Тонино Гуэрра - Дождь над всемирным потопом

• Название: Дождь над всемирным потопом
• Автор: Тонино Гуэрра
• Жанр: Современная проза

---

Четверг 19 — Весть о смерти Марчелло Мастроянни только что докатилась до Пеннабилли. Для меня это не стало ударом. Несколько месяцев я ждал этой вести и изводил себя. Наконец, мертвая тишина. Пришло успокоение и перечеркнуло все звуки вокруг. Словно снегом засыпало нашу долину.

Пятница 20 — Идем на звук колокола, в который бьет приходский священник. Прислонились к стене сельской церкви. Неважно, что до нашего слуха не доходят слова литургии. Утешение возможно и в смирении. Так даже легче переложить на других вину за наши несчастья. Вчера после полудня был в церкви Сайано. Ее недавно отреставрировали и теперь оберегают молодые монахи из Колумбии. Внимательно осмотрел бронзовые врата — дар Арнальдо Помодоро. Затем вошел, чтобы надолго замереть перед фреской Безликой Богоматери. Какой-то крестьянин громко исповедовался. Он был уверен: чем громче исповедь, тем скорей раскаяние дойдет до слуха того, кому, несомненно, безразлично конкретное содержание наших слов. Я вышел из церкви и присел на каменный выступ фундамента. Размышлял о том, что важно помнить о содеянном зле. Это лекарство от тщеславия и болезненной неудовлетворенности своим положением. Вспоминая о своей неправоте, можно отыскать путь к спасительному неведению.

Суббота 21 — Наконец, над самым дальним гребнем выглянуло солнце. В ту же секунду над рекой замельтешили первые белые мотыльки. С террасы сквозь буковые рощи, венчающие вершины гор, виден каждый домишко в долине. Не спускаю глаз с солнечной поляны. Здесь уже зеленеет озимь. Поляна называется солнечной, потому что на нее после восхода солнца попадают первые теплые лучи. Вдруг на поляну набегает хмурая тень. Порыв ветра ласково потрепал меня по щеке. Оказалось, что это не мотыльки, а миллионы снежинок, которые заштриховали все небо. За грандиозным кружевным занавесом угадывается панорама стрельчатых гор. Снег засыпал меня и весь сад. Лора выбежала из дома с пачкой старых газет. Скорей, нужно укрыть цветы: главное спасти герань и тонкие саженцы олеандра. Я принялся сворачивать фунтики. Будто торговец на рынке. Небо померкло. Однако свечение выбеленной снегом долины усилилось. Снежный покров поднимался все выше и выше, пока не уперся в угрюмое небо.

Понедельник 23 — Повалил снег. От него стали белыми мысли. Когда же кончится снегопад? Одно за другим исчезают полена в камине. Предстоят утомительные новогодние праздники. Хотелось бы провести время с простыми людьми, в чьих глазах светится совесть. С теми, чей хлеб пополам со слезами, кто еще не разучился вести разговор с животными. Моя жизнь становится чуть проще и понятней всякий раз, когда повезет разгадать смысл случайной приметы. Предзнаменования всегда загадочно таинственны. Они всегда наперекор высокомерию рационализма. Важно уметь выслушать исповедь дерева или безграмотную жалобу человека. Я часто «скитаюсь по ночной стороне бытия» — так уже кто-то сказал до меня… Доверять можно только тому, что находится за чертой рациональной логики. Мне бывает хорошо и на закате солнца: будто становишься частью предвечернего света. Тогда мне просторно. Наверное, так чувствует себя олифа, пролитая на полотно художника, или краска выдавленная из тюбика на палитру. Делаешься невесомым, подобно благоуханию луговых трав. Сбрасываешь с плеч ношу. И вот — уже не за что зацепиться. Хотя, как знать? Может быть, было лучше, когда в час солнечного заката я ощущал себя крепко сбитым и сильным мужчиной.

Не помню, в какой день или час, быть может, в канун Рождества я посмотрел вверх и заметил, как кружится, падая с вершины колокольни, птичье перо. На мгновение показалось — это я сам лечу и медленно приближаюсь к земле.

Пятница 27 — Московское Рождество в безлюдной гостинице Метрополь. Люстры и бра вдоль мраморных стен застыли, как огромные, преувеличенные слезы. Мчусь в такси по ледяной Москве. В сердце боль человека, считающего себя изгнанником. Проносимся вдоль зубчатых стен Кремля. Нам вслед глядят позолоченные купола. Снег спрятал уродства огромного города. Остались только священные ограды и багрянец ренессансной кирпичной кладки.

