Андрей Белозеров - Роскошь нечеловеческого общения

• Название: Роскошь нечеловеческого общения
• Автор: Андрей Белозеров
• Жанр: Детектив

---

Суханов знал, откуда. Не знали этого его партнеры. Они не ведали, что вся долларовая и рублевая наличность была ранним утром вывезена из офиса в двух больших картонных коробках из-под телевизоров и переправлена в один из кабинетов мэрии.

Ключи от этого кабинета имелись только у Суханова, перед запертой дверью сидели двое охранников с автоматами на коленях, а в самом кабинете, потея от ужаса, все трое суток просидел бухгалтер Суханова Борис Израилевич Манкин, шестидесятилетний тихий старичок, отсидевший при Брежневе пятнадцать лет за экономические преступления и взятый Сухановым на работу в качестве высочайшего профессионала бухгалтерского дела.

Суханов был единственным, кто входил в кабинет. Манкин каждый раз вздрагивал от ужаса, и каждый раз Андрей Ильич выходил из этой неожиданной темницы (бухгалтер самолично задвинул окна шкафами, опасаясь то ли наблюдения с соседних крыш, то ли пули снайпера) с карманами, плотно набитыми пачками денег. Он же лично приносил Манкину еду, сигареты и напитки. Каждый раз, забирая деньги, Суханов оставлял бухгалтеру расписки в получении денежных сумм, Манкин прятал эти бумаги во внутренний карман пиджака с таким видом, словно каждая расписка автоматически добавляла к возможному сроку заключения еще несколько лет.

Андрей Ильич прекрасно понимал, что взаимоотношения с местной бухгалтерией сильно усложнили бы обстановку в мэрии во время путча, и, плюнув, решил лично финансировать борьбу.

"Потом сочтемся, - думал он. - А не сочтемся, так все равно - на благое дело денег не жалко. Вообще ничего не жалко, лишь бы продержаться, лишь бы победить".

Они уже собирались ехать на митинг, когда Суханов столкнулся в коридоре с Беленьким.

"Это еще что за номер?" Суханов изумленно воззрился на представителя мощной преступной группировки. Адвокат Беленький защищал интересы большой группы вымогателей, рэкетиров и квартирных "кидал", промышлявших в одном из "спальных" районов Города. Беленький был лицом вполне официальным, вхожим в государственные учреждения, но здесь-то что ему нужно? В такое время?!

- Одну минуточку, Андрей Ильич, - Беленький тронул Суханова за плечо.

- Да. В чем дело?

- Меня просили вам передать...

Беленький протянул Андрею Ильичу небольшой кейс с кодовыми замками.

- Это вам поможет... От наших, так сказать... Для победы демократии...

- Спасибо, нет необходимости, - сухо ответил Андрей Ильич, не прикасаясь к кейсу. - Передайте вашим, что я очень признателен, но мы как-нибудь сами... Справимся.

Он повернулся и быстро зашагал по коридору, догоняя небольшую группу городских чиновников, возглавляемую Гречем.

"Еще не хватало - у бандитов деньги брать... Потом не расхлебаешь. Знаю я эту братву... Нет уж, нет уж, не тот случай..."

Встреча с Беленьким, впрочем, быстро забылась.

Гудящая площадь... Толпа, скандирующая лозунги и приветствия... Мэр и его команда на трибуне, сколоченной за какие-нибудь два часа (конечно, на деньги Суханова)... Автобусы, журналисты, лозунги, плакаты, транспаранты, флаги...

Это был триумф единения власти с народом. Лицо Греча сияло, мэр лучился какой-то сверхчеловеческой энергией, он кричал в микрофон, и ему вторили десятки тысяч горожан - "Фашизм не пройдет!", "Долой коммунистов и их преступных вождей!"

Суханов стоял позади Греча. Он не произносил речей, не выкрикивал лозунгов. Он прислушивался к себе и ощущал, что испытывает теплую, белую зависть к этому одухотворенному, полному решимости, пылающему праведным негодованием человеку.

