Тонино Гуэрра - И плывет корабль

• Название: И плывет корабль
• Автор: Тонино Гуэрра
• Жанр: Современная проза

---

Премьер-министр проходит вперед, а генерал разражается гневной тирадой по-немецки:

— Я заявлю наш протест капитану. Журналист на судне! Это чрезвычайно опасно!..

Начальник полиции по-венгерски излагает смысл происходящего премьер-министру:

— Это журналист, он просит разрешения взять интервью у Великого герцога.

Понимающе улыбаясь, премьер-министр со свойственной ему вкрадчивой повадкой «серого кардинала» возвращается к двери и вводит в зал Великого герцога, давая ему на ходу пояснения по-немецки:

— Ваше высочество, тут один итальянский журналист, которому удалось получить разрешение находиться в зале в это время. Он хочет задать вам всего несколько вопросов.

ПЕРВЫЙ ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. А все-таки этот тип подозрителен…

Великий герцог, розовощекий и толстый, решительным шагом направляется к спортивным снарядам.

Орландо обращается к нему:

— Ваше высочество!

Надевая колет для фехтования, Великий герцог отдает распоряжения по-немецки:

— Хорошо, я дам ему интервью… Но только через переводчика.

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР (по-немецки). Отпустите его!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (по-венгерски). Отпустите его!

Оба агента отходят. Переводчик протягивает Орландо руку, помогая ему встать.

ПЕРЕВОДЧИК. Простите, пожалуйста.

ОРЛАНДО. Ничего, ничего…

Он направляется к Великому герцогу, но его вежливо останавливают на некотором расстоянии. Переводчик поясняет:

— Великий герцог даст вам интервью, но только через меня… Задавайте свои вопросы, а я буду переводить!

ОРЛАНДО. Спасибо.

ПЕРЕВОДЧИК. Можете начинать.

Юный Великий герцог Гогенцуллер между тем уже надел перчатку и, взяв в руки шпагу, гнет ее, проверяя на упругость.

ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ (по-немецки). Надо же, интервью! Знал бы он, что мне обо всем известно меньше, чем кому бы то ни было!

Орландо раскрывает свою записную книжку, откашливается и профессиональным тоном начинает:

— Мы слышали, что вы, Ваше высочество, были большим поклонником таланта несравненной Тетуа. И то, что вы… соблаговолили почтить ее память… своим августейшим присутствием, всех очень тронуло. Рассчитывая на вашу необыкновенную чуткость, я позволю себе… попросить вас сказать несколько слов надежды и утешения тем, кто… как и мы, пребывает в полном неведении относительно того, что готовит нам судьба… и чувствует, какой угрозой чревата нынешняя международная обстановка.

ПЕРЕВОДЧИК. Спасибо. (Обращаясь к Великому герцогу, переводит сказанное на немецкий.) Итальянский журналист говорит, что лучшая часть человечества несчастна и, судя по всему, ждет, от вас слов утешения.

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР (по-немецки). Вот оно что! Но как именно он формулирует свой вопрос?

ПЕРЕВОДЧИК (Орландо). Он спрашивает, в чем суть вашего вопроса.

ОРЛАНДО. Я хотел бы узнать, как вы, Ваше высочество, расцениваете международную обстановку…

ПЕРЕВОДЧИК (по-немецки). Итальянский журналист желает узнать, что Ваше высочество думает о международной обстановке…

ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ (по-немецки). Мы все находимся на склоне горы…

Переводчик переводит.

Начальник полиции, стоящий за спиной у Орландо, — своей суровостью и внушительностью он напоминает русского попа — включается в разговор.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (по-венгерски). Простите, что я вмешиваюсь, но Великий герцог сказал… не на склоне горы… а на краю дыры… Вот. Ну и дальше…

ПЕРЕВОДЧИК. Граф Кунц поправляет меня. Он говорит, что Великий герцог сказал «дыра», а мне показалось — «гора».

ОРЛАНДО (благодарно и удивленно кивает начальнику полиции). Ага… Но о какой же все-таки дыре идет речь?

ПЕРЕВОДЧИК (по-немецки). Ваше высочество, вопрос такой: какую именно дыру вы имели в виду? Спасибо.

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР (по-немецки). Прошу прощения, Великий герцог употребил метафору, он сказал, что все мы сидим на склоне горы…

ПЕРЕВОДЧИК. Граф Гуппенбах говорит, что Великий герцог употребил метафору и что все дело не в словах «гора» или «дыра»… Хотя, по-моему, он все-таки сказал «на склоне горы».

Переводчик и начальник полиции начинают препираться на немецком и на венгерском.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Он сказал «дыра», «дыра».

ПЕРЕВОДЧИК. Нет, «гора».

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. А я говорю — «дыра».

ПЕРЕВОДЧИК. «Гора»!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. «Дыра», понимаете, дыра».

ПЕРЕВОДЧИК. Немецкий — мой второй родной язык. Он сказал «гора», «гора»!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ichmerem a mandiar gnevlet esch a nemetet[10].

