Александра Маринина - Обратная сила. Том 3. 1983–1997

• Название: Обратная сила. Том 3. 1983–1997
• Автор: Александра Маринина
• Жанр: Детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-91173-8

Считается, что закон не имеет обратной силы. Да, но только – не закон человеческих отношений. Можно ли заключить в строгие временные рамки родственные чувства, любовь, дружбу, честь, служебный долг? Как определить точку отсчета для этих понятий? Они – вне времени, если речь идет о людях, до конца преданных своему делу.

…вы ужаснетесь невосприимчивости человеческой природы к правде, когда правда ясна и очевидна.

Из защитительной речи Н.П. Карабчевского

Самонадеянность всегда слепа. Сомнение же – спутник разума.

Из защитительной речи Н.П. Карабчевского

---

Лена подняла голову и посмотрела на Татьяну недоверчивым взглядом из-под припухших от слез век.

– А с чего это Стасу так беспокоиться о ней? Ну и пусть бы ее ограбили, пусть бы даже и убили, ему-то что?

– Да ему-то ничего, – уверенно ответила Таня, – ему по барабану. Но Борькин отец серьезно болен, ему ни в коем случае нельзя волноваться. А представь, что будет, если он в понедельник вернется из санатория и узнает, что с Аллой что-то случилось. Второй инфаркт обеспечен. Они же очень близкие друзья, Александр Иванович за нее переживает. Даже не знаю, как сказать ему, что Аллу муж бросил. И скрывать нельзя, все равно ведь узнает, и говорить страшно. Так что спасибо Стасу, что он подумал и о Борькином отце, и о нас.

– Ага, – всхлипнула Лена, – и об Алле этой подумал. Только обо мне никто не подумал. Я всегда у него на последнем месте.

Татьяна вздохнула, обняла подругу покрепче.

– Ленусь, просто это такие люди. Вот поверь мне, у следователей и оперов семья и близкие никогда не бывают на первом месте. Иначе они просто не смогут работать.

– Значит, ты еще замуж не вышла, а уже знаешь, что не будешь для Борьки на первом месте? – не поверила Лена.

– Конечно, знаю, – улыбнулась Татьяна.

– И зачем тебе такой муж?

– Лен, ну я же выхожу замуж не для того, чтобы быть для кого-то на первом месте.

– А для чего тогда?

Удивление Леночки было совершенно искренним. Она действительно не понимала, полагая, что сама она – бесценный подарок, который вручают прекрасному принцу с одной-единственной целью: чтобы он этот подарок поставил на постамент, сдувал с него пылинки и целыми днями восхищался. Такую позицию Таня, не привыкшая считать себя «подарком», никогда не разделяла, но любила свою подругу и ценила в ней множество других качеств.

– Хочу быть рядом с Борькой и вырастить вместе с ним наших детей, – ответила она. – Я много лет была дочерью следователя, хорошо помню, как мало мама бывала дома, а когда и бывала, то думала в основном о работе, так что ни на что особо не надеюсь. Но я привыкла к такой жизни, приспособилась к ней, и меня все устраивает.

– Все равно не понимаю. – Леночка окончательно перестала плакать и сердито помотала головой. – Какой смысл выходить замуж за парня, которого вечно нет дома. Он тебе и с детьми помогать не будет, а ты же хочешь, чтобы вы их вместе вырастили. Будешь все время одна, как мать-одиночка.

Ну как ей объяснить, что вместе – это не обязательно взявшись за руки идти в ногу. Вместе можно быть и на расстоянии. Вместе можно быть, даже не встречаясь неделями и месяцами. Татьяна Потапова была уверена в собственной правоте, но доказывать свои идеи Леночке почему-то не хотелось.

Она поднялась и потянула подругу за собой.

– Пойдем, Ленусик.

* * *

Ее привязывала к нему сильная физическая страсть, горестная, как запой.

Из защитительной речи С. А. Андреевского на судебном процессе по делу Мироновича

Наша любовь – это какая-то адская смесь острой водки и святой воды.

Из защитительной речи С. А. Андреевского на судебном процессе по делу Иванова

– Что будем делать с Аллой? – спросила Татьяна, вытягиваясь в постели рядом с Борисом.

– А что с ней нужно делать? – не понял тот. – Стас…

– Да при чем тут Стас? Я про Александра Ивановича думаю. Слушай, Алла что, пьющая?

– Вроде не замечал. И предки никогда об этом не говорили.

– Беда… – Таня помолчала. – Вот представь: Александр Иванович вернется, а Алла в запое. Надо что-то предпринимать, чтобы оградить его.

– И что ты предлагаешь? Телефон отключить? Дверь не открывать?

– Ну, Борь, я серьезно. Может, нам поговорить с Аллой?

– О чем? Что пить – нехорошо?

– О том, что Александра Ивановича нельзя волновать.

– Ты думаешь, она сама этого не понимает? – усмехнулся Борис. – Но для нее сейчас уход Хвыли – самое главное, и папино здоровье ее интересует меньше всего. И кто мы с тобой для нее? Дети, зеленые сопляки. Она нас не услышит, даже если мы будем изрекать великие истины.