Толпа в едином порыве вскидывала руки. Она приветствовала и поддерживала мэра-бунтаря, совершенно искренне присоединяясь к власти, которая вырвалась-таки из тисков коммунистической идеи, сделала шаг вперед, подняла голову и повернулась в сторону цивилизованного мира, публично отрекшись от дикого гибрида рабства и циничного феодализма, что культивировался в стране на протяжении семи с лишним десятилетий.

Суханов разглядывал лица в толпе и мысленно прикидывал, во что обошлось ему это единение власти с народом, думал о том, что могло произойти, не окажись у него свободных денег. Или - что произошло бы (и это страшнее всего), окажись они в большом количестве у их с Гречем врагов. Деньги-то у врагов были, но они, по закоренелой коммунистической привычке, пожадничали, решили, как обычно, сделать ставку на один только страх. И на этот раз проиграли.

Конечно, энтузиазм, жажда справедливости, стремление к свободе - это и только это вывело людей на площадь, заставило их строить баррикады вокруг мэрии, подвигло их стоять насмерть. Суханов слышал разговоры в толпе - люди говорили друг другу, что если на них пойдут в атаку и они хоть на секунду своими телами замедлят продвижение нападающих, то уже будут считать, что их земная миссия выполнена.

Однако Суханов думал и о том, как развивались бы события, если бы, скажем, эмиссары, отправившиеся останавливать танковую колонную, не взяли с собой десять тысяч долларов. Вернулись-то они с победными улыбками на лицах, но, разумеется, без денег.

Суханов верил своим людям и знал, что они, конечно же, не прикарманили эти деньги. И даже не спрашивал, куда, кому и за что они заплатили.

- Андрей Ильич, все деньги ушли, - сказал ему Игорь, двадцатипятилетний программист, один из самых перспективных работников "Города" и в то же время весьма ушлый парень, обладающий талантом договариваться с мелкими чиновниками и мелкими начальниками. - Вам написать отчет?

- Нет, не нужно, - ответил Суханов. - Я тебе верю. А меньше знаешь крепче спишь.

- Да, - кивнул Игорь. - У меня вера в человечество тоже слегка пошатнулась. Началось все с ГАИ...

- Не нужно, Игорь, не нужно, - замахал руками Суханов. - Я все могу домыслить. Все. Как говорится, задание выполнили - молодцы. Родина вас не забудет.

Последнюю фразу Суханов произнес очень серьезно. Родина для него, как он сейчас с удивлением начал понимать, не была пустым звуком. Она была Родиной. За которую он и деньги был готов отдать, и дом, и работу, и время, и саму жизнь.

- Это был звездный час, - повторил Суханов. - Сейчас ситуация в корне изменилась. В корне. К сожалению, популярность Павла Романовича в массах стремительно катится вниз. Быстрее, чем хотелось бы.

- Причины вам известны? - спросил Лукин.

- Конечно. Они ясны каждому здравомыслящему человеку. Причины, с одной стороны, - в русском менталитете. С другой - в жесткой конкурентной борьбе за власть. Противники у Павла Романовича достаточно сильны.

- Слишком мягко сказано, - заметил Лукин. - А что вы такое сказали про русскую ментальность?

