Валерий Волков - Блатные из тридевятого царства (СИ)

• Название: Блатные из тридевятого царства (СИ)
• Автор: Валерий Волков
• Издательство: СИ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2016

Получить пятнадцать суток за драку на дискотеке может каждый, но или почти каждый. Кто ж устоит спокойно, когда тычут кулаком по носу. А вот перенестись, отбывая срок, из российского отдела полиции в кутузку средневековой, да еще полусказочной Руси, дано не всякому. И как жить молодому парню дальше, если здесь землю все еще считают плоской, а местный князь-самодур даже представить не может, что у человека помимо обязанностей могут быть еще и права.

---

   -- Пахан, я не понял. Нам собираться или нет?

   -- Быстро, мать вашу! Где Кондрат Силыч?

   -- Когда мы на пасеку поперлись, он у колодца с девками песни орал, упился наверно, да и заснул там.

   Я так и думал. Староват Дембель для всенощных гулянок, где старику за молодыми тягаться. Три ковша самогона и с копыт. Возраст не спрячешь.

   -- Евсей, буди Ольгиного Гришку, он лошадь с телегой обещал, пусть запрягает. Васька на тебе Кондрат Силыч, как мимо колодца проезжать будем, не забудь найти и погрузить.

   -- Есть не забыть! -- По-военному отчеканил Васька.

   Искать Кондрат Силыча не пришлось, сам объявился. Свеж и подтянут, глаза блестят молодецки, словно и не пьянствовал всю ночь. Завидев меня, бодро поинтересовался:

   -- Пахан, а ты чего на ногах в такую рань? Отдохнул бы еще, я тут присмотрю за порядком.

   -- Да что-то не спится, -- пробурчал я, отводя глаза в сторону.

   -- Ну, коли так, может, тогда по холодку в степь двинем, чего по жаре днем маяться...

   Наверно я ослышался. Кондрат Силыч -- и по холодку! Это не может быть, потому что -- быть не может!

   На крыльцо выскочил Антоха, в руках пар десять новых сапог. Хозяйственный пастух не желал расставаться с честно заработанным добром. Сгрузив все в телегу, он поманил к себе Федьку.

   -- Слышь, там по огороду какой-то мужик пронесся, уж не твой ли "кабанчик" бегает, ветеринара ищет?

   -- А может, это твой рыбак к утренний зорьке на реку торопится? -- Огрызнулся Подельник.

   -- Не рыбак-то, -- успокоил обоих Кондрат Силыч. -- Немтырь это бегает.

   -- Так он вроде как на крестины уехал. -- Напомнил Федька.

   -- Я тоже так думал, -- кивнул Кондрат Силыч, -- и поперся жену его домой провожать. Сидим, чаи распиваем, а он раз -- и нарисовался, я еле штаны нацепить успел. В общем пообщались...

   -- Как же ты с ним общался, он же глухонемой?

   -- Как-как, на пальцах. Я ему средний показал, он мне кулак. Хорошо окно в спальне открыто было, ели выскочить успел. Вот он и носится теперь по деревне, меня ищет. Так что, Пахан, коли все проснулись, давай от греха подальше по холодку уедем...

   Все кроме меня жаждали уехать по холодку, а против коллектива не попрешь. Взвесив все за и против я уже и сам мечтал оказаться подальше от гостеприимных Гришуков. Двор наполнился суетой. Заспанный Гришка ни как не мог взять в толк, чего это нам в такую рань приспичило в дорогу собираться. Лошадь и та еще зевала, в умных глазах читался тот же вопрос, что и у хозяина. Но ни кобыле, ни Гришке объяснять ничего не стали. Загрузились в телегу и ходу. Последним, в обнимку с бутылям самогона, заскочил Евсей. Притормозили лишь однажды, у колодца, где на помятых скатертях осталась куча еды, не пропадать же добру.

   Уже на выезде повстречалась бабка, бредет по дороге слезами умывается.

   -- Марфа ты чего? -- Натянул вожжи Гришка.

   -- Да вот! -- ответила женщина, прижимая к груди здоровенного кота. -- Какая-то сволочь котика кастрировала, найду -- убью!

   -- Ты чего встал! Погоняй, давай! -- Разволновался Федька. -- Некогда нам, видишь, опаздываем.

   Гришка послушно щелкнул бичом и лошаденка прибавила ходу. Многострадальные Гришуки скрылись за поворотом.

Глава 15

   Практика показывает, если утро выдалось скверным -- вечер будет не лучше. Насчет вечера не знаю, до него дожить надо, а вот денек и, правда, начался пакостно.

