Мария Визи - A moon gate in my wall: собрание стихотворений

• Название: A moon gate in my wall: собрание стихотворений
• Автор: Мария Визи
• Издательство: Peter Lang Publishing, Inc.
• Жанр: Поэзия
• Год: 2005
• ISBN: 0-8204-7837-7

Мария Визи (1904-1994) – поэтесса «первой волны» русской эмиграции. Данное собрание стихотворений, изданное в США, под редакцией Ольги Бакич, наиболее полное на данный момент собрание ее поэтических произведений и переводов.

Издание состоит из 4 частей и включает в себя:

1. Три опубликованных сборника М. Визи: 1929, 1936 и 1973 гг.

2. Стихотворения, не вошедшие в сборники, написанные на русском языке.

3. Стихотворения, не вошедшие в сборники, написанные на английском языке.

4. Неопубликованные переводы

Вступительная статья и комментарии на английском языке.

---

1928

56. I Shall Go Back. Edna St. Vincent Millay.(«Я отойду к угрюмым берегам…»)[69]

Я отойду к угрюмым берегам
и возведу лачугу на песке,
так, чтобы там, совсем невдалеке,
трава морская падала к ногам.

Я не вернусь, и никогда не дам
руке своей лежать в твоей руке.
— уйду к тому, что так понятно мне,
— уйду к счастливым больше прежних дням.

Любовь, едва зажегшая глаза,
слова, едва слетевшие на рот,
все это живо лишь на полчаса,
все это недосказанным умрет;
но я найду скалу и небеса
все теми же, как в молодости год.

1926

57. «Выдь на дорогу…»

Выдь на дорогу,
стань лицом к ветру,
кликни клич, свистни:
— Гой, счастье!
Гой, веселье!
И жди, и слушай,
как с перелеска,
от гор высоких,
речных разливов,
взлетит, большое,
крылом ударит,
шумя по ветру,
все ближе, ближе.

1927

58. «Есть тихий пруд в глубоких дебрях бора…»

Есть тихий пруд в глубоких дебрях бора,
забытый, черный, одинокий пруд,
где не слыхать людского разговора,
куда и звери ночью не идут.

Стекла ли это капля дождевая
по синим елям в яму у корней?
Иль это леший плакал, укрывая
следы нечистой горести своей?

Живут ли там оставленные Богом
земные души, прячась от земли?
Иль, заблудившись по ночным дорогам,
туда русалки бледные пришли?

Но в тех местах замолкнет клекот птичий,
и той глуши сторонится лесничий,
и в сумрак иногда там слышно эхо
лесного, дикого, неласкового смеха.

1923

59. «Я спрячусь от всевидящей луны…»

Я спрячусь от всевидящей луны,
я убегу от лунного сиянья,
ведь ей, живущей вечностью, смешны
мои убогие воспоминанья.

Из года в год — подняться и светить,
не помнить ничего и не пророчить,—
а мне сегодня нужно воскресить
другие луны и другие ночи.

В подвале отсыревшем и глухом,
куда луна еще не заходила,
я отопру заржавленным ключом
старинный ларь, в котором то, что было,

и просижу до самого утра,
не уставая от святого бденья,
перебирая слитки серебра
и неоценные каменья.

1926

60. «You are not you; you are an ancient dream…»[70]

You are not you; you are an ancient dream,
an echo of a song, the old unrest
of very distant strings, the swaying gleam
as morning comes, and starlight wavers west.

You are the words of onward running brooks;
a roadway, traveled ere the shadow clears;
a prayer, recited from unopened books,
a hymn to God unknown, who never hears.

I will inter the day that had to die
and hide my grief within his royal shroud,
and over shores where sacred rivers lie
my pyramid will rise to touch the cloud.

1925

61. «От коричневых северных гор…»

От коричневых северных гор
протянулся покой,
пой —
сотки своей песней узор
для меня золотой.

Пусть тоска увернется, как вор,
и пригнется в пыли,
ты
будь песней моей с этих пор
до заката земли.

