Юрий Жуков - Тайны Кремля

• Название: Тайны Кремля
• Автор: Юрий Жуков
• Издательство: Терра
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-300-02990-4

Исследование современного российского ученого, доктора исторических наук Юрия Николаевича Жукова посвящено вопросам власти в СССР в период 1938–1954 гг. На основании ряда документальных источников, многие из которых недоступны ученым-историкам, автор открывает неизвестные страницы прошлого России, характеризует деятельность крупнейших представителей власти страны, их политику в области государственной безопасности, обороны, промышленности, финансов и др. Книга рекомендована к печати Ученым советом Института российской истории Российской академии наук.

---

Однако и Трумэн и Черчилль ошибались. В Потсдаме, и позже, когда писали свои мемуары. Сталин задолго до разговора с Трумэном знал достаточно об атомной бомбе. Но тогда, в конце июля, его беспокоило иное. Приблизившийся срок вступления СССР в войну с Японией, определенный в Ялте — ровно через три месяца после капитуляции Германии. Иными словами, 8 августа. Меж тем сама война на Тихом океане после того, как Трумэн и Черчилль получили 17 июля в Берлине короткую телеграмму из Лос-Аламоса — «Младенец благополучно родился», стала все больше и больше напоминать спортивные гонки.

Еще в ходе Потсдамской конференции, 26 июля, США, Великобритания и Китай обратились к Японии с требованием о безоговорочной капитуляции. И хотя через два дня Токио отвергло ультиматум, Вашингтон и Лондон уже не беспокоились, какое же сопротивление может оказать противник. Отказались и от необходимости высадки на японских островах. Отныне полностью полагались только на эффект, который должна была произвести атомная бомбардировка. Не нуждались потому союзники и в поддержке Красной Армии. «Президент и я, — вспоминал Черчилль, — больше не считали, что нам нужна его (Сталина. — Ю. Ж.) помощь для победы над Японией… Мы считали, что эти войска едва ли понадобятся и поэтому у Сталина нет того козыря против американцев, которым он так успешно пользовался на переговорах в Ялте»[487].

Но даже зная о возникшей принципиально новой стратегической ситуации, и Сталин, которого никто иной как Рузвельт в Крыму настойчиво уговаривал вступить в войну с Японией, и все советское руководство продолжали заниматься подготовкой военной операции в Азии. С весны перебрасывали на Дальний Восток войска. Еще 5 апреля денонсировали советско-японский пакт о нейтралитете, недвусмысленно дав понять о неизбежном. А во время переговоров, проходивших с 30 июня по 14 июля в Москве между Сталиным и Молотовым, с одной стороны, и главой китайского правительства Сун Цзывенем и его министром иностранных дел Ван Шицзе — с другой, согласовали основные пункты договора о дружбе и союзе, подписанного несколько позже, 14 августа. Предусмотрели обязательство Китая возвратить СССР права на Китайско-Восточную и Южно-Маньчжурскую железные дороги (КВЖД и ЮМЖД), передать в долгосрочную, на 30 лет, аренду Порт-Артур и Дальний, признание Советским Союзом Маньчжурии неотъемлемой частью Китая, а Китаем — независимости Монголии[488]. Наконец, 13 июля Москва, верная своим союзническим обязательствам, отклонила просьбу Токио принять его представителя Коноэ для обсуждения условий выхода Японии из войны.

Далее события развивались более чем стремительно.

6 августа американцы сбросили первую атомную бомбу — на Хиросиму. 8 августа СССР заявил, что со следующего дня будет считать себя в состоянии войны с Японией, 9 августа вторая американская атомная бомба была сброшена на Нагасаки. 10 августа Токио уведомило всех о готовности капитулировать на предъявленных условиях, а 14 августа объявило о безоговорочной капитуляции. На следующий день, 15 августа, между США, Великобританией, Китаем и Японией было подписано перемирие.

Несмотря на это, советские войска продолжали продвижение. Вели войну на своем фронте, хотя она и завершилась на всех остальных, ради одного: своим присутствием обеспечить все то, чем удалось СССР заручиться по договору с Китаем и устному соглашению с Рузвельтом, а затем и с Гопкинсом. К 22 августа части Красной Армии установили контроль над Ляодунским полуостровом с расположенными там Порт-Артуром и Дальним. К 25 августа — над Южным Сахалином. К 1 сентября — над Курильскими островами. Успели решить поставленную перед ними задачу, так как официальное подписание акта о капитуляции Японии состоялось лишь 2 сентября. На борту американского линкора «Миссури» в Токийском заливе.

Глава семнадцатая

Так закончилась Вторая мировая война. Завершилась дважды. 8 мая — в Европе, 2 сентября — в Азии.

9 мая для населения Советского Союза стал необычным праздником. Отнюдь не формальным, навязанным чьим-либо решением или просто датой календаря. Подлинно народным, стихийным. Всеобщим, единодушным ликованием, ибо война с нацистской Германией оказалась для страны самым серьезным испытанием. Ведь ей пришлось стоять на смерть, защищая свободу и независимость. Право на жизнь, на существование. И потому массовые манифестации, начавшиеся сразу после радиосообщения о подписании немецким командованием безоговорочной капитуляции, завершились только полтора месяца спустя. Строгим, торжественным парадом победы в Москве, на Красной площади, 24 июня.

