Георгий Садовников - Большая перемена (сборник)

• Название: Большая перемена (сборник)
• Автор: Георгий Садовников
• Издательство: Вече
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-6322-8

Георгий Михайлович Садовников (1932 г.р.), известный писатель и сценарист, не считает себя юмористом, однако шутка и ирония, интерес к "странным" людям являются его главным художественным оружием. Это и объединяет повести, вошедшие в эту книгу. Среди них и повесть "Иду к людям", по которой снят популярный четырёхсерийный телевизионный фильм "Большая перемена", дополненная новыми эпизодами, не попавшими в сериал.

В повести «Колобок по имени Фаянсов» рассказывается о жизни не блещущего особым талантом художника-шрифтовика, современного «человека в футляре», во всём соблюдающего чрезмерную осторожность и потому отказавшегося от личного счастья.

В повести «Триллер и киллер» рассказывается о молодом и не очень опытном опере Телкове, сумевшем благодаря своему простодушию избавить почтовое отделение от налёта грабителей.

Содержание:

Иду к людям (Большая перемена)

Колобок по имени Фаянсов

Триллер и киллер

---

— Товарищ полковник, как вы догадались? Ну, что я здесь? — изумился Телков.

— Интуиция, малыш, только и всего, — обыденно ответил Сергей Максимович. — Я и сам в молодости дрался в кузнечном цеху. Мою черепушку тоже было сунули под пресс, то есть тогда это был молот. Твою-то сунули? Признавайся!

— Было такое, — смущённо признался Телков. — Товарищ полковник, только я снова опростоволосился! Я его упустил!

— И правильно сделал. Моржовый мне нужен здесь. Как я догадываюсь, его жертва находится в Шотландии.

— Сергей Максимович! Это Несси! Если он существует! — закричал Телков. — Моржовый должен убить его! Гусь верит в этого динозавра, плезиозавра или кто он ещё там. И хочет убрать! Его наличие мешает ему бороться с людской темнотой!

— Здесь что-то более серьёзное, — возразил Степанов. — Значит, Несси, если он существует, о Гусе известно что-то этакое, что тому хотелось бы скрыть. Вот он и решил заткнуть ящеру пасть. Впрочем, я предполагал нечто подобное. И потому-то согласился на это расследование.

— А что делать нам тут, в Москве? — спросил Телков, боясь выпасть из Операции.

— Продолжайте искать нити между Гусем и хирургом.

— Мы уже говорили с его вдовой… то есть женой Гуся. Извините за оговорку.

— А знаете, лейтенант, в этой оговорке, пожалуй, что-то есть. Теперь зайдите с противоположного конца. Поговорите с женой… то есть со вдовой хирурга. Попробуйте застать её врасплох. Мол, шли мимо и решили проведать.

— Товарищ полковник! Ей всё равно стукнут. У нас в отделе предатель! — бухнул Телков.

— Знаю, — спокойно произнёс Степанов. — А посему я это поручаю лично вам. Конфиденциально! А сейчас, лейтенант, я вынужден прервать связь. У нас на берегу тоже происходят некоторые события. — И на этой интригующей фразе он отключил телефон.

— Вот, Телков, полюбуйся! Это счёт за выбитую дверь и сломанный замок, который нам предъявил завод. Тут почти вся твоя зарплата. Прибавь сюда стакан, что ты стибрил в кафе. Жалоба ещё не пришла. Но придёт. Не сомневайся. И, главное, улизнул опасный преступник. Прямо из твоих рук. Почему не поставил в известность командование, а конкретно меня? И попёр сам? Отвечай! — И подполковник Лаптев ударил по столу кулаком.

«Да потому что вы предатель!» — Нет, нет, это Телков оставил при себе, иначе он спрячет все концы и потом до него не доберёшься. И потому лейтенант сказал совсем иное:

— Вы бы мне не поверили.

— И потому бы не упустили киллера. Он бы ушёл сам, — неуклюже съюморил Лаптев. — А что за грива на твоей голове? Ты кто? Рок-музыкант?

— Это парик, товарищ подполковник. Свои волосы не успели вырасти, — пояснил Телков.

— Что значит — не выросли? Я же приказал, — нахмурился Лаптев. — В общем, с этого дня, лейтенант, я отстраняю вас от живой оперативной работы. Займётесь всякими бумагами и прочей мёртвой канцелярской ерундой.

«А ещё говорят, мол, Лаптев не смотрит боевики, — мысленно удивился Телков. — Ведь именно так в Америке наказывают провинившихся полицейских. Обидно, конечно. Но сейчас это, может, и к лучшему. Теперь у меня есть время нанести визит вдове… жене хирурга».

Ровно в семнадцать он вместе с обычными гражданскими служащими покинул Петровку, 38, и отправился к вдове.

Показав женщине своё удостоверение, Телков прошёл в квартиру и тут же, не став крутить вокруг да около, спросил, будто выстрелил:

— Я по поводу вашего покойного мужа. Что у него было общего с известным академиком Гусем?

— У него ничего! Во всяком случае я их никогда не видела вместе, — залепетала женщина и вдруг неожиданно изменилась, словно у неё в горле застряло нечто похожее на кость и она наконец решила от неё избавиться. — А вот с Гусыней у мужа были шашни. Как же! Молоденькая и блондинка. Ресницы с иголку. Наклеены! Мужу они конечно же казались настоящими. Но нас-то, женщин, не проведёшь! — произнесла она со злой горечью.

