Дэниел Киз - Войны Миллигана (ЛП)

• Название: Войны Миллигана (ЛП)
• Автор: Дэниел Киз
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016

---

― Когда я не могу понять человека, то пытаюсь изучить его через рисунок. Иногда я даже рисую людей моложе, чем они есть на самом деле, чтобы лучше их узнать.

Мэри сидела с безнадежно подавленным видом, будто желая усложнить ему процесс рисования. Позже Билли сказал ей, что взгляд и ее недовольная гримаса так и не изменились ― что лицо Мэри всегда выражало глубокое отчаяние.

Ее воспоминания прервал доктор Кол, который заметно волнуясь, вошел в комнату. Мэри тут же поняла, что слухи о переводе Билли, ходящие среди персонала, оказались правдой. Представив, как полицейские везут его в Лиму ― связанного, будто животное, ― она знала, что закоренелый преступник внутри него выдержит все, но испугалась за доброго художника.

Когда доктор остановился и посмотрел на нее, она прошептала:

― Билли вернется, доктор?

Кол только грустно покачал головой.

Мэри вскочила, поспешив скрыться в своей комнате ― ей не хотелось, чтобы доктор видел ее слезы.

Немного успокоившись, но все еще с потерянным видом, она долго смотрела в окно. Мэри думала, разрешили ли Билли забрать с собой его картины, а также о том, что ей так и не довелось увидеть портреты, которые он с нее рисовал.

3. Спутанное время

Выражение «спутанное время» придумал Артур, чтобы объяснять хаос, царивший в сознании в те моменты, когда ни он, ни Рейджен не могли контролировать пятно. Члены семьи появлялись и исчезали без разрешения, и нежелательные личности пользовались неразберихой, чтобы завладеть телом. Нередко это вело к ужасным последствиям.

Именно во время одного из таких периодов Адалана вытеснила Рейджена из пятна на стоянке университета Огайо, а затем применила оружие, чтобы похитить молодую студентку факультета оптометрии. Плача, Адалана призналась в этом психологу Дороти Тернер, когда они сидели вдвоем в комнате для обследований в клинике доктора Хардинга. Трижды за две недели молодая лесбиянка пыталась таким образом получить хоть немного любви, чувство, говорила она, которое мальчикам внутри было не понять. Она не понимала, что в рамках закона совершила преступление, называемое «изнасилование» — даже если их совершила женщина.

За кулисами Адалана слышала, как доктор Хардинг помогает мальчикам достичь «общего сознания». В конце концов, она признала, что должна взять на себя ответственность за те ужасные страдания, которые она причинила этим трем девушкам.

Сейчас, когда она чувствовала, что снова начинается спутанное время, Адалана продвинулась к пятну. Удушающий запах грязного унитаза сразу же вызвал отвращение. Она предпочла остаться в стороне, слушая других, но большая часть того, о чем они говорили, не имело для нее никакого смысла. Только Рейджен, смотревший на нее сквозь око своего разума, считал ее мерзавкой из-за преступлений, которые она совершила, и пообещал убить ее при первом же удобном случае.

Адалана закричала, что скорее бы убила себя сама.

Артур пытался выйти на контакт с девушкой, но под управлением Рейджена большая часть когнитивных функций больше не отвечала. У Артура складывалось впечатление, будто он авиадиспетчер, который, выключив радары и радио, пытается вслепую предотвратить воздушное столкновение в в повергнутом в хаос мире Билли.

Тогда появился Дэвид и ударился головой об стену, а маленькая Кристин расплакалась. Только дети, а особенно Кристин, могли успокоить Рейджена. Этот югослав осознавал опасность, в которую попадали дети во время спутанного времени — ведь они могли появиться в пятне неожиданно, что подвергало их жизнь множеству рисков. Не отрекаясь от своего главенства в этой враждебной клинике, больше похожей на тюрьму, хранитель ненависти передал роль главного ведущего в этом цирке сознания Артуру, чтобы тот мог выбрать наиболее подходящую личность для изучения новой среды.

Не теряя времени, Артур выпустил в пятно Аллена.

Аллен лежал в полной неподвижности, опасаясь, что его тело развалится как сухое печенье, попытайся он сделать хоть малейшее движение. Одним из основных транквилизаторов от психоза, назначенных врачом, был «стелацин». От него постоянно пересыхали губы, и становилось сухо во рту. Аллен почувствовал, как постель крутится с такой силой, что пришлось сжать руки на своем поролоновом матрасе со страха, что его подбросит в воздух.

Тонкое шерстяное одеяло, прикрывавшее его голый торс, заставило подняться дыбом все волосы на его теле. Шерсть одеяла вызывала зуд, но Аллен не осмеливался даже пошевелить рукой, чтобы почесаться.

