Николай Здобнов - Библиография как историческая наука

• Название: Библиография как историческая наука
• Автор: Николай Здобнов
• Жанр: Публицистика

---

Аннотация -- уже результат более или менее углубленного исследования книги. Никто не сомневается, что рефераты и рецензии -- по существу научная работа. А хорошую аннотацию написать сплошь и рядом труднее, чем реферат и рецензию. Если же на практике аннотации сплошь и рядом никуда не годятся, то это вопрос качества работы, а не существа дела. Аннотирование требует знания соответствующего вопроса, знания литературы вопроса, а нередко и многого другого.

Систематика -- сложнейший научный процесс, на вершинах своих смыкающийся с философией. Правда, нередко систематика в библиографии уподобляется тасованию колоды карт, но это опять же вопрос качества работы, а не существа дела.

Но одним из важнейших и основных отделов библиографического знания является разыскание материала, если оно производится не механическим способом. Оно требует обширной эрудиции и определенного метода ассоциирования разного рода явлений и обобщения.

Представим себе хороший, особенно хронологический указатель метеорологической литературы.

Год за годом он фиксирует нарастание количества книг и статей. В каталогизационных записях сменяются авторы, появляются новые темы, новые термины, новые страны, районы и географические пункты, Выясняется последовательность и преемственность изучения. Каждая книга и статья фиксирует определенный шаг вперед, а в порядке исключения в некоторых случаях застой или даже шаг назад. Все это -- материал для истории развития метеорологий.

Если же мы имеем такой же указатель, но с аннотациями, написанными специалистом, то еще шире развертывается картина развития метеорологии, как науки.

Если кроме обычных адресных сведений, необходимых для научно-производственных целей специалисту, мы добавим в каталогизационных записях издателей, типографии, тиражи, мы увидим центры издания метеорологической литературы, узнаем учреждения и лица, оказавшие содействие ее опубликованию, увидим также степень распространения этой литературы, ее читаемость и потребность в ней.

Библиография метеорологической литературы, таким образом, не только дает материал для изучения физических явлений в атмосфере, но и для истории культуры.

До истории культуры узкому специалисту-метеорологу мало дела; ему даже мало дела и до истории его науки (известно, как еще недавно наблюдалось пренебрежительное отношение со стороны некоторых специалистов), но это не столь важно: независимо от этого явления остается незыблемым положение, что никакая наука успешно не может развиваться без изучения своей истории.

Капитальная "Puschkiniana" А. Г. Фомина в моих глазах -история пушкинской литературы, история изучения и популяризации Пушкина. Только в этой истории особый стиль, именно стиль библиографический.

Окинем взглядом специальные библиографии всех наук, и мы увидим, как развивалась литература каждой науки и всех наук вместе взятых, мы увидим, как развивалась каждая отдельная наука и наука в целом. Мы увидим, какими путями научные знания шли в массы и можем увидеть, как воспринимали их массы, делегируя в научные ряды все более и более широкие круги своих представителей. Этот полезный вопрос освещает биобиблиография. В данном отношении весьма поучителен двухтомный труд А. П. Богданова "Русская зоологическая наука за 25 лет", изданный в 80-х и 90-х годах. Этот труд А. П. Богданова представляет собой биобиблиографический словарь русских зоологов. Таким образом один из крупнейших натуралистов мыслил библиографию своей науки как историю этой науки.

Назову еще пример. В последние годы Академия наук СССР издает обширный многотомный труд академика В. А. Обручева "История геологии Сибири". Этот труд значительно отличается от названного труда А. П. Богданова. Списки литературы занимают в нем очень небольшое место в конце каждого тома. Но вчитайтесь в текст данной книги и вы увидите, что эта история геологии Сибири неотделима от библиографии литературы по геологии Сибири.

Лучшей иллюстрацией моей мысли является классический труд П. П. Пекарского "Наука и литература при Петре Великом" (Т. 1 -- II, Спб., 1862). Этот труд всецело исторический. Сам автор рассматривает свой труд, как историю просвещения в Петровскую эпоху. А ведь половину этого труда занимает библиография литературы, изданной в эту эпоху. Я подчеркиваю -- не библиография литературы о Петровской эпохе, а библиография книг, изданных в эту эпоху. Библиография не только по общественным вопросам, а по всем отраслям знания -- по математике, физике, технике и т.д.

