Иван Полуянов - Седьмой патрон
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Седьмой патрон"
Описание и краткое содержание "Седьмой патрон" читать бесплатно онлайн.
— Итог? — скомандовал Зосима Савватьевич. Поморщился, держась за голову. — Виски ломит, а опохмелиться не дают. Ровно не я в доме хозяин. Что там у тебя? Подбил?
— Четыреста пятьдесят девять тысяч, крестный.
— Перебери народишко, сволоту, коя из моих рук кормилась.
Снова старик на память называл цифры, я 'еле успевал гонять костяшки.
— Приплюсуй женок, ребятишек. У кого и родители-перестарки, не работают, зато жрать подай. Кругло взять, тысчонки три с гаком наберется, верно? Клади три с половиной! — Крестный, приосанившись, огладил бороду. — Людишек-то… Тыщи! Мы, стало быть, жили и другим жить давали — опора, становой хребет державы. Ты, Сережка, земляка-сольвычегодца Строганова вспомни — царя деньжатами ссужал. Кузьма Минин Русь спас. А про Третьякова слыхал? В Москве картинную галерею завел. Алексеев, он же Станиславский, целый театр основал. Мамонтов, строитель Вологодской железной дороги, — искусствам первый покровитель. Мы… все, мы — купцы, промышленники! Я тож не отставал, тебя за уши из навоза в люди волоку — получай образование. И тебя, и…
Сорвав с головы полотенце, он гаркнул, раздувая жилы на шее:
— Виринея, давай сюда, жених прийти изволили!
Я помертвел. Сейчас неслышно возникнет на пороге забитое серенькое существо — потупленные глазки, ручки, смиренно спрятанные под передником. Хохоча зычно, крестный станет выспрашивать, готово ли у невесты приданое…
— Виринея! — гаркнул старик громче. Плюнул на пол и затряс бородой. — Никого. Разбежались, не дозовешься дармоедов. Ох, голова моя бедная… А сколь у тебя вышло, бухгалтерия? Поделил?
— Сто рублей двадцать копеек на душу, Зосима Савватьевич, — соврал я, не моргнув.
— О… о! И двугривенные на полу не валяются! Как подумаю: иной щенок маткину титьку сосет и уж ко мне в карман залез — без соли бы его съел…
Рыгнув, старик мелко перекрестил рот.
— Прости, господи, грешного… — выждал паузу и заключил неожиданно: — Недолго большевикам Россией владеть. Пропьются, прожрутся. Сто рублей, разве деньги по нонешним ценам?
За дверью раздался шорох. Шурша шелками, вошла Глафира Зосимовна: черное платье до полу, черная кружевная накидка. Затянутая в корсет, талия, как у осы.
Крестный определенно побаивается младшей дочери. Глафира Зосимовна в войну жила в Либаве, замужем за флотским офицером. Когда Либаву заняли германцы, молодые перебрались в Гельсингфорс. По слухам, ее мужа в революцию матросы бросили в воду — с корабля вниз головой.
— Того-этого, — забормотал Зосима Савватьевич, — нечистый попутал. В проигрыше выставил татарскому игу коньячишко…
— Оттого вы, папенька, на всю Соломбалу раскричались? — кривила полные красивые губы Глафира Зосимовна. — Что вы считаете, какие сроки? В казематы ЧК захотелось? Вам составят протекцию. За благодеяния ваши… Составят, как бог свят!
Уши горели — вылетел я из комнаты. Зачем приходил? На что надеялся?
Виринея была на грядах.
— На ведьму напоролся? — спросила она не без ехидства. — С чем и поздравляю.
Никто Вирку не знает, кроме меня. Тихоня, серенькая, а на самом деле она бой-девчонка, оторви да брось.
— Мне что? Пожалуйста, — дернула Виринея плечиком. — Пожалуйста, ходи. Ходи да помни: седатая сатана над тобой, Сережа, потешается.
Старые песни! Люто ненавидит она обитателей особняка с сиренью: «сатана», «ведьма», «стерва» — еще вполне сносно, иногда Вирка так по их адресу выскажется, хоть стой, хоть падай.
Лет пять тому назад мама ходила «повечеровать» на Новгородский проспект к Салтыковой, своей знакомой, и привела с собой оборвыша. Точнее, притащила силком. Одетый в кацавейку до пят, оборвыш орал благим матом и брыкался. Мама подобрала его в булочной, где эта сопля залезла к ней в карман…
Находку насильно вымыли в корыте, переодели в чистую одежонку, за стол, однако усадить не смогли. Забилась девчонка под кровать, зыркала оттуда, и глаза ее светились, точно у звереныша.
Ночью долго слышалось какое-то хрупанье, точно мышь точила сухарь: находка ела сырую картошку. Как она прошмыгнула на печь, где раздобылась картошкой, осталось тайной.
Мама встает рано. Хвать-похвать — находки уж нет!
Помнится, стоял ноябрь, выпал снег, и мама ума решилась, когда девчонка босиком пришла с улицы с ведрами воды.
— Что ты делаешь, безголовая! — всплескивала мама руками. — Да как же, чем ты раньше жила, горемыка сердечная?
