Мэгги Лерман - Цена всех вещей

• Название: Цена всех вещей
• Автор: Мэгги Лерман
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-386-09314-3

Впервые на русском языке! Выдающийся дебют! Роман, который обещает стать классикой молодежного метафизического реализма. Потрясающая, оригинальная история, способная перевернуть сознание.

Для того чтобы исполнить любое желание достаточно обратиться к гекамисту, колдуну, умеющему накладывать заклинания. За умеренную плату конечно же. Но у каждого желания есть особая цена и побочные эффекты. А при использовании нескольких заклятий нежелательные действия многократно усиливаются, так что будьте осторожны.

Чтобы забыть своего погибшего в автокатастрофе парня, Ари отправляется к местной гекамистке. Девушка решает навсегда стереть все воспоминания о бывшем возлюбленном. Однако побочные действия настигают ее. Ари старается найти способ все исправить, но уже слишком поздно. Использовав заклинание в первый раз, она запускает целый ряд нежелательных эффектов, которые оказывают действие на ее друзей и близких.

---

14

Маркос

Я мог бы и дальше болтать с Дианой, успешно избегая встречи с братьями, но Ари нашла нас — точнее, нашла Диану. На меня она даже не взглянула. Лишь сказала «привет» и потащила Диану прочь. Я знал, что не имею права возражать, и потому остался сидеть на песке.

— Давай выбираться отсюда, — сказала Ари, беря Диану под руку. — Давай уедем в Бостон и набьем татуировки.

— Серьезно? — спросила Диана.

— Нет, татуировки — это слишком дорого. Давай уедем в Нью-Йорк и станцуем в фонтане у Линкольн-центра.

Диана расхохоталась, точно сбросила с плеч тяжелый камень. На миг она взглянула на меня — то ли с сожалением, то ли с разочарованием — и тут же пошла вслед за Ари через дюны.

Я не смотрел ей вслед.

Я разглядывал толпу. Она растягивалась и сжималась, пульсируя, точно живое сердце. А потом я услышал крик. Не задумываясь, я вскочил и побежал к ней.

Диана споткнулась, упала и ударилась о кулер щекой так сильно, что на лице у нее мгновенно образовался огромный кровоподтек, хорошо различимый даже в тусклом свете костра.

Она разрыдалась. Ари в замешательстве застыла рядом.

Я опустился рядом с ней на колени и обнял за плечи. Моя рука запуталась в волосах Дианы. Я успокаивал ее:

— Все будет хорошо. Шшш, все не так уж и плохо. Этот дебил уберет отсюда это дерьмо, или я убью его. Шшш, шшш. Все хорошо.

Я стоял рядом на коленях и касался ее лишь для того, чтобы успокоить, не более. И возможно, это означало, что я был самым тупым из всех дебилов на этой вечеринке, в этом городе и во всем мире: я притворялся тем, кто верит в это дерьмо.

15 Уин

Никогда не думал, что мне придется пойти к гекамистке. Я слышал о тех, кто пользовался заклинаниями, дающими привлекательную внешность, или удачу, или мозги, но если уж ты просишь о таких вещах, то наверняка должен быть уверен, что у тебя нет ничего, с чем можно было бы работать. Я не был уродом или тупицей, не отличался катастрофической невезучестью. Я был Уином Тиллманом. Университетским шорт-стопом. Бойфрендом лучшей девчонки в школе. Хорошие отметки. Прекрасная кожа. Успешен во всем. К гекамистам ходили другие люди. Не я.

Я знаю, Ари, конечно, использовала заклинание, но она выбрала этот путь не сама. К тому же тогда Ари была еще маленькой, и все произошло так давно, что сравнивать подобное просто нельзя. (К слову, я бы тоже стер воспоминание о том, как мои родители сгорают в собственном доме. Подобных воспоминаний никому не пожелаешь.)

На одной стороне были те, кто пользовался заклятьями: немного глупые, немного несчастные. На другой стороне я.

Но потом все изменилось. Изменился мир, или мое восприятие этого мира.

На следующий день после того, как Ари устроила истерику в спальне из-за поступления в Манхэттенский балет, у меня случилась паническая атака и пойти в школу я не смог. Мне казалось, я умираю. Я как будто впитал страдания Ари — Ари, которая с того дня не проронила ни слезинки. Я был абсолютно уверен, что мое сердце разорвется, но обнаружил, что паническая атака миновала так же быстро, как и ее истерика.

Даже быстрее, потому что по сути не была моей собственной.

Очередная паническая атака случилась во время репетиции нашей группы, когда я не смог попасть в ноты. В последующие несколько недель я пережил панические атаки в машине, в душе и на полу в собственной комнате. Мне пришлось изучить этот пол досконально. Даже ощущение шероховатого ковролина от стены до стены могло вызвать приступ удушья.

Я не мог спать.

Три дня подряд я валялся в кровати до двух-трех часов дня.

Мама думала, что я заболел, но я не был болен, я плакал. Рыдал до изнеможения. Мама водила меня на прием в клинику, но там я чувствовал себя прекрасно и выглядел как обычно.

