Пьер Понсон дю Террайль - Тайны Парижа

• Название: Тайны Парижа
• Автор: Пьер Понсон дю Террайль
• Издательство: Станица
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1992
• ISBN: 5-57618-002-5

Интригой и приключениями, неунывающими героями, волей к жизни наполнен роман «Тайны Парижа». Его автор — соперник Александра Дюма, талантливый французский писатель Понсон дю Террайль.

---

— Да, сударыня.

— Но я ни в чем не виновата… я не совершила ничего преступного… я…

— Тс! — остановил ее человек с длинными усами: — Вы объяснитесь где и когда следует.

— Однако! — в свою очередь вскричал Эмиль Дюпор, к которому вернулось присутствие духа, — это ошибка, господа, эта дама у меня… я отвечаю за нее…

— Отлично, милейший господин Эмиль, но не мешайте в деле, вы этим только повредите. Если эта дама невиновна — там увидят.

— Но, наконец, в чем же меня обвиняют? — пробормотала Блида, вырываясь от второго мнимого агента.

— Вам все объяснят, идемте…

Блида хотела защищаться и кричать, но один из полицейских сказал ей:

— Если вы будете сопротивляться, то я кликну в окно моих людей, которые ждут внизу, и вас свяжут по рукам и по ногам… Если вы будете кричать, вам засунут в рот платок и заставят замолчать.

— Ну, хорошо! — сказала Блида, немного успокоившись. — Не надо употреблять насилие, я последую за вами.

Она протянула руку студенту, пораженному ужасом, и позволила увести себя агентам. Спускаясь по лестнице, они держали за руку молодую женщину, потом открыли дверцу кареты, помогли ей сесть и сами поместились рядом с нею. Карета помчалась.

Один из полицейских преспокойно вынул из кармана кинжал, лезвие которого мелькнуло перед глазами Блиды при свете каретного фонаря.

— Слушайте же меня внимательно, — сказал он, — мы не полицейские агенты, хотя получили приказание привезти вас туда, где от вас желают получить некоторые объяснения; остерегайтесь кричать или звать на помощь во время пути, потому что вы умрете раньше, чем кто-нибудь успеет помочь вам.

Блида вздрогнула и промолчала. Куда же ее везут?

Это ей было трудно угадать, хотя два предположения одно за другим мелькнули в ее голове в то время, как карета выехала из улицы Мазарини и покатила к набережной.

Первое, что граф Гоилов, ее повелитель, внезапно вернулся в Париж, узнал о ее бегстве к студенту и, по привычке русского важного барина, третирующего свою содержанку, как рабу, решился подвергнуть ее какому-нибудь ужасному наказанию.

Но это предположение испугало Блиду менее второго.

Блида вспомнила о Фульмен, перед которой она была, конечно, неправа и встречи с которой она старалась избегать, уезжая из своей хорошенькой квартирки на улице Матадор и решившись поселиться у Эмиля Дюпора на пятом этаже на улице Медицинской Школы. Она знала Фульмен за женщину энергичную и решительную и боялась увидеть ее участие в дерзком похищении, жертвой которого была она; ее подозрения перешли в уверенность, когда она увидела направление, по которому ехала карета. Карета действительно, проехав вдоль набережной, свернула на площадь Согласия, поднялась по Елисейским полям и въехала на улицу Марбеф. Блида не думала ни защищаться, ни кричать, потому что она приняла всерьез слова одного из полицейских, пригрозившего убить ее. К тому же в этот час в Елисейских полях не было ни души. Карета остановилась перед отелем Фульмен.

— Выходите, сударыня, — пригласил ее один из мнимых агентов.

Блида повиновалась. Агент взял ее за руку и провел на нижний этаж, в прекрасную оранжерею, где в начале этого рассказа мы видели танцовщицу, ужинавшую со своими друзьями.

Фульмен ждала Блиду. Молодая женщина небрежно развалилась в кресле; она улыбалась и, увидев свою старинную подругу, сказала:

— Согласись, моя дорогая, что у меня смышленые лакеи… они разыграли свою роль в совершенстве.

Фульмен расхохоталась, в то время как Блида остановилась, нахмурив брови, на пороге оранжереи.

— Если ты захотела сыграть надо мною шутку, — сказала она, — то я должна объявить тебе, что она плохого сорта.

— Неужели?

Фульмен жестом отпустила слуг, потом взглянула на Блиду, и ее взгляд был так пронзителен, что та была потрясена до глубины души.

— Дорогая моя, — сказала Фульмен, причем улыбка исчезла с ее губ, — я никогда не шучу в серьезных вещах.

— Гм! — заметила Блида. — Ты хочешь, значит, говорить со мною о серьезных вещах.

— Да, — утвердительно кивнула головою Фульмен.