Вся эта литература в глазах Пекарского (и всех читателей) является историческими документами Петровской эпохи, культурно-историческими памятниками.

Одна библиография не является всей историей какой-либо науки и всех наук, -- она часть истории наук и науки в целом.

Она не исчерпывает всей истории просвещения, -- но она часть истории просвещения.

Какая именно часть? История печати, история книги, но история, оборванная на самом существенном моменте.

История литературы изучает историю идей -- это верно. Ее интересуют носители идей -- общественные классы и их представители. Библиография это не изучает. Она лишь использует наблюдения и выводы истории литературы, политической истории и т.д. Библиография изучает книгу как источник и как пропагандиста идей.

Ошибка библиографов заключается в том, что (они) хотят во что бы то ни стало обособиться и мыслить библиографию вне других наук, как науку над науками, а дают большей частью посредственные, ремесленного типа справочники.

Застой в библиографии происходит от того, что ее мыслят преимущественно в форме указателей, как сумму справочников по литературе. Это приводит к техницизму, к ремесленности, регистратуре.

Из библиографии выжимается самое существо ее, душится живое дыхание. Книга превращается в мертвую вещь.

Я отнюдь не отрицаю в библиографии форму указателей и справочное значение библиографии, но я думаю, что библиография не ограничивается этим значением, а форма указателей не исключает возможности движения библиографии вперед.

Моя мысль сводится к тому, что, во-первых, библиографы слишком склонны к механической обработке материала, и, во-вторых, как правило, не доводят свою работу до конца: разыскали материал, описали его внешние признаки, даже неплохо иной раз. аннотировали, систематизировали, составили превосходные вспомогательные указатели и таким образом дали хороший справочник -- и делу конец.

А мне кажется, что именно дальше и начинается самая интересная научная работа: обобщения и выводы.

Мы похожи на тех ботаников, которые ограничивают свою работу собиранием и описанием гербариев. Если бы только к этому сводилась роль ботаника, она не была бы наукой, Это кардинальный вопрос. В. И. Ленин в своей рецензии на 2-й том "Среди книг" Рубакина писал:

"...дать разумный "обзор русских книжных богатств" и "справочное пособие" для самообразования и библиотек нельзя иначе, как в связи с историей идей", Приведем пример.

Библиограф разыскивает, описывает и систематизирует литературу 60-х годов, Это -- первая стадия его работы.

Далее он делает статистические подсчеты в самых разнообразных разрезах. Например, он узнает, что в 60-е годы сильно возрастает процент социально-экономической и естественноисторической литературы и падает процент религиозной литературы.

Затем библиограф изучает состав учтенной литературы по отдельным категориям; например, кроме тематики, идеологическая направленность, читательская установка, тиражи, цены, оформление.

Наконец, все это приводит в связь с общественно-политическим и научным движением 60-х годов и дает широкую и яркую картину истории печати 60-х годов.

Библиографию отдельных наук я рассматриваю как часть истории соответствующих наук. А история отдельных наук -- тоже история; она входит как в историю соответствующих наук, так и в историю науки в целом, которая, в свою очередь, входит в состав истории культуры.

Таким образом, библиография специальная относится к соответствующим наукам, но поскольку входит в их историческую часть, она является частью истории культуры; именно частью, изучающей историю печати (а если угодно, то и письменности) как средства пропаганды. Тем самым определяется место и универсальной библиографии и библиографии в целом.

Мне возразят, что такая история печати в целом будет простой компиляцией, сделанной притом не специалистом.

Но ведь компиляции получаются нередко и у специалистов. Дело в знаниях и в таланте. Ни один зоолог не может быть специалистом по всем отраслям зоологии, именно: по орнитологии, ихтиологии, энтомологии, паукам, гадам и т.д. и тем не менее известны многочисленные общезоологические труды далеко не компилятивного характера. Это во-первых. А во-вторых, ошибочно думать, что если одному лицу не по силам охватить весь круг своей научной дисциплины, то и научной дисциплины не может существовать. Никакая наука не создается одним лицом. Каждая наука создается и развивается широким коллективом. И библиография не может быть исключением. Итак, библиография имеет: 1) свой объект -- книгу, печатные произведения как материализованную идеологию; как средство пропаганды идей;