Вторник 31 — С некоторых пор мне не дает покоя одна тема. Всемирный потоп в театре марионеток. Раздвигается занавес. Сверху опускается белое полотно. На экране идет дождь. Следом еще один белый саван, за ним следующий. Пять или шесть полотен дождя. И все это под раскаты грома и вспышки молний. На марионеток, сидящих в кукольном зрительном зале, также опускаются завесы с дождем. Затем в нижней кромке дождливых картин вырастают силуэты прославленных городов: Рим, Париж, Нью-Йорк, Москва. В нижней части повисших над марионетками полотнищ угадываются и горные ландшафты, и равнинные пейзажи. Марионетки изображают публику. В конце концов на нижнем поле простыней проступает быстро прибывающая вода. Наводнение поглощает поочередно все эти волшебные картины. Теперь на экранах только вода, по волнам которой мечется хлам и мусор. Наконец, экраны взмывают вверх. На сцену льется настоящая вода. Волна за волной захлестывает она партер. Марионетки-зрители охвачены паникой. В отчаянии они обращаются в бегство под аккомпанемент библейских слов. Наконец, кукольный мир скрывается под водой.

Голос повторяет слова Библии:

…И продолжалось на земле наводнение сорок дней… и усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом… И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди. Все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло… Остался только Ной, и что было с ним в ковчеге.

Бумажный ковчег покачивается на поверхности воды, затопившей театр марионеток.

Приходит время, и рушатся стены домов и стран, где ты побывал или жил. Остаются только решетчатые ограды памяти.

Тонино Гуэрра Авторизованный перевод Виктора Гайдука «Римини» Москва 1997 — 2003

Послесловие

ТОНИНО ГУЭРРА: МИР СВЕТА — МИР ЗВУКА

Тонино Гуэрра родился в 1920 г. в Сант-Арканджело в Романьи близ Римини, городе расположенном на Адриатическом побережье Италии. Тонино известен во всем мире как сценарист фильмов Феллини, Антониони, Рози, братьев Тавиани, Тарковского, Ангелопулоса, Вендерса и многих других, хотя наиболее внимательные почитатели его творчества и объективные литературные критики, среди которых Элио Витторини и Пьер-Паоло Пазолини, Итало Кальвино и Альберто Моравия, Чезаре Дзаваттини и Джан-Луиджи Ронди, Наталия Гинцбург и Эльза Моранте, с самого начала высоко оценили Тонино Гуэрра также как одного из крупнейших диалектальных, то есть пишущих на родном наречии поэтов ХХ века, переведенного на основные мировые языки, в том числе на русский.

В числе его поэтических книг «I bu» (Волы), увидевшая свет в 1972 г. с предисловием выдающегося литературного критика Джан-Франко Контини, «Il Miele» (Мед) — 1981 г., первой из шести знаменитых поэм, посвященных истории реки Мареккья, прощанию с уходящим в небытие миром — «La capanna» (Хижина), «Il viaggio» (Путешествие), «Il segreto di Eliseo» (Секрет Елисея), «Il Profilo del Conte» (Профиль графа), «Il Vecchio con un piede all'Oriente» (Старик одной ногой на Востоке), «Il libro delle chiese abbandonate» (Книга забытых церквей). Из прозаических произведений упомянем получившие всемирное признание романы «Параллельный человек» (1969), «Стая птиц» (1974), «Теплый дождь» (1984), «Пылевая буря» (1978–1992). Огромную популярность и бесчисленные переиздания снискали написанные в соавторстве с Микеланджело Антониони Притча вне времени «Бумажный змей» (1982) и с Луиджи Малербой шесть книг «Миллемоске», которые под названием «Истории Тысячного года» известны практически во всех европейских странах благодаря чрезвычайно успешному телевизионному сериалу Франко Индовина. Едкая ирония, свежесть метафор, обостренное чувство цвета и звука — характерные особенности почерка Тонино Гуэрры, подмеченные американской и европейской критикой.

Гармонией формы и содержания особенно отличаются работы Тонино Гуэрра в кино с Ангелопулосом «Il paesaggio nella nebbia» (Пейзаж в тумане) -1992-93 г., отмеченный европремией Сезара в Париже, «Passo sospeso della cicogna» (Шаги аиста) — 1993-94 г., «Lo sguardo dell'Ulisse» (Взгляд Улисса) — 1995 г., и Антониони — Вендерсом «Al di la` delle nuvole» (За облаками) — 1995 г. и его новые киносценарии, которые он предпочитает определять как жанр «сочинения для кино и театра». В филигранно отшлифованных фразах естественно сливаются цвет и звук, запечатленные в образах: «Воистину я слышу скорее глазами, чем ушами», — любит говорить Тонино Гуэрра. Быть может, благодаря этому наиболее сильные стихи и образы его поэтического творчества, перед которыми, по выражению виднейшего итальянского критика Паоло Маури, «хочется стоять молча, сняв шляпу, как двое братьев из поэмы „Мед“ стояли перед вишнями в цвету», написаны на романьольском диалекте — он для Тонино органичнее, потому что он чище, слова не так затасканы, слова конкретны, их можно пощупать.