- Я сказал не про ментальность. Я имел в виду особенности характера. С ментальностью отдельная песня. Я про патологическую тягу к чуду и короткую память. То есть им нужно все сразу. Много и сейчас. Постепенно и долго их не устраивает. Я знаю, о чем говорю. У нас ведь как? Если прибыль меньше ста процентов - никто и разговаривать не будет, какие бы выгодные и интересные предложения ты не выдвигал. Отсюда - все: и нищета, и цены в магазинах, и озлобленность. И преступность. От характера. Салтыков-Щедрин на этом себе литературный капитал сделал. Ведь украсть - по сути дела, и означает получить вот это самое искомое чудо. Не было ни гроша да вдруг алтын, как сказал Островский. Щеголял в ватнике зековском, клянчил у друзей на кружку пива, а назавтра - глядь, в бостоновом костюме, с поллитрой в кармане, угощает дружков сигаретами, вечером дерется в ресторане... Вот оно, настоящее чудо. Пошел, украл и гуляй, пока деньги не кончатся. Или пока не посадят. Это тоже в определенном смысле мужская романтика. У нас ведь народ, в массе своей, тюрьму воспринимает как нечто должное, как что-то вроде службы в армии. Мужик? Ну значит должен посидеть немного, иначе какой же это мужик... Прямо не говорят, но где-то в глубине, в подсознании это держится крепко. Помню, маленький был с каким же упоением мы во дворе пели под гитару: "Вдоль по тундре, по широкой да-а-ароге, где мчит курьерский "Воркута - Ленинград"! С детства эту блатную романтику впитывает народ, и она, сволочь, сидит внутри. А вытравить ее очень трудно... В некоторых, скажем, ее нет совсем, но это, как говорится, классово чуждые элементы, сомнительные типы, их могут уважать и приветствовать, но все равно будут обходить стороной. До конца им никогда не поверят, ибо они чужие. Совсем чужие. И никогда своими не станут. Потому как не сидели, не сидят, а если и сядут, то без всякого удовольствия. И книжки потом будут строчить о том, как в тюрьме права человека нарушаются. А это уж совсем не по-русски. Вот Греч - он как раз из таких, из чужаков. Понимаете, о чем я?

- Мы отвлеклись, - сказал Лукин.

- Нет, мы нисколько не отвлеклись. Все, что я говорю, имеет самое прямое отношение к предвыборной кампании. Я продолжаю тему чуда, с которым Греч, конечно, промахнулся. Если хочешь удерживать свою популярность на высоком уровне, нашему народу нужно дозированно выдавать маленькие такие чудеса, совсем крохотные, но постоянно. Скажем, какие-нибудь премии подкидывать, рублей по сто. Пустяк, а все равно чудо. Потому как ни за что. Просто так. От мэра... Он же, народ, это обожает. Почему наш президент на выборах с такой помпой победил? У него же рейтинг был перед началом кампании - четыре процента. Провал! С таким рейтингом нечего даже лезть в борьбу. А ведь победил! Почему? Потому что грамотно сработала команда, СМИ, имиджмейкеры. Все подключились и создали образ нашего русского рубахи-парня. Народ ему даже теннис простил, классово чуждый вид спорта. А чего же не простить, если президент, закончив игру, кладет ракетку с таким видом, будто после тенниса для игрока нет ничего лучше и приятней, чем двести грамм сорокаградусной! Будто вся беготня по корту в белых штанах - лишь прелюдия к главной части, к основному способу отдыха: баньке с пивом и беленькой из холодильничка. Или все эти пляски его, когда он гопака начинает выделывать - рукава закатает и ну себя по затылку хлопать, коленца откалывать! А что до чуда, то он сам по себе чудо. Стоит только вспомнить все его увольнения и назначения. Бац! - уволен! Хрясь! - назначен! Это тоже элементы чуда. Царской волею, мол, все могу... А Греч? Греч работает на перспективу, народ же этого понять не может и никогда не поймет. Какая, на хрен, перспектива, если ему сейчас хочется? Много и сразу! А постепенно... Кому это нужно? Человек смотрит - его сосед, который недавно без штанов ходил, пустые бутылки сдавал, глядь, купил машину, глядь, на Канары поехал, глядь, мобильный телефон у него пикает каждые пять минут. "А я чем хуже? А мне?.." Какая уж тут перспектива! Сейчас, немедленно, хоть трава не расти! Сейчас, немедленно и по возможности все сразу. А как получить все сразу? Вот возьмем, к примеру, проблему с цветными металлами...