Самой вдове на вид было не меньше пятидесяти. На её лице и крашеных волосах, седых у самых корней, отпечатались следы отчаянной борьбы с возрастом, не ведающим ни жалости, ни пощады.

— И когда у них это началось? — смущённо спросил Телков, опасаясь прослыть собирателем сплетен.

— Давно. Она когда-то работала у него медсестрой. Пришла к нему козявкой. Но уже в ту пору была себе на уме. И едва ей подвернулся академик, эта девица его мигом женила на себе. Наверно, с благословения моего муженька… Но… Но вот что непонятно. Роман он водил с его женой, а… Впрочем, сейчас увидите сами. — Она принесла из соседней комнаты толстый альбом. — Я это нашла за книжным шкафом.

Открыв первую страницу, лейтенант увлечённо пробормотал:

— Интересно, я бы даже сказал, любопытно, — и уселся с альбомом за круглый, несомненно, обеденный стол.

Страницы альбома были забиты ликами академика Гуся. Его фотографировали издали и с близкого расстояния, порой почти в упор.

— Небось она же и снимала. Кто бы ещё смог проделать это в ванной? Да и мой муж никогда этим не занимался. Даже не держал к руках аппарат, — сказала вдова и заволновалась: — Только не подумайте! Он был нормальным мужчиной. Я имею я виду сексуальную ориентацию.

— Точно? — спросил Телков, пристально взглянув на вдову.

— Я это утверждаю как женщина, с которой он прожил тридцать лет! — торжественно произнесла вдова.

— Так… так… кажется, я начинаю понимать… — заговорил Телков сам с собой. — А другому он встречу назначил возле царя Ивана. Ради чего? Царь Иван породил своего сына и сам же его убил. Это намёк. На что?

— Да? На что? — спросила вдова.

— А на то. Тот уберёт первого, а он его. Но после. Он тоже породил, и он же убьёт. Какой чёрный юмор! Я должен предупредить! — вскричал Телков, выскочив из-за стола, и выбежал вон мимо ничего не понимающей вдовы. «Нет, мимо жены», — поправил он себя на бегу.

Он примчался в Газетный переулок на международную телефонную станцию, обосновавшуюся в бывшей церквушке, и заказал разговор со Скотланд-Ярдом.

— Скотланд-Ярд не отвечает, — сказала опытная связистка. — Все уехали на известное озеро. Настал решающий момент! Не сегодня так завтра мы наконец получим ответ: кто он, Несси? Миф или древний ящер? Слышите? Никто не звонит! Весь мир сейчас сидит перед телевизором. Кроме нас! — И она, тут же забыв о Телкове, уставилась в маленький переносной телевизор.

А посрамлённый опер побежал дальше, до угла, ворвался в здание Центрального телеграфа, взял со стойки телеграммный бланк и торопливо написал: «Моя дорогая мамочка приезжай забери меня отсюда мне здесь плохо сбежал преступник бросила невеста решающий момент не отвечает Скотланд-Ярд умоляю твой несчастный сын Володя Телков почти Ванька Жуков».

Полковник Степанов и инспектор Лестрейд таились в зарослях вереска у самой воды. Чуть поодаль на фоне ночного шотландского неба темнел силуэт замка Йоркхарт. Именно здесь, в заливе с тем же названием, очевидцы видели то ли голову, то ли хвост Несси. Англичанин беспрестанно хлюпал носом.

— Прошу прощения, сэр. Я понимаю, эго может выдать нашу засаду. Но ничего не могу поделать. Насморк, сэр. Хронический, — виновато прошептал Лестрейд.

— Не переживайте. Ваше хлюпанье похоже на меланхолический шёпот воды в камышах. Эго даже придаёт задуманной нами сцене необходимую достоверность, — так же шёпотом успокоил его Степанов. — А что касается насморка. У вас, в Англии, всё наоборот. И левостороннее движение. И инспектор Скотланд-Ярда со здоровым носом — это не хороший, а плохой полицейский. Значит, он в вашей туманной, промозглой стране редко сидит в засадах. А вы, дружище, боюсь, успели обзавестись и хроническим бронхитом. Следовательно, вы, Лестрейд, — отличный английский инспектор.

— Польщён, сэр, — просипел Лестрейд и вдруг, утратив прославленную британскую сдержанность, вполголоса воскликнул: — Сэр, к нам кто-то плывёт!

В заливе плеснула волна, из воды, отфыркиваясь, поднялось что-то чёрное. При свете луны, которая всего на мгновенье выглянула из-за туч, блеснули два больших круглых глаза.

— Несси, сдавайтесь! Мы знаем, кто вы! — насмешливо крикнул Степанов, выпрямляясь в полный рост.

Несси метнулся прочь от берега. Но в это время на его чёрном затылке возникло красное пятно и послышался негромкий хлопок. Несси неуклюже плюхнулся в воду. Степанов и Лестрейд обернулись и увидели человека, удирающего по гребню небольшого холма. В правой руке он держал снайперскую винтовку.

— Сэр, займитесь Несси, пока он от страха не утонул. А снайпера я возьму на себя, — сказал Степанов инспектору и, поднеся к губам радиорупор, прогремел на весь берег: — Моржовый! Вам на этот раз не уйти! Район оцеплен полицией! Учтите: здешние бобби не секут по-русски ни слова, и потому ваши байки насчёт того, что вы мирный турист, ловите стрекоз, вас не спасут от тюрьмы!