараясь не потерять степенность, спешила по переходам увидеть сына. Вернувшихся провели в терем, Святослав, румяный с мороза, звонко закричал: «Мама, мама!» Ольга обняла сына, чувствуя тёплой щекой ещё не отступивший от детского лица уличный холод, мягко отстранила его, передавая нянькам. Асмунд, стряхнув с усов воду от растаявших сосулек, троекратно расцеловался с княгиней.

Пока приехавших с поездом кормили, а возбуждённый с дороги Святослав с веселым визгом носился по терему, Ольга пригласила Асмунда на беседу в свой покой. Слуги носили перемены, Асмунд, истово вкушая, вытирая пальцы о положенный на край стола рушник, рассказывал о приличествующих в таких случаях вещах: о здоровье детей его брата Улеба, мужа старшей сестры Игоря, Сфандры — Игоре Молодом и Акуне, о том, как и чем живёт Ольгов дом. Незаметно перешли на торг. Ольга с интересом слушала о ценах на товары на Хортице и во всём Белобережье, о купцах, приезжающих с дальних земель, о Правде, по которой живут тамошние русы, и как блюдутся законы.

— Торг ныне вырос, — сказывал Асмунд, отправляя в рот очередной кусок выловленной в днепровских борах дичины (к двоезубой вилке, положенной рядом с тарелью он так и не притронулся) — то благодаря ладожанам, что через Киев идут. Однако серебряный ручей всё через Итиль течёт. Улеб сетовал всё, что хазар надо было бить взамен ромеев, тогда тот ручей, глядишь, и в наше русло повернуть бы удалось.

Асмунд осёкся, поняв вдруг, что намёком всуе осудил покойного князя, но Ольга едва заметно повела рукой: ничего, продолжай. Но сбитый разговор дальше уже не шёл. Дальний белобережский родич понравился княгине своей открытостью, приличиями в беседе, и она в знак своего расположения лично подлила ему в бронзовый достакан терпкого выстоянного пива. Такие люди нужны ей, и Ольга, не успев подумать, предложила:

— Наместника надо в землях пришедших к нам вендов, из своих чтоб.

Пытливо посмотрев на Асмунда, поняла, что он ищет, как отказаться так, чтобы не обидеть. Опережая ответ, молвила:

— Ведаю, что со Святославом остаться хочешь. Насильно не неволю службу нести. Подумай, ежели вдруг чего...

Выпроводив Асмунда, прошла к себе в изложню, рухнула без сил после очередного трудного дня на постель и, уже проваливаясь в сон под тёплым крытым камкой покрывалом, вспомнила о сыне, переданном нянькам. С утешительной мыслью, прогнавшей материнский стыд — «завтра увижу, ещё натешусь» — так и заснула.

Глава 4

Древлянское посольство, которое Ольга полагала переложить на Свенельда, прибыло как раз перед её отъездом. Путешествие в северные земли пришлось снова отложить.

Возглавлял посольство ближний боярин Мала, Радок. Лёд на Днепре встал крепко и густо запорошился снегом. По наезженному через реку зажелтевшему от конской мочи санному пути поймать длинной вереницей тянулись возы с подарками: за жизнь русского князя давали большую виру, но была и истинная цель посольства, которую знал лишь сам Радок. Вирой от порушенной чести не откупиться, поздно Мал осознал, что зря пошёл на поводу у советчиков. Нужно было поймать князя Игоря и как татя в тенетах привезти в Вышгород. В таком случае и мести избегли бы, данщиков своих бы унизили, свою честь при том подняв. Тот умён, кто может победить без войны, а Мал проиграет войну русам, потому и принял единственное возможное решение: породниться с Вышегородской ветвью рода Ольговичей. Сам Радок, обросший за долгие годы седой мудростью, не раз обдумывал сначала показавшееся безумным решение своего князя. Выходило, что лучше и не вымыслишь: Ольга осталась вдовой, с единственным малолетним сыном, которого ещё нужно взрастить вопреки суровой жизни. Сам Мал овдовел как два года уже. Сольются две земли в одно княжество, равному которому не будет от древлян до далёких англов. Будет уже единый народ наливаться силой, выплёскиваясь за границы свои и подчиняя себе соседние племена.

Привыкший в течение пути к этой мысли, Радок почти считал дело решённым, представлял себе уже сватовство, потому задело, когда встречать послов выехал, судя по простому кожуху, накинутому на кольчатую бронь, даже не боярин, а обычный кметь из Ольгиной дружины с тремя такими же воинами. Радок, посматривая свысока на встречающего, будто невзначай распахнул бобровый опашень[17] , явив взорам тяжёлое золотое оплечье. Кметь не смутился, кивнул старшему послу как равному, развернул коня и велел следовать за ним.