Я всегда был склонен к депрессиям и самокопанию. Я думал о некоторых вещах так напряженно, что в моем сознании они рассыпались и разлетались на куски. Маркос называл меня мрачным типом, но ему всегда удавалось меня взбодрить. Тут было другое.

Вокруг все было в порядке. Не в порядке был я.

Я искал в Интернете антидепрессанты. Но, если ты молод, таблетки порой могут оказывать противоположный эффект — и ты становишься еще несчастнее, почти готовым к самоубийству. Еще я слышал, что от таблеток толстеют, и потому жутко боялся стать поперек себя шире. Я не стал рассказывать маме, как все плохо.

Я рассказал Ари. Конечно, рассказал, ведь мы делились друг с другом абсолютно всем. Но обрисовывать весь масштаб бедствий не стал. Я никогда не говорил, что «подумываю о самоубийстве». Я сказал, что «думаю о смерти», хотя это совершенно разные вещи, ведь каждый иногда думает о смерти, но не каждому хочется ее пережить. Далеко не все думают о балке и веревке или о лезвии и ванне.

Не сказать чтобы я думал об этом каждый день. Нет. Большую часть времени я пребывал в отличном настроении. Проще всего было с Маркосом. Я знал его целую вечность и обводил вокруг пальца легко и просто. Это было шоу. Час Маркоса Уотерса. Все, что от меня требовалось, — придерживаться своей роли.

Тяжело было во всех остальных местах. Очень тяжело. Порой я даже начинал задыхаться. Мама стала считать меня аллергиком, поскольку происходящее не укладывалось у нее в голове. Но дело было не в аллергии, не в окружающей среде и не в глютене. Дело было во мне. Мой мозг не мог нормально работать. Не мог ощущать радость от того, что я был Уином Тиллманом.

В одиннадцатом классе одна из девочек, Кейтелин, вернулась после летних каникул настоящей красавицей. Ее успешно сработавшее заклинание заставило меня серьезно задуматься о таком способе устранения панических атак. Идти к гекамистке — вот что мне нужно. Вряд ли мне удалось бы осуществить задуманное на неделе, когда я буквально тонул в отчаянии, а эта девочка с блестящими волосами, Кейтелин — в компании Ари и Диана звали ее Кей, — казалась вполне благополучной. Я спросил Ари, что она обо всем этом думает.

— Я не уверена, что заклинание сделало ее счастливой, — сказала Ари.

— Такие сиськи никому бы не помешали, — заявил Маркос, однако по его тону я понял, что на самом деле друг считает ее отвратительной.

Но я тоже был отвратительным.

На свете осталось не так много гекамистов — большинство из них давно вымерли. Последние двадцать лет вступать в ковен было запрещено. Во всех Штатах их осталось тысяч десять, а в Кейп-Коде только один — пожилая леди, которая, казалось, жила здесь вечно. Поэтому я был сильно удивлен, когда, заявившись после школы к ней домой, я обнаружил там одного-единственного человека. И этот человек был моим ровесником.

Девушка сказала, что ее зовут Эхо, и сразу же мне понравилась. Не в романтическом смысле, нет. Я ничего не позволял себе даже с Ари, которую любил, просто эта девочка казалась доброй. На кухонном столе у нее лежали недоеденное яблоко и колода игральных карт, я помешал раскладыванию пасьянса. Мне показалось, в этом было что-то обыденное.

Что-то чисто человеческое.

Я сел рядом с разложенным пасьянсом. Эхо села напротив.

Я не особенно обращал внимание на окружающую обстановку, но мог бы назвать это место обшарпанным. Здесь и для одного человека едва хватало места, не говоря уже о семье.

Стоявший посреди комнаты угловой диван отделял зону кухни от зоны гостиной. Я запомнил это из-за того, что мне постоянно казалось, будто я вот-вот перекувырнусь через него.

О маленьких пространствах и неудобной мебели я знал не понаслышке. А также о дешевых конструкциях и старом, дурно пахнущем ковре. В такой обстановке я чувствовал себя как дома.

— Где же гекамистка? — спросил я, чтобы не отвлекаться на другие мысли.

— Ушла, — ответила девушка.

— О-о…

Повисла пауза, секунды текли, как вода из неисправного крана.

— Итак, тебе нужно заклинание. — Кончиками пальцев Эхо подняла яблочную кожуру и выбросила ее в мусорку. — Что с тобой не так?

Я почувствовал, как в груди что-то треснуло и надломилось. Я находился на грани того, чтобы снова удариться в слезы.

— Мне… грустно, — сказал я.

Как нелепо. Такое глупое, маленькое слово, совершенно не отражающее правды. Ей следовало бы поднять меня на смех и выставить прочь из своей крошечной квартирки.

Она этого не сделала.

— Насколько грустно?

— Достаточно грустно, чтобы я пришел сюда, — ответил я.

Это была почти шутка, но она не смеялась, и от этого мне казалось, что я все делаю правильно. Она слушала и слышала меня как никто другой.

— Моя мать может приготовить для тебя то, что решит все проблемы.

— Великолепно, — сказал я. — Великолепно.

— Или это могу приготовить я. — Она посмотрела на меня. Из-за густой черной подводки белки ее глаз казались особенно белыми. — Но все останется между нами.