Евгений Санин - Сон после полуночи (Клавдий)

• Название: Сон после полуночи (Клавдий)
• Автор: Евгений Санин
• Жанр: Исторические приключения

Исторический роман писателя Е.Г.Санина рассказывает о трагической судьбе римского императора Клавдия, пожилого ученого, волею судьбы вознесенного на вершину власти, не понятого ни своими современниками, ни его учеными потомками.

Это — пятая книга Серии «Из жизни императоров Древнего Рима».

---

— А еще лучше, возвращайся во дворец!

Император обвел ошеломленными глазами площадь.

— Как! Это они мне?!

— Цезарь, мало ли что может сказать народ? Разве он бывает хоть когда-нибудь довольным?

— Мне? Своему любимому и обожаемому цезарю?! — не слушая тянущего его за полу рваного плаща назад, ко дворцу, Нарцисса, прошептал Клавдий. — За что?!!

Он поднял выроненные монеты, протянул их на ладони шумевшей толпе и, показав рукой на дворец, где была его библиотека и рабочий кабинет с рукописями, пробормотал:

— Вот… Мне больше ничего не нужно! Возьмите, если я этим обидел вас…

Этот его жест и слова переполнили чашу терпения римлян.

— Да он издевается над нами! — послышался вопль.

— Возьми себе эти грязные ассы, на которые ничего нельзя купить!

— И засунь их в глотку друзьям-кровососам!

— Бей их!

Сминая преторианцев, толпа хлынула вперед. Вид крови своих товарищей только раззадорил простолюдинов.

Клавдий во все глаза смотрел, как приближаются к нему размахивающие руками люди. Что-то ударило его в плечо. Пошатнувшись, увидел, как от него отскочил, упав на мостовую серо-зеленый камень. Второй угодил ему в шею. Третий — в лицо…

Дико закричал, бросившись к толпе, кто-то из друзей. Кто это был, Клавдий так и не понял. Его, обезумевшего от страха, не в силах постичь происходящего, подхватили под руки подоспевшие германцы-телохранители и, отбивая от наседавших людей своими длинными мечами, успели-таки втолкнуть в дверь императорского дворца…

Целый час Ксенофонт отпаивал снадобьем Клавдия, который от потрясения потерял дар речи и только беспомощно озирался по сторонам.

Рядом с ним находились Агриппина с Нероном и воспитатель наследника — Сенека, возвращенный из ссылки женой императора.

— Нарцисс… Паллант… — наконец, разлепил бесцветные губы Клавдий — Где они?..

— Да живы, живы! — не скрывая сожаления, ответила Агриппина. — Что с ними сделается? Вителлий — тот, действительно, плох!

— Его хватил удар, когда он попытался остановить толпу, и думаю, что ему не дожить до сегодняшнего вечера! — подтвердил Ксенофонт.

— А Каллист?

Наверняка уже дома! — усмехнулся Сенека и пояснил императору: — Трясется, чтобы чернь не раздробила хотя бы одну из тридцати колонн, что поддерживает его дворец! Ведь это было бы для него хоть и не самым большим, но все же убытком — ибо даже государство сумело приобрести для театра лишь три подобных колонны. На большее — увы, в казне не хватило средств!

Да-да, деньги… Где же их взять, чтобы накормить народ? — пробормотал Клавдий. — Казна пуста, совсем пуста…

Так войди в долю с Нарциссом и Паллантом, и у тебя будет вдоволь денег! — спокойно посоветовал Сенека.

С минуту Клавдий ошеломленно смотрел на него, потом прошептал:

О, боги… а меня забросали камнями!

То были не камни, а хлеб! — поправил императора философ.

— Х-хлеб?..

— Да, цезарь хлеб, который едят твои сограждане, и которым они, справедливости ради, надо сказать, имеют все основания быть недовольными.

— Что же ты раньшё не сказал мне об этом?

— Чтобы снова отправиться на Корсику?

— Ну, нет! Хватит! — простонал Клавдий, не замечая, что с его губ уже срывается пена. - Мои книги читают во всех концах римского мира… Я пишу о царях, осуждая их за ошибки, а сам? С кем сравнят мои потомки — меня?! И какую пищу я оставлю будущим историкам, которые станут писать о времени моего правления? Тот самый хлеб, которым меня забросали на форуме?! Привратник! Где мои «друзья»?!

Если через час… нет — через полчаса здесь не будет Нарцисса, Палланта и всех остальных, то…

Он не успел договорить.

Привратник, впервые видя цезаря в таком состоянии, зажал под мышкой золоченную трость и опрометью бросился вон из спальни.

Нерон озорно свистнул ему вслед.

— Что? — повернулся к нему Клавдий. — Как ты смеешь? Британник! Где Британник?

Где мой сын?!

Теперь уже Ксенофонт выбежал в коридор и через несколько минут вернулся с Британником, бледным и болезненным, в отличие от пышущего здоровьем и сытостью Нерона, юношей.

