Дмитрий Медведев - Эпоха мертвых. Дилогия (СИ)

• Название: Эпоха мертвых. Дилогия (СИ)
• Автор: Дмитрий Медведев
• Издательство: СИ
• Жанр: Постапокалипсис
• Год: 2016

Это тот случай, когда горькое предчувствие надвигающейся катастрофы оправдывается, и люди оказываются перед лицом страшной опасности — куда более серьезной, чем они ожидали. Спасения ждать неоткуда — мир осыпался пылью в одно мгновение, и лишь самые удачливые продолжают путь, борясь с теми, кого они по привитой Голливудом привычке именуют «зомби». Но это не те вялые тугодумы с навеки замершим сердцем — нет, людям противостоят совсем иные существа, которые меняют облик каждый день, становясь умнее, хитрее и опаснее. Выжить в новом мире непросто, да и, кажется, что и цепляться за жизнь больше не для чего, но только не тогда, когда рядом — лучшие друзья, с которыми и море по колено.

---

Уходя, я не удержался и повернул-таки голову в сторону изрешеченной пулями тойоты. Богом клянусь, у меня не было никакого желания смотреть на их белеющие с каждой минутой лица, но я сделал это. Как будто не я искал их глазами, а они искали мой взгляд. Глаза прикрыты, руки Гжегожа мертвой хваткой сжались на толстом руле, который он уже не отпустит. Барбара же как будто спала — она была в темной кофте, и, если не приглядываться, следов от пуль было не видно. Лицо ее, в отличие от мужа, не было исполнено боли и муки, на нем царило обычное сонное умиротворение. Наверное, это потому, что первая пуля сразу вошла в сердце, избавив даже от коротких страданий.

Эх, как же жаль, что даже не похоронишь по-людски. Конечно, можно попробовать, но это займет много времени, да и какая разница мертвым, они уже не здесь. Как бы нам к ним не присоединиться. Жестоко? Ну, да, но нужно стараться быть реалистом.

Бедные Гжегож и Барбара, кто ж знал, что так выйдет. И где были все эти гангстеры, когда зомби только выползли на улицы? Хоронились, ясен пень. Действовали по ситуации. Зато теперь вот, пожалуйста, гуляй, рванина. Как говорится, воруй, убивай, и что-то там про гусей. Оружие эти трое, кстати, наверняка раздобыли в магазине в центре Гдыни, чуть ниже Кашубской площади. Или, быть может, прошлись по полицейским участкам. Да, калашников в магазине не купишь, с ним другая история, а вот пистолет и карабин точно из «оружейки».

Но неужто никому из этих молодчиков не приходит в голову, что зомби отступили неспроста, и что им ничего не стоит снова неприятно удивить нас? В Гданьске они собрались в Старом Городе, и, похоже, к ним присоединились и товарищи из Сопота. В Гдыне зараженные тоже наверняка устроили партсобрание, но где именно, пока оставалось непонятно — при ярком солнце мне так и не удалось разглядеть их свечение, да и завывания не слыхать. А вообще-то надо бы задаться этим вопросом и отыскать их, чтобы потом не получить сюрприз в виде неожиданной встречи. Эти незабываемые ощущения в глубинах сознания, когда по мозгу будто пропускают высоковольтный импульс, обжигающий и колючий — нет, спасибо, их нам больше не надо. Наощущались уже.

На самом подходе к блоку воздух прорезался звуками выстрелов. Я сразу же рухнул на тротуар, но через секунду сообразил, что стреляют выше по улице — эхо было громкое, черт его дери. Оно оглушительно плясало по стенам хрущовок, заставляя кровь леденеть — я уж и вправду подумал, что бьют конкретно по мне. Так и поседеть можно, как Томаш.

Палили долго и много, очередями, совсем не жалея патронов, время от времени пытаясь перекричать вражеские очереди, когда раздавали команды своим.

Видимо, сошлись две хорошо укомплектованные бригады. И где они находят столько оружия? Польша ведь не Америка, со стволами здесь давно уже не так просто. Ну, хорошо, пистолет раздобыть и в мирное время вполне реально, но откуда у них, черт побери, столько автоматов? Или это полицейские на пару с армией порядок наводят? Тогда тем более лучше держаться от них подальше.

Ладно, пули летят не в меня, нас тут вроде никто еще не приметил, кроме тех троих, но они уже никому ничего не расскажут. Пора вставать и идти домой, Леха там наверняка рвет и мечет, подбирая различные эпитеты к моей скромной персоне.

Стоило мне подняться и затрусить к спасительному подъезду, как земля вдруг заплясала под ногами. Нет, не дойти мне до хаты сегодня! Стены домов загудели, жалобно задребезжали и заскрежетали, а потом разом выплюнули из себя все стекла. Дребезгу вторили автомобильные сигнализации — увы, неделя слишком маленький срок, чтобы аккумуляторы в автомобилях разрядились.

Я зачем-то прикрыл голову руками, хотя вообще-то ничего вокруг не рушилось, земля под ногами не разверзалась. Да и продлилось-то все это действо лишь несколько мгновений. Едва мир перестал ходить ходуном, как я во весь опор помчался домой, зажимая уши от воя сигнализаций и грохота оружия (бойцов землетрясение не остановило). Это была невероятная какофония, куда хуже любой из песен Джастина Бибера, поверьте. Звуки, летевшие буквально отовсюду, смешивались в такое акустическое уродство, что хотелось оглохнуть, даже если навсегда.

