Евгений Санин - Между жертвенником и камнем. Гость из Кессарии

• Название: Между жертвенником и камнем. Гость из Кессарии
• Автор: Евгений Санин
• Жанр: Историческая проза

---

ГОСТЬ ИЗ КЕСАРИИ

 (Калигула) Повесть

Третий день ходил по Риму боспорский купец Андромен и никак не мог надивиться.

«Улиц-то, улиц! - пьянея от многоголосой и разноязыкой толчеи, с восхищением думал он. - А уж людей...»

Немало городов и столиц успел повидать он, плавая по Эвксинскому Понту со своими товарами. Был в Синопе, Колхиде. Ходил в Тиру, Аполлонию, Одессос. В Аршамашате Армянском однажды торговал. Но все они по сравнению с Римом - что скифское стойбище перед его родной Кесарией! Один только Форум чего стоит!.. Будь он путешественником, то не стал бы даже тратить времени на плавания по всему свету.

Пришел на Форум и увидел бы все, чем богат и разнообразен мир. Египетское стекло?

Пожалуйста! Нумидийскую слоновую кость? Готовь только серебряные денарии с профилем императора, что можно выменять у менялы. Скифское золото, которого теперь и на Боспоре-то не сыщешь? Сколько угодно!

Еще больше удивил Андрсмена круглый, как пиксида, в которой его жена хранила румяна, храм Весты, богини домашнего очага. Он слушал рассказы окружавших его путешественников, что священный огонь в этом храме день и ночь поддерживают жрицывесталки, давшие обет целомудрия, и только качал головой. Надо же: даже консулы обязаны были уступать дорогу весталке, а если она встречалась осужденному, которого вели на казнь, то преступника отпускали на свободу.

«И почему я не римлянин? - с сожалением подумал Андромен. - Отдал бы свою дочь в весталки, то-то уважение было ей и почет мне, отцу!»

Но он тут же богобоязненно произнес про себя отвращающую молитву, так как вспомнил, какие наказания ждут провинившихся весталок. Ту, по чьей вине гас огонь, безжалостно секли розгами. А нарушившую обет целомудрия, живой закапывали в землю.

И уж совсем поразил Андромена храм Януса Квирита. Нет, не своим видом. Что удивительного в соединенных между собой каменных воротах? Пусть даже и обращенных на восход и закат солнца. В Кесарии было немало храмов куда красивее.

Кесария - переименованный в честь римских Цезарей Пантикапей, столица Боспорского царства, нынешняя Керчь.

 Эвксинский Понт - Черное море.

Удивительным оказалось то, что двери этого храма бога началам конца, по древнему римскому обычаю, открывались во время войны для молитв о победе и закрывались, когда наступал мир.

На этот раз ворота были широки распахнуты. Значит, Рим снова вел с кем-то войну.

«Интересно, с кем?» - подумал Андромен. Сколько городов объехал он со своим другом Трифоном, прежде чем пристать к римской гавани, но во Фракии, Македонии, Пергаме, - всюду было спокойно.

Тучный пожилой сенатор в белоснежной тоге, сквозь которую просвечивала широкая пурпурная полоса1, что-то втолковывал удивительно похожему на него лицом и фигурой молодому римлянину.

Андромен прислушался.

- За целых пятьсот лет двери этого храма закрывались лишь два раза и то на несколько дней!- говорил сенатор. - А прадеду нашего нынешнего императора, божественному Августу всего за сорок лет удалось это сделать трижды! Но ты совсем не слушаешь меня, Авл! - упрекнул он глазеющего по сторонам молодого римлянина.

Андромен проследил за взглядом Авла и увидел вышедшую из круглого храма девушку в белом одеянии. Волосы ее были разделены на шесть прядей и заплетены в отдельные косички. Лицо - прекрасно и недоступно, словно статуя работы великих эллинских мастеров. Казалось, она никого не замечает вокруг.

- Весталка, весталка! - послышался почтительный шепот.

«Ай, да Трифон, вот спасибо тебе, что уговорил меня поехать с собой! Где бы я еще увидел весталку!» - восторженно подумал Андромен, вспоминая события трехмесячной давности, когда он случайно встретился в харчевне со своим давним приятелем, моряком из Херсонеса.

Помолившись за удачу, один Гермесу, а другой - Посейдону, они осушили по кубку приличного вина, и Трифон спросил:

- Где собираешься торговать?

- В Синопе! - ответил он. - Или Геракле. Моя рыба и рыбный соус всюду нужны.

- Это верно, - согласился Трифон. - Но Синопа тоже стоит на Понте Эвксинском, И в ней тебе вряд ли дадут за наших угрей и скатов хорошую цену. Поехали со мной!

- Куда?

- В Рим!