Приняли их в людской палате. Ольга восседала на высоком резном стольце в долгой ферязи, расшитой по рукавам и подолу золотом и жемчугом, в половом траурном убрусе из тончицы. Послы из сундуков перед ногами княгини раскинули подарки: оружие, узорчье, золотые и серебряные изделия златокузнецов, разом заполнив все пространство, длинно и подробно рассказывали что и откуда привезено. Ольга смотрела, слушала, мужи вятшие[18] , рассевшиеся по лавкам согласно чинам и заведенным местам, дружно гудели обсуждая. Послов не торопили, ожидая речей, которые последуют вслед за всем этим.

В палате тесно, душно, дуром начинает ходить голова. Слуги растворили оконницы. Подарки сворачивали, уносили. Радок чуть заметно волновался, похрустывая в руках грамотой. Свежий морозный воздух, ворвавшийся в палату, придал ему силы.

— Князь древлянский Судислав из древнего и славного рода Амалов, — «древнего» посол подчеркнул нарочно, уравнивая род Мала с родом Ольговичей, — прислал меня испросить прощение у тебя, славная княгиня, и мужей вятших. — Радок низко поклонился, — и заключить мир крепок и нерушим.

Посол выдержал тишину. Ждал услышать гневное: «дарами содеянное не выкупишь!», «месть!», но на лавках безмолвствовали. Здесь уважали послов, уважали княгиню и не выкрикивали поперёд. Радок, не смевший взглянуть в глаза Ольге во время речи, решился и посмотрел на каменное бледное лицо, продолжил:

— Русь осталась без князя, но и древлянам пришло разорение великое, — на том бы Радоку остановиться и обождать, что ответят русские, но его понесло обидой: — Не дело это, данников верных грабить. Не по чести то. Потому князя чести и лишили, умертвив его казнью. Верно, сгоряча содеяно было, но гневен был народ и Мал, дабы власть над землёю сохранить, был вынужден своих людей послушать.

— Вина на Игоре, что ли? Говори прямо, посол! — сказал Свенельд, вызвав волну нарастающего ропота.

— Вина не на одном князе Игоре, — придя в себя изворачивался древлянин, — но и на боярах наших, что во гневе своём склонили Мала к поспешному решению. Что уж Игоря судить? С мёртвого, даже виноватого, вина снимается!

Княгиня подняла вверх белую ладонь, призывая прекратить превращать собрание в судилище. Подождав, пока стихнет ропот, велела послу:

— Продолжай.

Радок, переведя дух, заговорил стройнее, всё более красочнее сплетая словесные узоры так, что не каждый сразу и понял, что предлагает князь Мал. Собрание не успело взорваться криками возмущения, как Радок с поклоном тянул уже Ольге грамоту, а та плавным движением увитых перстнями пальцев принимала её.

В палате наступила звенящая тишина, мышиный писк был бы громче медвежьего рева. Бояре едва не привставали с лавок, пока Ольга читала. Радок облизывал сухие губы и вспотевшим загривком чувствовал, как напряглись древлянские послы позади него. Острым нутряным уколом показалось на мгновение, что княгиня, прочитав, швырнёт ему в лицо грамоту, прикажет травить собаками, а посольство перерезать как свиней. Но Ольга быстрым движением свернула послание:

— Завтра я отвечу, — низкий голос княгини громко и певуче прокатился по палате, — а вечером все честное посольство на пир созываю!

Послы, кланяясь, уходили. Бояре зашевелились на лавках. Свенельд требовательно смотрел на княгиню, с мрачной тенью сомнения во взгляде. Ольга зачла грамоту, в которой Мал превозносил хвалебные речи княгине, в цветистых выражениях описывая ее достоинства, предлагал ей выйти за него замуж и выбрать столицу между Искоростенем и Вышгородом. Молодой и горячий Мина Слудов, едва сдерживая гнев, прошипел сквозь зубы:

— Зарыть послов живьём!

Ольга, опережая начавших осторожно поддерживать Мину бояр, молвила:

— Не много чести — умертвить послов, но лишить их чести — будет много лучше!

Свенельд, усмехнувшись и светлея взором, одобрительно кивнул.

Вечером в просторных княжеских сенях собрались на пир. Древляне, успокоившиеся после первого приема и повеселевшие после бани, рассаживались за столы. Ольга уже была здесь, поглаживала белыми перстами резные ручки кресла. Русы, рассевшись по местам, косо поглядывали на древлян. У гостей в глазах рябило от дорогих одеяний: крытых аксамитом[19] и шелками куньих, собольих, бобровых и лисьих опашней, золотых и серебряных наплечных цепей, расшитых жемчугом наручей, позолоченных шейных гривен. Ели и пили из серебряной посуды, что выставлялась на пиры только в приезд иноземных гостей. По кругу шли чары с дорогим греческим вином, звучали здравицы.