Вольдемар Балязин - Правительницы России

• Название: Правительницы России
• Автор: Вольдемар Балязин
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014829-1, 5-271-04362-2

За всю многовековую историю России на долю женщин выпало править чуть больше ста лет. В нелёгкое для страны время приходили они к власти, и нужно было немало мужества и сил, чтобы сохранить государство и уберечь общество от великих смут.

Княгиня Ольга и Елена Глинская, Софья Алексеевна и Екатерина I, Анна Ивановна и Елизавета Петровна и, наконец, Екатерина Великая — героини нашей книга. Автор не ставил перед собой задачи нарисовать полную историческую картину происходивших событий. Главная цель книги — показать личные судьбы и жизнь российских правительниц, их характеры и склонности, достоинства и недостатки. Перед нами — живые, мятущиеся натуры, чьи личные качества, симпатии и антипатии во многом определяли и ход событий в государстве, и сложные, противоречивые ситуации в очень непростом российском обществе.

---

Ещё в 1784 году военно-морской порт и крепость, созданные при участии Потёмкина, Суворова и Ушакова, были названы Севастополем, что в переводе с греческого означало «Величественный город», или «Город Славы».

Когда Екатерина и её спутники увидели Севастополь и его гавань, они были более всего поражены многочисленными линейными кораблями и фрегатами, стоявшими в бухте и готовыми в случае необходимости за двое суток оказаться на рейде Константинополя.

Проехав после посещения Севастополя по другим городам Крыма, Екатерина возвратилась в Петербург. И тут, в первые же недели по возвращении, ей был вручён ультиматум султана с требованием возвратить Турции Крым и признать Ираклия II вассалом султана.

13 августа 1787 года Турция объявила войну России, а 12 сентября Манифест о войне с Турцией подписала Екатерина.

Потёмкина не было с нею рядом, он находился на юге, при армии, и Мамонов как мог поддерживал императрицу, но всё же — далеко было ему до светлейшего. Война началась тем, что 1 октября Суворов разбил под Кинбурном турецкий десант, но на том очевидные успехи русских войск закончились.

В январе 1788 года войну туркам объявила и Австрия, пославшая на помощь Потёмкину экспедиционный корпус принца Кобургского. В июне Потёмкин и австрийцы осадили Хотин, а в начале июля и Очаков, но военные действия шли довольно вяло.

Воспользовавшись тем, что главные силы русской армии оказались вовлечёнными в войну с турками, их северный союзник — шведский король Густав III начал 21 июня военные действия, двинув против девятнадцатитысячной армии генерал-аншефа Мусина-Пушкина тридцать восемь тысяч своих солдат и офицеров.

А в это время сибарит Мамонов безмятежно купался в удовольствиях и успехах. После возвращения из путешествия милости посыпались на него как из рога изобилия: он стал шефом Санкт-Петербургского полка, а с 4 мая 1788 года, будучи генерал-поручиком, пожалован был в генерал-адъютанты.

25 мая того же года Иосиф II, сохранивший о Мамонове за время путешествия наилучшие впечатления, возвёл фаворита в графское достоинство Священной Римской империи. Затем Екатерина наградила его орденом Александра Невского, усыпанным бриллиантами, стоимостью в 30 тысяч рублей. Доходы его с поместий, жалованье и содержание составляли не менее 300 тысяч рублей в год. Одни только бриллиантовые генерал-адъютантские аксельбанты Мамонова стоили не менее пятидесяти тысяч рублей.

И в дипломатической карьере фаворита наметился очевидный взлёт — Екатерина готовила его к должности вице-канцлера. Однако всё разрушил его величество случай. Тридцатилетний баловень Фортуны перестал пылать чувствами к шестидесятилетней самодержице, в конце концов променяв её на юную прелестницу фрейлину княжну Дарью Фёдоровну Щербатову.

Екатерина не сразу узнала о случившемся, хотя ей показались подозрительными частые недомогания её любимца, когда он неделями не показывался в алькове императрицы. Наконец, весьма осторожно, но совершенно однозначно обманутой самодержице сообщили о коварном изменнике, поправшем и любовь её и служебный долг, ибо пост фаворита уже давно почитался одной из важнейших государственных должностей.

Мамонов почувствовал, что Екатерина всё знает, и, предвосхищая вызов для объяснения, однажды утром нарядился в красный бархатный кафтан, который особенно был ему к лицу, надел все ордена и бриллианты и явился к Екатерине. По его виду Екатерина поняла, что предстоит объяснение, и, не дожидаясь этого, сама завела разговор о неожиданном для неё охлаждении. Мамонов сначала, как делал это и раньше, сослался на болезнь, а потом заявил, что он недостоин её, но о любви своей к фрейлине — не сказал.

После того как они расстались, уязвлённая Екатерина села к столу и написала Мамонову: «Пусть совершается воля судьбы. Я могу предложить вам блестящий исход, золотой мостик для почётного отступления. Что вы скажете о женитьбе на дочери графа Брюса? Ей, правда, только 14-й год, но она совсем сформирована, я это знаю. Первейшая партия в империи: богата, родовита, хороша собой. Решайте немедленно. Жду ответа».