Девчонка бросилась в угол, и мы впервые услышали ее голос:
— Вы побейте… побейте меня!
Виринея прожила у нас более полугода. Выяснилось, девочка удрала из сиротского приюта — после порки за строптивость. В поезде-товарняке попала в Архангельск. Связалась со шпаной, воровала, клянчила на папертях милостыню.
Не была она лишней в нашем доме. Нас, право, не назовешь белоручками, только Виринея… Люльку качать (наша младшенькая была совсем еще мала) — Вирка, в лавку, во двор за дровами — Вирка, везде Вирка! Смышленая, расторопная, она первой поспевала всюду, звала маму тетечкой, отца — по имени-отчеству и вечером ему громко читала газету…
— Грех заедать сиротский век, — сказала мама и увела Виринею к Зосиме Савватьевичу.
Клянусь, никто ее не учил, но Вирка бухнулась крестному в ножки.
Есть у нее завидное свойство: с одного взгляда Вирка безошибочно разбирается в людях. Наверное, с тем и на свет появилась.
Растроганный крестный той же осенью устроил девочку в епархиальное училище, на все готовое. В летние каникулы он берет ее к себе, и Вирка ведет по дому самую черную работу: моет полы, возится в парнике и на грядах.
— Что случилось, Сережа? — схватила Вирка за руку.
Волосы у Вирки рыжие-прерыжие. Глаза зеленые, вздернутый нос, руки в веснушках. Она может быть колючей, — истый еж, и ласковой, прямо шелковой, смотря по тому, какой напал на нее стих.
— Я из города сбегу, — вырвалось у меня.
— Правильно! — просияла Вирка. — И я с тобой!
На сердце лежал камень, и отлегло, и стало свободней дышать.
Вирка, почему ты не мальчишка? Ты верная, с тобой хорошо и просто. Мы были бы — не разлить водой. Но карбас, Вирка, мой карбасок…
Без утайки я выложил о падере, о гибели карбаса и о том, что конченый я человек. Ничуть не выгораживался и ниже, все ниже опускал голову, отдавая себя на суд, в который верил.
Девочка смотрела на меня большими глазами по-взрослому грустно.
— Ты честный, Сережа. Очень-очень. Я тебя жалею… Очень-очень!
Свое, ясное для меня понятие вложила Вирка, произнося: «Жалею тебя очень». Я вспыхнул до корней волос.
Перед кем открылся-то? Девчонка ведь, больше ничего!
— Виринея, отлуплю, — свирепея от унижения, сжал я кулаки.
— Ну и дурак! — глаза ее стали мокрыми, губы подпухли и расплылись. — Мучайся… Суслон! Оглобля! Кто у тебя на закорках сидел? — злым свистящим шепотком выпалила Вирка. — Когда тебе бросили спасательный круг, — кто?
— Нюшка.
— «Ню-юшка»… — Вирка рассмеялась. Плачет она легко, смеяться ей не тяжелей.
— Да я о Нюшке не думал!
— Сиди, мыслитель.
Она сбегала в дом и вернулась, пряча какой-то сверток под холщовым передником.
— Небось, сутки не евши. На, трескай!
С Виркой не пропадешь. В бумажном свертке ломоть хлеба, зеленый огурец и срезок семги, истекавший розовым жиром.
— Ешь, — озираясь шептала Вирка. — Только не ходи больше. Худой дом, темный. И сатана, и ведьма, вдова либавская… Великомученица, брови крашеные! Чуют они что-то. Одно и слышно от них: война, война. Люди, все незнакомые, ходят. Иные по неделе живут. Вон… наверху! Ишь, занавеска колыхнулась. Боюсь я, Сережа, — вздохнула она. — Алексей-то Николаевич комиссар… Да-а!
Я чуть не подавился.
— Брось городить чепуху. Наш папа — комиссар?
— Лопай, как подано! Сатана зубами скрипит, не чается ему дождаться, что Алексея Николаевича на фонарном столбе повесят. Буксиры, баржи кто у сатаны отнял? Кто?
Спорить с ней бесполезно. И семужка хороша, во рту тает…
— Ой… — вдруг воскликнула девочка, прижала к щекам ладони, — Ой, Се-ре-жа-а… Попенок! — беспомощно тянула свою тонкую шею и стригла ресницами. — Кажин день у меня будто часы отбывает. Я на грядах вожусь, он и стоит, бессовестный. Конфетами угощал… да-а! В бу> мажках! В кинематограф водил…
— Ты ходила? С ним?!
Меня будто холодной водой окатили.
— Ой, Сережа, фильма завлекательная. — Вирка потупилась. — Про любовь. В пяти частях. Чистый срам: без передыху целуются.
Я представил Виринею в ее форменном сером платье с белым воротником, ее пышную модную косу, заколотую черным бантом, и рядом — «попенок». Дылда-семинарист, он гостит у родни на улице Шотландской. Или на Французской? Словом, в Соломбале.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Седьмой патрон"
Книги похожие на "Седьмой патрон" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Иван Полуянов - Седьмой патрон"
Отзывы читателей о книге "Седьмой патрон", комментарии и мнения людей о произведении.