Великий герцог и остальные члены свиты растерянно переглядываются.

ПЕРЕВОДЧИК. О господи!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. «Дыра»!

В спор вмешивается Великий герцог, сопровождая свои слова выразительным жестом.

ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ. Пум! Пум! Пум! (По-немецки.) Переводи!

ПЕРЕВОДЧИК. Великий герцог говорит: «Пум, пум».

ОРЛАНДО. Что это означает?

ПЕРЕВОДЧИК. Думаю, что таким образом Его высочество хочет сказать…

ОРЛАНДО. Может быть, что Тройственный союз… намерен отказаться от взятых на себя обязательств? Вы хотите бросить Италию на произвол судьбы? И притом — трагической?

ПЕРЕВОДЧИК (за кадром, по-немецки). Ваше высочество, журналист спрашивает…

Но терпение Его высочества лопается; передав шпагу одному из слуг, он подходит к Орландо.

ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ (очень решительно и четко). Пум! Пум! Пум!

Переводчик. Великий герцог говорит: «Пум, пум».

Орландо задумывается, а потом вдруг начинает понимать, в чем дело.

ОРЛАНДО. Пум… пум… пум… Дыра в горе! (Смеется.) Да это же кратер вулкана! Мы все сейчас как на вулкане! Очень точно! Теперь я понимаю! Какой ужас… Спасибо! Спасибо! Дыра в горе! Да, это катастрофа!

Его неожиданная и совершенно неоправданная веселость передается всей свите Великого герцога.

Сам Великий герцог тоже радостно смеется, надевая маску, чтобы приступить к поединку на шпагах.

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР (по-немецки). Интервью окончено.

ПЕРЕВОДЧИК. Интервью завершено.

Орландо вежливо просят покинуть зал. Что он охотно и делает.

ОРЛАНДО. Разумеется, разумеется. Благодарю вас, Ваше высочество. До свидания, господа.

Захлопнув свой блокнот, Орландо решительным шагом выходит из спортивного зала.

32. САЛОН-БАР «ГЛОРИИ Н.». ДЕНЬ

Ильдебранда Куффари, сидя на одном из красных диванов гостиной, слушает, что ей говорит дирижер.

Маэстро Альбертини (сначала за кадром, затем в кадре). Я хотел бы сыграть вам одну вещь, которую вы, конечно, знаете… Мне кажется, Ильдебранда, она о вас, в ней я вижу ваш портрет. Вы позволите?

Куффари. Прошу вас.

Маэстро Альбертини садится за рояль и начинает играть.

Музыкальная фонограмма

Куффари слушает, пряча свое тонкое чувственное лицо в белый пушистый палантин, окутывающий ее шею.

За стеклами салона появляются другие пассажиры.

Прежде всего — дочь Куффари, которая говорит кому-то:

— Как это я не умею плавать? Умею, и очень даже хорошо! — Потом, заметив, что в салоне сидит мать, она подзывает стоящих поблизости секретаря и концертмейстера: — Идите сюда, идите, посмотрите! Посмотрите на маму!

Фотограф со своим аппаратом на треноге готовится сфотографировать Лепори и его жену, уже ставших «в позу».

Тенор, увидев коллегу через стекло, приветствует ее с показной сердечностью:

— Привет, дорогая!

ЖЕНА ЛЕПОРИ. Сабатино, стань слева, вот здесь… Ну что ты делаешь! Закутайся шарфом!

С этими словами она быстро прикрывает шарфом шею мужа, который хотел выглядеть перед объективом более непринужденно.

ФОТОГРАФ (за кадром). Нет-нет, шарф должен ниспадать небрежно, синьор Лепори!

ЖЕНА ЛЕПОРИ. Нельзя! У него очень чувствительное горло!

Куффари, продумавшая между тем предложение маэстро Альбертини, встает и направляется к роялю.

КУФФАРИ. Что ж, давайте попробуем, маэстро!

И она начинает петь, приводя в совершенный восторг бармена, внимание которого отвлекает от певицы стоящий за окном Орландо: выразительным жестом, оттопырив мизинец и большой палец, он дает бармену понять, как ему хочется выпить.

33. ВЕРХНЯЯ ПАЛУБА «ГЛОРИИ Н.». ДЕНЬ

В ожидании выпивки Орландо, приветливо улыбнувшись белокурому секретарю Куффари, опирается о перила рядом с ним.

Море у горизонта сливается с затянутым свинцовыми тучами небом.

БАРМЕН. Синьор Орландо…

Репортер встречает расторопного бармена с искренней признательностью.

ОРЛАНДО. Душа моя! Вот спасибо!

Обхватив желанный стакан ладонями, он возобновляет свой репортаж:

— Итак, мы с вами путешествуем уже второй день, и все идет своим чередом. Пассажиры фотографируются, чтобы навсегда запечатлеть эти памятные мгновения. Нашему тенору Фучилетто хотелось бы стать дельфином, а обоим маэстро — китобоями…