Георгий Олежанский - Шах и мат

• Название: Шах и мат
• Автор: Георгий Олежанский
• Жанр: Боевик
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-600-01465-7

В истории сохранились имена героев, яростно защищавших свою Родину на полях сражений, но помнят ли люди о тех, кто действовал «под грифом секретности»? Кто охранял границы любимой страны от самых опасных врагов — тех, которые притворяются друзьями, улыбаются и клянутся в верности, а потом нападают из-за спины?

Нет, никто не чествует тайных агентов спецслужб, хотя именно благодаря их победам возвышаются державы. Бойцы невидимого фронта, храбрые и решительные, они сражаются на войне, которой никогда не было.

Такой удел выбрал и Сергей Разумовский. Точнее, его самого выбрали — для опасной миссии. Чтобы проникнуть на территорию врага, надо принять его облик, стать другим человеком и отречься от всего, что знал и любил раньше. Именно это и пришлось сделать Сергею. Да, жребий ему выпал нелегкий, однако в конце пути ждет самая ценная из всех наград — правда.

---

Смирнитский показал Майбороде на юго-восток, где петляющая тропа уходила в кишлак Сари-Гор.

— Вот и все! — произнес Смирнитский.

Майборода сначала непонимающе всматривался в даль, куда указал Смирнитский, затем перевел взгляд на Анатолия.

— Это такая шутка? — спросил командир заставы.

На что Смирнитский помотал головой, пробурчав:

— Если бы.

В это же время в нескольких километрах от с. Сари-Гор (Республика Таджикистан)

За небольшим столом сидели трое. Полевой командир группы афганских моджахедов Барами, замотанный в немыслимые арабские одежды и увешанный оружием, словно новогодняя елка игрушками. Бородатый чеченец иорданского происхождения Хаттаб, в отличие от Барами, не сильно заботившийся о внешнем виде. И разительно отличавшийся от первых двух происхождением — сотрудник ЦРУ США Джонатан Питерс.

— Барами, — обратился Питерс к полевому командиру, — я надеюсь, что на этот раз не получится так, как в Афганистане. И ты не разочаруешь ни меня, ни нашего общего друга, вновь оказавшего тебе доверие?

Барами всполошился, как курица-наседка, будто в курятник проник койот, и в прямом смысле слова закудахтал: сначала что-то на фарси, а потом перешел на ломаный английский.

— Джонатан! — не переставая, восклицал он. — Джонатан! Джонатан! — И собрался обняться, как полагалось по исламской традиции среди равных положением, но, встретив холодный взгляд Питерса, остановился.

— Барами, — продолжил Питерс жестко, — избавь меня от пустых заверений. Запомни одну простую вещь: мы с тобой не друзья и никогда ими не были. ЦРУ купило тебя за американские доллары, — говорил американец, глядя на Барами с легким презрением, — и не рассказывай мне сказки о своей чести и вере в Аллаха. Ты служишь нашему золотому тельцу, так будь добр — выполняй его команды.

Барами, удивленный оскорбительной прямотой Питерса, схватился за висевший на поясе кинжал, но в ту же секунду щелкнул предохранитель нацеленного на него пистолета.

— Негоже псу рычать на хозяина, — процедил Джонатан Питерс, взводя курок.

В диалог вмешался до этого сидевший поодаль и наблюдавший за ними Хаттаб.

— Господин Питерс, — обратился он к Джонатану на чистом английском, — опустите пистолет.

Питерс поставил пистолет на предохранитель и убрал его в подмышечную кобуру. В это время Хаттаб на фарси что-то бросил Барами, и тот, подскочив со своего места, недовольный, вылетел из комнат.

— Теперь мы можем поговорить в более спокойной обстановке, — отметил Хаттаб, усаживаясь рядом.

Питерс только кивнул в ответ.

— Если быть честным, — продолжил Хаттаб, — вы зря тратите свое время и деньги на Барами. Подведший вас единожды, он подведет и второй раз.

— Положим, это не исключено, — с сомнением и интересом ответил Джонатан.

Хаттаб довольно ухмыльнулся:

— Барами — старый волк. Он может скалиться и рычать, но уже не способен кусать. Вкус крови он забыл. Скажу прямо: ваш план заранее обречен на провал, можете мне поверить.

— Хм, — произнес Питерс, — я полагаю, у тебя есть альтернатива, не так ли?

Хаттаб пригладил бороду.

— Если только на долгосрочную перспективу, — начал он. — Вы, американцы, выступая против России, действуете не в том направлении. Пытаясь выставить ее в негативном свете перед другими странами бывшего Советского Союза, вы не сможете поставить ее на колени. Будем объективными: русских вообще на колени не поставить. Но, — Хаттаб поднял указательный палец, — у России всегда было одно слабое место — это Кавказ. Поднимите народы Кавказа «на священную войну», тогда вы получите яблоко раздора в самой России. И здесь ставка на религию — движение в верном направлении, господин Питерс.

— Вы умный человек, — только ответил Питерс, — но пока я не услышал предложения.

— Я учился у вас в стране. США — государство больших возможностей. Вы ведь так говорите? Мне нравятся США, господин Питерс.