Широкая пурпурная полоса на тунике римлянина означала его принадлежность к сенаторскому сословию.

- В Ри-им? - недоверчиво протянул он тогда и вспомнил, что херсонеситы, действительно, изредка ездили торговать в римскую столицу. Они вообще кичились перед ними, боспорцами, своей дружбой с Вечным городом. А когда на них нападали скифы или сарматские племена, то почему-то обращались за помощью не к императорам, а к боспорскому царю Аспургу.

- Поехали! - уговаривал его Трифон. – Ты продашь там c большой выгодой рыбу, а взамен привезешь стеклянную посуду и краснолаковые вазы!

- Что я буду с ними делать в Кесарии? - сомневался он. - У нас своих сосудов некуда девать!

- А мы продадим часть у меня в Херсонесе, а остальное сбудем скифам в Крыму.

Соглашайся, - настаивал Трифон. - Ведь ты кроме нашего моря ничего и не видел! Что станешь рассказывать детям, когда они вырастут? А я, между прочим, по пути в Рим зайду в гавани нескольких столиц!

Андромен согласился. Они загрузили на судно Трифона хорошо просоленную рыбу, вкатили амфоры с рыбным соусом, затолкали в трюм несколько десятков сарматских пленников, которых моряк купил во время последнего плавания в Танаис. И отплыли из Херсонеса.

И вот теперь, выгодно распродав рыбу, Андромен стоял на самом Форуме и смотрел на сенаторов, римские храмы, даже весталку!

«Еще бы живого императора увидеть! - с затаенной надеждой вдруг подумал он и окончательно развеселился: - То-то бы разинули рты соседи, если б я рассказал им о Калигуле!»

Об этом императоре в Кесарии ходило столько слухов, что не снилось даже Августу. И все они были на редкость противоречивыми. Привезшие известие о смерти Тиберия купцы рассказывали, что римский парод плакал от счастья, когда власть перешла к его приемному сыну Гаю Цезарю Германику или просто – Калигуле2. Сенаторы и простолюдины боготворили его, называя «голубком» и «дитяткой» потому, что родным отцом нового императора был человек редкостной доброты и порядочности Германик, а матерью - не менее благодетельная Агриппина.

Танаис - античный город в низовье Дона с крупнейшим рабским рынком Северного Причерноморья.

Калигула - т. с. «сапожок». Это прозвище Гай Цезарь получил, в качестве лагерной шутки,потому что воспитывался среди воинов и носил одежду рядового легионера.

Кесарийцы переглядывались, слушая о том, как во время болезни Калигулы многие знатные римляне давали обет биться на арене и отдать свою жизнь ради его исцеления, но верили купцам. И как было не верить, если в дни похорон Германика скорбь стояла над всем римским миром. Даже надменный царь царей, парфянский Артабан в знак траура отказался от охот и пиров с вельможами!

На рынке у менялы появились новые боспорские деньги: на одной стороне профиль царя Аспурга с монограммой, на другой - полный титул Калигулы вокруг его худощавого лица с короткой прической и длинным, с небольшой горбинкой носом. Такой портрет мало что говорил о нынешнем правителе Рима. Тем не менее, эти монеты стали пользоваться наибольшим уважением у покупателей.

Прошло всего полгода и новые купцы стали рассказывать, как изменился характер Калигулы после его болезни. Казалось, они говорили о совершенно другом человеке.

Боспорцы слушали, как Калигула массами казнил людей, откармливал предназначенных для цирковых зрелищ хищников телами преступников, убивал одного за другим своих родственников, снова переглядывались и не знали чему верить.

И вот теперь он, Андромен, мог разобраться во всем сам. Зря что ли он оказался в Риме? Да, он будет первым кесарийцем, который увидит воочию императора и расскажет дома в подробностях каков из себя на самом деле Калигула!

Эта мысль захватила его и уже не давала покоя. Андромен расспрашивал словоохотливых завсегдатаев харчевен, где бы он мог поглядеть на Калигулу. Побывал на Палатинском холме с его богатыми дворцами. Перед входом в переполненный цирк, где гремели гладиаторские бои. В храмах, термах, даже близ виллы императора за городом.

Но все тщетно.

Трифон уже ворчал, поторапливая его. Напоминал, что в трюмах - скоропортящиеся товары, грозил уплыть один. Но Андромен и слушать ничего не хотел. С утра до вечера носился он по Риму. И вдруг в харчевне, где, но слухам, однажды пировал с друзьями Калигула, услышал завистливый шепот.

- Гляди, гляди! - толкал бородатый ремесленник своего подвыпившего приятеля. - Сам Каллист...

- Императорский раб?

- Он...

Лица говоривших были устремлены к худощавому человеку лет сорока, одиноко сидевшему за небольшим столом в самом углу, Речь, без сомнений, шла о нем.