— В таком случае, — пробормотала Блида, — ты могла бы написать мне или послать…

— Моя крошка, — резко перебила ее Фульмен, — у нас нет времени, ни у тебя, ни у меня, дольше обманывать друг друга и обмениваться длинными фразами: тебе грозит смертельная опасность.

При этих словах Блида отскочила к двери. Но Фульмен выпрямилась, подошла к Блиде, выше которой она была целой головой, и сказала:

— Выслушай внимательно и прими к сведению мои слова. У меня в отеле шестеро слуг. Все они мне преданы и умрут за меня. Двери заперты, и ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока я этого не захочу.

— Но чего ты хочешь от меня? — вскричала бледная и дрожащая Блида. — Что я тебе сделала?

Фульмен взяла кинжал с камина и снова подошла к Блиде. Та, испугавшись, хотела было отскочить, но очутилась припертою к стене. Фульмен положила на плечо подруги свою красивую руку, под нежной кожей которой скрывались стальные мускулы.

— Слушай: если ты будешь неблагоразумна, то я всажу тебе на три дюйма в горло эту игрушку, затем прикажу положить тебя в карету, отвезти на площадь Согласия и бросить твое тело к подножию обелиска. Потом велю заложить себе дорожную карету и отправлюсь в Калэ, а оттуда в Лондон, прежде чем узнают, кто ты.

— Но… чего же ты хочешь от меня? — опять проговорила дрожащая Блида.

— Ты это сейчас узнаешь. Вчера ты обманула меня, дав мне ложные сведения о таинственной Даме в черной перчатке; ты захотела потешиться надо мною… Я хочу знать все.

И Фульмен занесла кинжал над Блидой.

Но, странная вещь! Вместо того, чтобы испугаться еще сильнее, вместо того, чтобы молить о пощаде, Блида выпрямилась и сказала:

— Если ты хочешь убить меня, то убивай, но я ничего не скажу, потому что здесь дело идет о жизни моего ребенка.

Поднятая рука Фульмен опустилась.

— Твоего ребенка? — спросила она с удивлением.

— Да, — подтвердила Блида, — ведь ты знаешь, что у меня есть десятилетний сын.

— Ну, так что же?

— А то, что у меня отняли, похитили моего сына; меня заставили служить людям, которых я совершенно не знаю, и я должна хранить их тайну; если хоть одно слово сорвется у меня о том, что мне известно, то они убьют моего ребенка…

Блида говорила с такою искренностью, что Фульмен поверила ей и увидала, что материнский инстинкт победил в ней в эту минуту страх женщины. Однако она толкнула Блиду в кресло и снова занесла над нею кинжал.

— Ты смеешься надо мною, — сказала она. — И за это я тебя убью.

Она приставила острие смертоносного оружия к ее горлу.

— Они не убьют моего сына! — прошептала Блида, и лицо ее осветилось улыбкой, в которой вылилась вся ее любовь к ребенку.

— Ну, так говори, — сказала Фульмен, — объяснись… неужели ты ровно-таки ничего не можешь сказать?

— Могу сказать только одно.

— Что?

— Арман любит Даму в черной перчатке, не правда ли?

— До сумасшествия.

— А ты любишь Армана?

— Страстно.

— Значит, ты не хочешь, чтобы с ним случилось несчастье?

— Как ты глупа, — пробормотала Фульмен.

— Ну, так слушай, — быстро заговорила Блида, — я дам тебе совет; если ты его любишь и имеешь на него хотя бы малейшее влияние, то посади его в карету, увези подальше от Парижа, на край света, если понадобится, а в случае крайности, заставь его переменить имя.

— Но к чему все это?

— Чтобы никогда, — продолжила Блида, — он не искал случая увидеться с Дамой в черной перчатке, потому что ты не знаешь, до чего его доведет эта любовь.

— До чего же она доведет его? — спросила Фульмен, поверив искренности голоса и жестов Блиды.

— До смерти!

Фульмен вздрогнула.

XXXII

Наступило молчание между обеими женщинами, из которых одна держала жизнь другой в своих руках. Слова или, вернее, последнее слово Блиды произвело на Фульмен сильное впечатление; она поняла, что отныне ей не грозит более опасность.

— Да, — продолжала Блида, считавшая необходимым пояснить свои последние слова, — если Арману надоела жизнь, если он хочет покончить с нею одним из тех трагических и таинственных способов, причины которых скрываются во мраке и которые человеческое правосудие, разочаровавшись в своих бесплодных поисках, приписывает, наконец, случаю, то ему остается только преследовать Даму в черной перчатке и постараться приподнять угол той непроницаемой завесы, которой эта женщина, представляющаяся для меня самой загадкой, так тщательно старается скрыть свою жизнь. Почем знать, — хотя я говорю это, положим, не имея веских доказательств, — что она не ищет его, что она не обрекла его на погибель?