– Да перестань! Ты же следователь, людей в тюрьму отправляешь, и многие из них старше тебя. Какой же ты сопляк? И мы совсем не дети, между прочим, мы взрослые самостоятельные люди.

– Мы-то – да, и мы это знаем. А вон они не знают и считают нас детьми. Танюха, заканчивай уже бороться с ветряными мельницами, предков и все их поколение нам все равно не переделать, они так и будут до самой нашей старости нам на мозги капать.

Татьяна чуть приподнялась на подушке, оперлась на нее локтем и насмешливо посмотрела на жениха.

– И ты готов смириться? А как насчет того, чтобы побороться за свое право считаться взрослым и принимать решения?

– На работе я их и так каждый день пачками принимаю, – вздохнул Борис. – А ни за что другое я бороться не собираюсь, потому что давно принял как истину: есть вещи, которых я действительно не понимаю. Я эту мысль интериоризировал.

– Ты… Что сделал? – не поняла Таня.

– Ин-те-ри-о-ри-зи-ро-вал, – по слогам повторил Борис. – Принял внутрь себя и осознал как свою собственную.

– Слово какое-то… Где ты его выкопал?

– В учебнике по криминологии, американском, его у нас в переводе издавали, я и прочитал.

«Ты молодой еще, тебе не понять…» Как часто слышал следователь Орлов эти слова от тех, кого допрашивал! Сначала подобные высказывания возмущали, просто до бешенства: он окончил университет, имеет какой-никакой опыт работы, за плечами немало раскрытых преступлений и доведенных до суда уголовных дел, так почему это он не может чего-то там понять? Ему казалось, что нормально устроенный и не отягощенный болезнями мозг в состоянии понять все, что угодно.

В этой уверенности Борис пребывал ровно до того дня, когда выехал по дежурству на очередную «бытовуху»: муж напился, скандалил и бил жену. Милицию вызвали соседи. Случай был обыкновенным, без таких вызовов не обходилось ни одно дежурство. Участковый уже топтался возле подъезда, ожидая дежурную группу.

– Петренко опять нажрался в хлам, жену бьет, известное дело, – уныло проговорил участковый. – А она его выгораживает и заяву писать отказывается. За последние пару лет раз пять уже такое было. Один раз даже удалось уговорить ее заявить на мужа, так на следующий день прибежала и рыдала, мол, отдайте заявление обратно, не сажайте, пожалейте.

– А чего ж не привлекаете? Неужели нельзя надавить на нее, чтобы заявление подала и не забирала потом?

Вопрос был риторическим, Борис и сам это понимал. Слова «попугайте только, а сажать не надо» он слышал от избитых жен как минимум раз в неделю. Все как всегда.

– Да бабу жалко, хорошая она. А Петренко этот – козел редкостный, он же ее убьет, если мы его закроем. По побоям срок-то крошечный, мухой пролетит, вот Петренко и заявится обратно к жене. А могут и не закрыть, условно дать, с работы ходатайство напишут, на поруки возьмут. Страшно даже представить, что он с женой сделает. Она потому и не вызывает нас никогда, это уж только когда соседи крики услышат и испугаются – нам звонят.

Такой разговор тоже был обычным: милицию вызывали на домашний дебош с единственной целью – утихомирить буяна хоть на пару часов. О том, чтобы привлечь его к ответственности и наказать, жены драчунов, как правило, и не помышляли. Поднимаясь по лестнице, следователь Орлов готовился увидеть привычную картину: дым коромыслом, пьяный мужик, расхристанный и распоясавшийся, плачущая жена в халате, под глазом фингал, на скуле ссадина, руки в синяках, вонь перегара, табачного дыма, немытой посуды и остатков еды в консервных банках, забившиеся в угол или под стол малыши. Ему казалось, что в таких ситуациях он все давно понял: страх. Страх перед тем, что будет «потом», удерживал этих несчастных женщин от того, чтобы позволить довести дело до суда и посадить муженька. Этот страх был Борису очевиден и понятен. Но здесь…

Из-за двери квартиры криков не слышалось, только тихий протяжный вой, тоненький и подрагивающий, и негромкий мужской голос. Можно было бы даже подумать, что жильцы просто смотрят какое-то кино по телевизору. На звонок дверь открыл сам хозяин – мужчина лет под сорок, гладко выбритый, одетый в джинсы и легкую светлую сорочку с короткими рукавами.

– Что нужно? – довольно неприветливо спросил он.

Да, запах спиртного был, и довольно сильный, но сам мужчина никак не производил впечатления «пьяного в хлам», как можно было бы ожидать, если верить участковому.

– Жалуются на вас, гражданин Петренко, – миролюбиво начал участковый. – Кричите громко, соседям мешаете. Непорядочек.

Глаза мужчины злобно блеснули, он непроизвольно повернул голову в сторону двери квартиры справа, видно, хорошо знал, кто именно из соседей мог вызвать наряд.

– У нас тихо, – ответил хозяин квартиры с деланым спокойствием, – сами слышите. Никто не кричит. За ложный вызов штрафовать надо, а не мешать нормальным людям отдыхать.