Император обнял сына и, не скрывая слез, принялся целовать его, желая, чтобы он поскорей вырастал и принимал от несчастного, обманутого всеми, отца отчет в его государственных делах.

— Ранивший — исцелит![36] — по-гречески воскликнул он и, выдержав взгляд Агриппины, которая одной рукой гладила голову Нерона, а другой протестующе указывала на Британника, добавил. — Пусть, наконец, у римского народа будет истинный, а не усыновленный цезарь!

Не успела Агриппина придумать, чем бы ей на этот раз очернить Британника в глазах его родного отца, как двери распахнулись, и один за другим в спальне стали появляться Нарцисс, Паллант, Каллист и Полибий.

— Вот что, друзья мои! — вкладывая в последние слова, особый смысл, сказал Клавдий. — Я долго не замечал ваших грехов и прощал вам то, за что любой другой римлянин, будь он сенатором или даже консулом, давно бы лишился жизни, как лишился ее, скажем, Силан! Ради выгоды, прихоти любого из вас я щедро раздавал должности, прощения и наказания, даже не спрашивая, за что вы казните одного человека и милуете другого! Но чем вы отплатили мне за это доверие?

Он обвел взглядом каждого вольноотпущенника и тоном, какого они никогда не слышали от слабохарактерного и миролюбивого императора предупредил:

— Если через месяц… нет! Если ровно через две недели вы не накормите народ и не наведете в Риме порядок, то…

— Накормим, цезарь! — клятвенно прижал ладони к груди Нарцисс.

— Наведем порядок, можешь не сомневаться! Только не гневайся так на нас! — пролепетал Паллант. — Как говорит мудрейшая латинская пословица — человеку свойственно ошибаться…

— Мы сейчас же отправимся ко мне во дворец и составим нужные эдикты! — добавил Каллист.

— За кувшином такого дорогого вина, которое не может позволить себе даже цезарь? — вскричал Клавдий. — Среди твоих тридцати колонн? А может, закусывая из серебряного блюда, для отливки которого пришлось раздвигать стены мастерской?

Вот уж поистине, что дозволено быку, не дозволено Юпитеру! — намеренно исказил он другую, не менее известную, пословицу и хотел, было, потребовать отчета от вольноотпущенников за все десять лет, но, вспомнив, что его ждет недописанная история Карфагена, вяло махнул рукой:

— Ладно… Делайте пока это дело, а я, как только завершу историю карфагенян, будьте уверены, проверю все до единого эдикты, которые подписывал, доверившись вам.

Позвав с собой Британника, он направился к выходу.

— Да-а… — первым вымолвил Паллант, едва только захлопнулась дверь. — Надо срочно что-то предпринять!

— Что? — видя усмешки на лицах Сенеки, Нерона и Агриппины, простонал Каллист.

— А вот что, пиши! — приказал Нарцисс сидевшему в углу скрибе: — Первое: обеспечить твердую прибыль торговцам, которые помогут срочно доставить в Рим продовольствие…

— Но сейчас зима — штормы, бури! — напомнил Полибий.

— Поэтому мы пообещаем всем, кто пострадает от бури, что возьмем убыток на себя! — кивнул Нарцисс.

— На себя? — поморщившись, переспросил Паллант.

— Второе! — не слушая его, продолжил Нарцисс. — Предоставить большие льготы для лиц всякого сословия…

— Гражданам — свободу от закона Паппия-Поппея! — вставил Каллист.

Нарцисс кивнул скрибе: пиши!

— Латинам — гражданское право! — добавил Гарпократ.

— Годится! — одобрил Нарцисс и, подумав, продиктовал: — А также предоставить гражданское право всякому латину, который построит морской корабль, способный вместить не менее пяти тысяч модиев зерна…

— Десяти тысяч! — поспешно поправил Паллант и, встретив недоверчивый взгляд Нарцисса, пояснил: — За такое право эти люди пойдут на любой риск и не то, что за две — за неделю завалят Рим хлебом!

Нарцисс с трудом дождался, когда раб допишет последнее слово и, приложив к пергаменту свой перстень с изображением Клавдия, помахал готовым эдиктом перед лицами друзей и Агриппины:

— Вот наша вольная, по крайней мере, до тех пор, пока цезарь не допишет историю Карфагена!

— А при чем тут мы? — нахмурилась жена императора.

— А разве мы одни составляли за него эдикты? — вопросом на вопрос ответил Нарцисс. — И мы одни превратили в твое золото доходы с провинций, на которые можно было бы накормить римлян на пять лет вперед?

Агриппина жестом приказала скрибе удалиться и обеспокоено взглянула на своего давнего врага:

— Не время разводить ненужные споры, Нарцисс! Неужели ты думаешь, что мой муж действительно выполнит свое обещание?

— Думаю? — удивился Нарцисс. — Да это было написано на его лице! И не только проверит эдикты, но и напишет новое завещание, лишив этим права наследства Нерона.