2 сентября оказалось совершенно иным. Спокойным, скромным, будничным. Без шумных веселящихся толп, без парадов. И не только потому, что боевые действия в Маньчжурии, на тихоокеанских островах были малоинтересными для населения СССР, никак не влияли на повседневную жизнь. Явились для всех, кроме верховного командования, кроме солдат и офицеров, воевавших на Дальнем Востоке, чем-то весьма отстраненным. Страна как бы не заметила второй войны, второй победы и еще потому, что именно тогда, в августе 1945 года, подозрения узкого руководства в отношении истинных, далеко не столь дружественных, как казалось, намерений союзников окончательно подтвердились.

Демонстрацией ядерного оружия, отказом допустить СССР к оккупации Японии недвусмысленно дали понять Москве: боевой союз трех великих держав ушел в прошлое. Забыт, ибо перестал быть нужным. А вместе с ним историей становилась и недавняя роль Советского Союза. Ему вновь отводили второстепенное место.

Казалось бы, ничего особенного страшного не произошло. Страна Советов могла спокойно вернуться к мирной жизни. Демобилизовать армию, провести конверсию, отменить карточную систему, восстанавливать, одновременно модернизируя, промышленность и сельское хозяйство, поднимать из руин города и села. А затем попытаться сделать то, что однажды, в годы первой пятилетки, уже было обещано людям — их жизненный уровень сделать таким же, как в развитых странах Запада.

Но с точки зрения Сталина, да и не только его, гарантировать все это могла только национальная безопасность, основанная на силе оружия и военно-политическом союзе с прилегающими к границам странами. И вот первый базисный фактор рухнул. Отныне Советский Союз лишился возможности отстаивать государственные интересы, полагаясь на свои вооруженные силы. Ему следовало осознать: решающее значение в будущем принадлежит не пятимиллионным армиям, а новейшему оружию массового поражения (одна бомба в Хиросиме уничтожила сразу более 200 тысяч человек). Тому оружию, которого у СССР не было, но которым обладали США совместно с Великобританией, не собиравшиеся отказываться от монопольного права на него. О том откровенно заявил Трумэн утром 6 августа. «При сложившихся обстоятельствах, — сказал он, — технологический процесс их (атомных бомб. — Ю. Ж.) производства и боевые особенности разглашаться не будут до обретения надежных средств защиты нас и остального мира от опасности возможного уничтожения»[489]. Следовательно, ядерное оружие легко могло стать средством давления, даже шантажа в международных отношениях.

Первой реакцией Сталина на подобное игнорирование союзнических обязательств стала подготовка поля для возможного маневра в области внешней политики СССР. И для того он вечером того же дня, 6 августа, добился от ПБ решения об отзыве А. Я. Вышинского из Берлина. Возвращения того в Москву на прежнюю должность первого заместителя Молотова[490]. Пошел Сталин на такой шаг, чтобы усилить личное влияние на деятельность и НКИД в целом, и на самого наркома. Только затем вместе с остальными членами узкого руководства начал поиск путей ускорения работы над советским урановым проектом, начатой еще осенью 1942 года и неспешно ведшейся на протяжения следующих почти трех лет.

К 20 августа, всего через две недели после атомной бомбардировки Хиросимы, решение нашли. Постановлением ГКО образовали Специальный комитет, на который возложили «руководство всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана: развитие научно-исследовательских работ в этой области; широкое развертывание геологических разведок и создание сырьевой базы СССР по добыче урана, а также использование урановых месторождений за пределами СССР (в Болгарии, Чехословакии, и других странах); организация промышленности по переработке, производству специального оборудования и материалов, связанных с использованием внутриатомной энергии; а также строительство атомно-энергетических установок, разработка и производство атомной бомбы».

Как достаточно широкие и разнообразные цели, так и состав комитета — Л. П. Берия (председатель), Г. М. Маленков, Н. А. Вознесенский, М. Г. Первухин, Б. Л. Ванников, А. П. Завенягин, а также ученые И. В. Курчатов, П. Л. Капица, превращали его по сути в совнаркомовское отраслевое бюро. Межведомственный орган, призванный лишь координировать деятельность различных наркоматов для решения конкретной задачи. Однако то же постановление предусмотрело и иное: «Для непосредственного руководства научно-исследовательскими, проектными, конструкторскими организациями и промышленными предприятиями по исследованию внутриатомной энергии урана и производству атомных бомб организовать при СНК СССР главное управление — Первое главное управление при СНК СССР, подчинив его Специальному комитету при ГКО». Во главе Первого главного управления (ПГУ) утвердили Б. Л. Ванникова, до того наркома боеприпасов, его заместителями А. П. Завенягина — замнаркома внутренних дел, Н. А. Борисова — руководителя отдела боеприпасов Госплана, П. Я. Мешика — замнаркома внутренних дел, П. Я. Антропова — замнаркома цветной металлургии, и А. Г. Касаткина — замнаркома химической промышленности[491].