С раскрасневшейся физиономией и тяжело дыша, я ворвался в коридор, споткнулся о чьи-то кроссовки, упал и тут же неловко поднялся, чуть не поскользнувшись и не встретившись с полом во второй раз.

Леха, Наталья и очухавшийся полусидящий Томаш с молчаливым удивлением взирали на мои трепыхания.

— Леха, надо валить отсюда, — выпалил я.

— Куда? Что с мордой-то у тебя?

— К нашим, в Германию, куда ж еще, — я проигнорировал вторую часть вопроса — нет, правда, сам что ли не видит?

— О чем это вы? — подал голос Томаш.

Я перевел на него взгляд. Вид Томаша вызывал жалость — фингал от Лехи, седина от зомби, а тут еще и тонкая красная дорожка на виске, оставленная пулей. Собственно, от этого Томаш-то и потерял сознание. Видимо, испугался, потому что по счастливой случайности пуля лишь содрала кожу, не задев тонкой и уязвимой кости. А Наталья сразу подняла вой, думала, что ее бравый защитник пал смертью храбрых. Сидит сейчас с ваткой, потупив взор и промакивая едва не выплаканные очи.

— Хотим ехать отсюда. Прямо сейчас. Почему-то мне кажется, что землетрясение связано с нашими странными друзьями, которые…

— Ну-ка, слышите?! — перебил Леха.

Я обиженно заткнулся, но сразу понял, о чем он говорит, и от возмущения не осталось и следа — странный низкий и вибрирующий звук пробивался даже сквозь режущее слух уличное многоголосье. Не сговариваясь и даже не переглядываясь, мы все бросились к окну, рискуя пораниться рассыпанными по полу осколками. Большинство выпало на улицу, но некоторые по закону подлости ввалились внутрь.

Квартира располагалась на третьем этаже, и отсюда можно было увидеть пристань. Конечно, это не открытое море, а так, искусственный залив, но, похоже, сейчас это не играло никакой роли. Волна виднелась даже отсюда — она была огромна. Не буду ничего утверждать наверняка, ибо у страха глаза велики, но тогда она показалась мне чудовищно высокой, восьми- или даже десятиметровой. Словом, ростом с нашу хрущевку или больше.

— Это не зомби, — с уверенной злобой процедил Леха. — Похоже, кто-то послал подарок с воздуха. Что там у нас на берегу, более или менее близко? Балтийск?

— Он самый, — прошептал я.

— Томек, что происходит? — опять захныкала Наталья.

Я перевел полякам Лехины домыслы, те удивились.

— Но кому это нужно?

— А ты как думаешь? — тихо ответил я, не отрываясь от созерцания и не веря своим глазам.

Балтийское цунами ворвалось на берег и мутными волнами разлилось по расположенным вдоль моря улицам. До нас, разумеется, не дошло — от дома до залива почти два километра по прямой. Даже до улицы Морской, где на нас напали, не добралось — спасибо железной дороге, находящейся на несколько метров ниже уровня дороги автомобильной и заодно нашего дома, в этаком широком желобе, где размещалось около десятка путей. Желоб мигом превратился в мутное озеро, последней инерцией слегка вышедшее из берегов.

На фоне сводящего с ума звука сигнализаций и выстрелов — да сколько же у вас патронов?! — взбесившееся море стало последней каплей. Посидели, блин, дома.

— Уезжаем, — коротко бросил я Лехе, а потом повторил для поляков.

— Мои родители…

— Прости, Томаш, мне очень жаль, но хоронить, боюсь, решительно некогда — сам видишь, что там за окном. Ты себя вообще нормально чувствуешь?

— Нормально, — кивнул он уверенно. — Головой ударился, но теперь уже ничего не болит.

Несмотря на нашу взаимную неприязнь, я был вынужден признать, что парня судьба за последнюю неделю помотала покрепче, чем большинство из нас за всю жизнь. Гжегож ведь говорил, что Томашу пришлось несладко — сначала он видел, как началось все это безумие в сотне метров от его дома, потом заразились друзья, а теперь вот и родители погибли, да еще так нелепо, ни за что. С какой целью по нам стреляли? Понятия не имею, но уже тогда чутье подсказывало, что это далеко не последняя стычка.

Томаш сначала произвел не очень хорошее впечатление. Он выглядел инфантильным идиотом с промытыми мозгами, готовым прыгнуть в кусты при виде настоящей опасности. Бесхарактерным, то бишь, но при этом гадким и полным ненависти, при возможности щедро ее выплескивающим. Хотя, возможно, так оно и есть, просто вся эта ситуация изменила его, сделала крепче. Голос Томаша был тверд, глаза спокойны — нет, это не шок и не отчаяние. Это что-то другое, смирение, что ли. И желание идти дальше. Это вызывало уважение.

— Так, Димыч, охолони, — Леха положил мне руку на плечо и заговорил дурацким успокаивающим тоном. — Ты сейчас весь взвинченный, стояче-вздрюченный какой-то, я ж вижу. Все понимаю, все прощаю, но мы никуда сейчас не поедем, понял?