— Безумно рад, — с явной иронией ответил Джонатан Питерс.

— Вы действительно готовы вкладывать деньги, чтобы поставить русских на колени? — прямо спросил Хаттаб.

— Более чем!

Тогда Хаттаб достал из внутреннего кармана фотографию человека, облаченного в форму генерала Советской армии. Лицо его выражало стремление действовать, глаза светились жизненным огнем и жаждой безграничной власти. Такой взгляд Питерс мог узнать из миллиона.

— Кто это? — спросил Питерс.

— Джохар Дудаев. Выведите Араба на него и вы всколыхнете Кавказ и развяжете жестокую кровопролитную войну внутри России. Подумайте над предложением.

Хаттаб вышел из дома, оставив Джонатана Питерса одного.

Глава: 2000 год

Дачный поселок «Жуковский», полночь

Дверь дома на несмазанных петлях поддалась, издав натужный скрип.

Перешагнув валявшийся в прихожей мусорный пакет с пустыми бутылками из-под спиртного, генерал-лейтенант Константин Сергеевич Кривошеев прошел в зал, осматриваясь по сторонам, дабы не наступить в валявшийся повсюду мусор: от фантиков конфет до банановой кожуры и пустых бутылок.

В зале горит экран телевизора: по одному из спутниковых спортивных каналов показывают бои без правил. На кожаном диване посреди комнаты развалился голый мужчина крепкого сложения. Видимые из-за спинки дивана его плечи и шея покрыты множественными шрамами от ножевых ранений и затянувшихся пулевых отверстий. Рядом с мужчиной, устроившись калачиком под боком, словно маленький котенок, мирно посапывая, спит обнаженная девушка, миниатюрная блондинка по имени Анжела.

Мужчина берет с пола початую бутылку водки «Финляндия» и хорошенько к ней прикладывается, даже не поморщившись.

Кривошеев уверен, что он не заметил его прихода.

Но мужчина вдруг говорит:

— Я бы предложил вам присесть, товарищ генерал, — и ставит обратно на пол бутылку водки, — но у меня тут слегка не убрано.

— Сержант, — Кривошеев проходит в глубь зала и, смахнув с одного из кресел пустые пакеты от чипсов, усаживается, — я никогда не жду особого приглашения. Если мне что-то нужно, я беру и делаю это.

Мужчина напрягся. «Сержант» — давно забытое обращение, всколыхнувшее тяжелые воспоминания, которые он на протяжении многих лет старался заглушить алкоголем. Получалось плохо, но он, как профессионал, старался преуспеть, не задумываясь ни о чем другом.

В мыслях мелькают фрагменты:

…взрыв гранаты, прозвучавший неожиданно. Двое дозорных, которых взрывом подбросило вверх, словно игрушечных солдатиков…

…яркий свет, ударивший в лицо…

…бесконечные избиения моджахедами, отрабатывавшими на нем приемы с оружием…

…затхлый воздух, полный вони испражнений…

Эту вонь он так и не смог забыть.

«Сержант» толкает в бок блондинку.

— Что? — недовольно спрашивает спросонья Анжела, приподымаясь на локте.

«Симпатичная девушка с тонкими чертами лица», — отмечает про себя Кривошеев.

Писаная красавица пушкинских романов о любви, какой предстала Ариадна Шенгелая в роли Татьяны Лариной из кинофильма «Евгений Онегин». Хрупкая, изящная, воздушная, легкая, женственная.

Девушка потирает маленькими кулачками заспанные глаза.

— Анжела, давай уматывай, — только произносит мужчина, — чтобы через пять минут я тебя тут не видел.

— Не поняла, — растягивая мелодичным голосом последнюю «а», недовольно говорит Анжела, а ее взгляд, полный недоумения, направлен на мужчину. — Что означает уматывай?

Даже в этот момент движения девушки были утонченными и плавными. Анжела собирала немногочисленные разбросанные вокруг дивана предметы одежды с чувством и достоинством. Закончив, она, семеня на носочках, выскочила из комнаты.

— Здрасьте, — только успела бросить девушка, задержавшись перед Кривошеевым, — арестуйте этого подонка.

На что Константин Сергеевич, улыбнувшись, просто кивнул.

— Как же ты так, Миша? — спросил Кривошеев, когда Анжела скрылась на втором этаже дачного дома. — Старший лейтенант, боевой офицер, государственные награды… и опустился до банального пьяницы.

Старший лейтенант Михаил Архангельский даже не повернулся.

— Вот потому что боевой, — только отвечает он, — потому и пьяница. Когда боевого офицера выбрасывают на улицу, словно старого пса пинком под зад, сложно остаться равнодушным.

— Не хочешь вернуться на службу? — в лоб спрашивает Кривошеев Архангельский ответил не сразу.

— В чем подвох, Константин Сергеевич? Я уволен по компрометирующей статье. Таких на действующую службу не возвращают.

— Никакого подвоха, Миша. Я даю тебе шанс вернуться на военную службу в звании капитана и все начать с чистого листа. Никаких напоминаний о былых «заслугах».