1926

62. Молитва («Есть Господь. Сердце ведает, молится…»)

Есть Господь. Сердце ведает, молится:
— «Боже, дай избушку мне — у околицы.
Дай колодец ключевой у заваленки.
Дай лапти и валенки.
Дай ведрышко, ходить по грибы.
Хорошо бы еще хоть горшочек, вместо трубы.
Дай еще — красную коровку,
И землицы — посадить свою морковку.

И еще, не забудь, одолжи
Хоть полдесятинки ржи.
А главное — березку у порога.
Неужели не дашь? Разве много?»

1925

63. Сон («Старуха гадалка седая…»)[71]

Старуха гадалка седая
возле наших ворот проходила.
Я ее о тебе спросила,
зачем и сама не знаю.

Она число указала
и пристально так смотрела,
— огорчить, должно быть, не смела,
только долго руку держала.

Прошептала, кивая: «Смотри,
как красиво цветы распустились!
Как красиво по небу увились
розоватые краски зари!

Отчего ты горюешь? Не надо».
И потом медяшку взяла
и, согнувшись низко, ушла
за изгибы железной ограды.

1926

64. «Розово-коричневые клубы…»

Розово-коричневые клубы
западных последних облаков.
Подойди ко мне! И прямо в губы
поцелуй, без слов.

Самородки на небе без меры,
серебро, алмазы, аметист.
Я молчу. Перед лицом Венеры
не дрожит и лист.

Я молчу — и ты пока со мною,
и, как в правду, верю в глупый сон:
но вздохну — и призрак за спиною
уплывет в каньон.

Заболят глаза от гор лиловых,
хоть и знаю, что не нужно ждать,
потому что привидений новых
не найти опять.

1925

65. «Упал и вдребезги разбился…»

Упал и вдребезги разбился
сосуд, зовущийся мечтой,
который в сердце серебрился
лампадой хрупкой и святой.

Остался сир и полон болью
тот угол, где она жила,
и по окрестному раздолью
печаль туманом поплыла,

и долго гулкое звенело,
катилось эхо по реке,
как будто небо сожалело
о человеческой тоске.

1928

66. «Дальний берег синей реки…»

Дальний берег синей реки,
и на нем золотые пески,
и высоко — червонный узор
заплетенных листов сикамор.
Мне нельзя тоски облегчить,
и нельзя мне руки омочить
в той сверкающей ярко волне,
пробегающей в дальней стране.

1928

67. «Убеги и спрячь с собою грезу…»

Убеги и спрячь с собою грезу
в старом и оборванном мешке
и, приняв обиженную позу,
скорчись в отдаленном уголке.

Пусть застрянут слезы в паутине,
где лучи дневные не дошли,
— пусть любовь на золотой картине
смотрит, как печаль лежит в пыли.

1926

68. «Мы не одни. По нашим колеям…»[72]

Володе Визи

Мы не одни. По нашим колеям
идут еще какие-то. Их много.
Они, пригнувшись, громко шепчут нам
о тех полях, где началась дорога.

Упрятаны одеждами теней,
они от посторонних взглядов скрыты,
и сетью только нам понятных дней
их разговоры цепко перевиты.

Я слышу ночью жуткие тона
и отклики — в сырой траве рассвета;
мне память неотъемлемо дана
о призраках оконченного лета.

И если я увижу — ты устал
и, сев в пыли, глядишь в пустые дали,
я догадаюсь: кто-то нашептал,
что где-то одуванчики завяли.

1926

69. Chinese Serenade[73]

The silver pilgrims of the sky —
the clouds of sunset go,
and sw eetly starts her lullaby,
my Goddess Moon, Chang-O.

Dispel thy drowsy dreams, my friend,
as rays of twilight fade,
and with my song thy magic blend
upon thy lute of jade!

Then let me love thee, as a cloud
may love a flashing star,
as ripples on the lake, that crowd
to touch a nenuphar.

1925

70. «Я умру на высокой горе…»