Самым трудным было открыть глаза, чтобы изучить окружающую обстановку. Сложность состояла в том, что Аллену пришлось бы с силой разжать веки.

В это «спутанное время» он ни с кем не мог общаться. У него не было ни малейшего представления ни о месте, где он находится, ни о событиях, которые привели его сюда.

Любопытство могло его погубить.

Спустя какое-то время Аллен зевнул, потянулся, а затем растер лицо руками, чтобы привести себя в чувство. Он осмотрел свое новое жилище. Светло-розовые стены были вычищены до блеска, но от этого не выглядели менее грязными. Кровать с дырявым матрасом. Сортир с кучей тараканов. Ржавый металлический стол без ручек на ящиках. Приделанная к стене исчерканная жестяная пластина, служившая зеркалом.

Аллен почувствовал, что его тело горит изнутри.

Если бы у него была ударная установка, он смог бы избавиться от своей тревоги…

Он побарабанил пальцами по металлическому столику около кровати.

Приглушенный звук удара стали о сталь прервал тишину. Услышав бряцанье ключей и железный стук, он почувствовал дрожь в позвоночнике — пришел надзиратель.

Он находился не в больничной палате, а в гребаной тюремной камере!

У него перехватило дыхание. По холодной и влажной от страха коже пробежала дрожь. Вытерев слезы ужаса, заполнившие его глаза, он грозно взглянул на открывающуюся дверь, чтобы узнать, кто пересечет порог.

Надзиратель выкрикнул с ухмылкой:

— Вставай! Пора жрать!

Аллен встал на дрожащие ноги.

Бросив взгляд на жестяное зеркало, он едва не рассмеялся, увидев отражение своего лица на исцарапанной поверхности. Дрожь прошла.

Он испытывал это чувство десятки раз — так почему же страх снова овладел им?

Осознав, насколько нелепо он выглядел со слезами на щеках, Аллен немного приободрился. Так же и его родной отец, Джонни Моррисон, будучи стенд-ап комиком, молол всякий смешной вздор в разгар серьезной семейной драмы. Перед самоубийством Джонни написал в записке: Последняя шутка. Маленький мальчик говорит: «Мам, а кто такие оборотни?» А мать отвечает: «Замолчи и причеши свое лицо». Грохот барабана и аплодисменты!

— А ну, встали в очередь за жратвой, куча дебилов!

— Пошел ты на хуй, Огги! — ответил один из заключенных.

Как только шаркающие шаги остальных заключенных за дверью затихли, Аллен вышел в коридор. Поток пациентов из всех коридоров проходил в зал, который находился на пересечении, потом направлялся через решетку. Аллен присоединился к концу толпы.

Вспомнив о Челмере, отчиме Билли, который приказывал ему: «Закрой глаза!», Аллен уставился в пол. Он знал, что может вести себя нормально. Никто ведь не делал ему замечаний, а значит, он вел себя вполне адекватно. Нужно лишь ни на кого не смотреть, и все будет в порядке.

Никто из заключенных не разговаривал с ним, и ни на что не провоцировал. Ни с кем не нужно знакомиться — ничего не придется вспоминать.

— За стол! — закричал лысый надзиратель.

— Иду, мистер Флик, — ответил один пациент.

Несколько умственно отсталых шли гуськом, потом встали друг за другом спиной к стене.

— Корпус А! Разойтись!

Пока все шло хорошо.

Аллен продолжал смотреть на свои ноги, пока ряды заключенных продвигались по холлу, подобно гигантской сороконожке. Лестничный пролет привел их к входу в туннель длиной метров в триста. Спустившись в туда, Аллен смог оглядеться лишь один раз.

Из-за канализационных труб, загромождавших коридор, ряды заключенных были вынуждены перемешаться. Резкие свистки пара и металлический грохот машин разрывали барабанные перепонки.

Аллен почувствовал, что этот туннель опасен. Если бы один из водостоков над его головой лопнул от давления, то все находящиеся в туннеле умерли бы, сварившись заживо. Граффити на стенах стали бы их единственной эпитафией. Стуком костяшками пальцев по бедрам и мелкими шажками он сымитировал ритм похоронного марша.

Когда заключенные заходили в столовую, множество вопросов скопилось в голове Аллена. «В каком корпусе он находится? Зачем? Знают ли они, кто он?» Эта шутка о Сивилле, кажется, говорила о том, что знают.

Ему нужно цепляться за реальность, не позволять страху прогнать его с пятна. Необходимо вступить в контакт с Рейдженом, Артуром и другими, чтобы понять, что происходит, и чего они ждут от него. Так как моменты потери реальности обычно предвещали внутреннюю революцию, он чувствовал, что внутри него назревает война.