Через полчаса она получила ответ Мамонова, написанный им, из соседней комнаты: «Дальше таиться нельзя. Должен признаться во всём. Судите и милуйте. На графине Брюсовой жениться не могу. Простите. Более году люблю без памяти княжну Щербатову. Вот будет полгода, как дал слово жениться. Надеюсь, поймёте и выкажете милосердие и сострадание. Несчастный, но вам преданный до смерти. А.»

Роман Мамонова стоил Александру Матвеевичу утраты его положения фаворита, но не более того, ибо после состоявшегося объяснения и признания в любви к Щербатовой Екатерина купила молодым несколько деревень более чем с двумя тысячами крестьян, подарила невесте драгоценности и сама обручила их.

Дарья Фёдоровна и Александр Матвеевич, держась за руки, встали на колени перед своей благодетельницей и искренне заплакали. Поднимая их с колен и обнимая обоих, вместе с ними плакала и Екатерина. Потом императрица разрешила им обвенчаться в дворцовой церкви и сама присутствовала при венчании.

Когда Екатерина отставила Дмитриева-Мамонова, вместе с ним и его женой покинула двор и фрейлина Мария Васильевна Шкурина, дочь уже знакомого нам Василия Григорьевича Шкурина, за то, что всячески содействовала роману Мамонова со Щербатовой. Шкурину исключили из списка фрейлин, выдали ей на приданое 12 тысяч рублей, и она вместе с Мамоновыми уехала в Москву. Но приданое Шкуриной не пригодилось: она так и не вышла замуж, а постриглась под именем Павлин и жила по разным монастырям первопрестольной, пока не умерла в 1824 году инокиней Алексеевской женской обители. Погребли же её в Новодевичьем монастыре.

Свято место пусто не бывает

Что же касается Екатерины, то и на сей раз оправдалась поговорка, что свято место пусто не бывает, так как политические конкуренты — сторонники и враги Потёмкина тут же стали подыскивать матушке-государыне нового фаворита. Каждая из сторон всеми способами пыталась познакомить Екатерину со своими кандидатами. Среди них были отставной секунд-майор Преображенского полка Казаринов, барон Менгден, будущий знаменитый военачальник и выдающийся храбрец Михаил Андреевич Милорадович — все молодые красавцы, за каждым из которых стояли самые влиятельные придворные — Потёмкин, Безбородко, Нарышкин, Воронцовы и Завадовский.

Однако судьбе было угодно улыбнуться ещё одному своему баловню — двадцатидвухлетнему секунд-ротмистру Конной гвардии Платону Александровичу Зубову — ставленнику фельдмаршала князя Николая Ивановича Салтыкова, главного воспитателя внуков Екатерины. Зубов, конечно же, был отменно красив и, кроме того, был на тринадцать лет младше сына Екатерины Павла.

Все предыдущие фавориты Екатерины, появившиеся после отбытия Потёмкина из Петербурга, оказывались возле неё с благословения и согласия светлейшего князя. А вот Платон Александрович — волею судьбы последний её фаворит — был введён в будуар государыни недоброжелателями светлейшего, находившегося в это время на Дунае.

О «партии» Зубова хорошо осведомлённый в придворных делах ближайший сотрудник Потёмкина полковник Михаил Гарневский писал: «Николай Иванович Салтыков был и есть Зубовым протектор, следовательно, и полковнику Зубову наставник, Зубов-отец — друг князя Александра Алексеевича Вяземского, а Анна Никитична Нарышкина предводительствует теперь Зубовым и посему играет тут первую и знатную роль. Вот новая перемена со своею лигою, которые однако же все до сих пор при воспоминании имени его Светлости неведомо чего трусят и беспрестанно внушают Зубову иметь к его Светлости достодолжное почтение, что и господину Зубову (отцу) твердили».

В тот же вечер, когда Дмитриев-Мамонов получил отставку, к Анне Никитичне Нарышкиной явился Зубов и там встретился, конечно же не случайно, с заехавшей к ней, как будто ненароком, Екатериной. Здесь-то она и сделала окончательный выбор, отправив нового фаворита сначала к Роджерсону, а затем к «пробир-фрейлине» Протасовой. Вечером, 20 июня 1789 года, после того, как Екатерина получила заверения и Роджерсона и Протасовой в здоровье и мужских достоинствах претендента, она, будто бы нечаянно и совершенно случайно, встретилась с Зубовым в Царскосельском парке и отвела его в Мавританскую баню, представлявшую собой точную копию бани турецкого султана, где окончательно и убедилась в справедливости данного ей заключения.

Придворные из партии Потёмкина удивились появлению Зубова в роли фаворита, называя его мотыльком-подёнкой и эфемеридой, но вскоре поняли, что ошиблись. В тот момент, когда Мамонов, нанеся прощальный визит Екатерине, спускался вниз по парадной лестнице Зимнего дворца, навстречу ему шёл Зубов.

   — Что нового? — спросил Зубов, поклонившись.