   Погони мы не опасались, во-первых -- отъехали уже прилично, во-вторых -- попробуй нас найди, мы и сами не знаем куда едем, а в-третьих -- больным похмельем мужикам делать больше нечего, как за нами гнаться. Проблема нарисовалась с другой стороны. Стойбище хана находилось на левом берегу, а наша телега тряслась по правому.

   До этого момента я даже не думал об этом. Река широка и глубока, мосты в сей глуши не предусмотрены, а если вплавь, то, как писали умные люди -- "не всякий блатной доберется до середины..." С классикой не поспоришь, не знаю как кореша, а я без спасательного жилета, точно пузыри пущу.

   Имелся, правда, паром, но дорога к нему заказана. Находился он выше по течению в торговом городе Волыни, встреча с тамошней стражей радовала нас не больше, чем больного визит гробовщика. Да и возвращаться назад придется через Гришуки, где еще тлеют головешки кузни, бегают кастрированные коты и обиженные мужья. А потому мы ехали дальше, удаляясь от парома, Гришуков и стойбища. Куда-то ж надо двигаться.

   Недолго кореша наслаждались утренним холодком. Выдержки хватило ровно на час, потом у всех началось "потрясающие" настроение. Колотило и потряхивало так, что зубы крошились. Я не садист и мне тоже несладко, но я принципиально не замечал умоляющих взглядов. Хотели по холодку -- получайте! Полной грудью глотайте утреннею свежесть, ей и опохмеляйтесь! И нечего глаза бесстыжие мозолить об меня. На бутыль с самогоном зыркайте, самовнушением занимайтесь...

   Моей выдержки хватило на целых три минуты.

   -- По сто грамм на брата, не больше! -- Приказал я.

   Два раза повторять не пришлось. Разливающим оказался Евсей и его "сто грамм" вряд ли влезли бы в двухсотграммовый стакан, но я промолчал, тем более что первому налили мне. Внутри сразу похорошело, а снаружи сделалось заметно теплей. Последним причастился Гришка, самогон подействовал на него отрезвляюще и он начал задавать нудные вопросы:

   -- А куда мы собственно едем?

   -- Прямо. -- Ответил я.

   -- А чего в баньку не остались? Али париться не любите?

   -- Любим, Гриша, -- вздохнул Кондрат Силыч. -- В баньке париться любим, припарок после бани терпеть не можем.

   -- Ну, тоды конечно. -- Философски заметил Григорий.

   Ухоженная лошадка неторопливо трусила по укатанной дороге. Телегу почти не трясло. Слева река журчит чуть слышно, справа трава в пояс -- от безветрия даже не колыхнется. Прямо по курсу на небо лениво взбирается солнышко, пока слепит, не жжет. Воздух словно застыл, вобрал в себя запахи полевых цветов и отпускать не хочет. Комар здешний и тот без наглости, прожужжит над ухом и отстанет. Такое чувство -- в сонное царство попали.

   Так мы и ползли от горки до пригорка. Лошадь на ходу спит, Гришка дремлет, кореша медленно моргают, я природой любуюсь. Первую остановку сделали ближе к полудню. Кости размяли, да пожевали малость. На этот раз я был непреклонен, обед прошел в "сухую". Один стакан -- лечение, второй, да еще на старые дрожжи -- пьянка. Впереди степь и чего от нее ждать даже Азам не знает. Гриша не найдя с кем чокнутся, употребил в одного, он за рулем, ему можно.

   И опять запетляла дорога, долгая и бесконечная, как унылая песня степняка. Вдоль реки густо стелется тальник, на зеленых ветках качаются мелкие серые птицы и негромким протяжным свистом подпевают скрипящим колесам. От такой природной идиллии челюсти сводит. Тишь и полная благодать. В таком мире святым и блаженным жить, как нас грешных сюда занесло -- уму не постижимо.

   Длилось это не долго, до первой глубокой колдобины. Лошадь яму перешагнула, а телега не смогла. Передние колеса по самую ось ухнули в землю. Разомлевший Григорий потерял равновесие, его швырнуло вперед и, угодив носом в круп коня, он рухнул на дорогу. Кобылка встрепенулась и по-честному рванула вперед. Передок телеги выскочил из ямы, а вот задние колеса, как вошли, так и остались в ней. Мы полетели вслед за Гришкой, стой лишь разницей, что тот приземлился на проселок, а нас разметало по обочине.

   Птицы в кустах заткнулись. Лошадь встала, телега тоже, передними колесами на Гришку. Но нам не до этого. Сначала требовалось спасти более важные вещи. Гришка в отличие от бутыли с самогоном не стеклянный. Если б за спасение первача, как за спасения утопающего медали давали, Евсей стал бы героем, причем, если б не я -- посмертно.

   Фраер всю дорогу спал в обнимку с бутылям, а в самый ответственный момент, при падении, разжал руки. Трава смягчила удар, бутыль слабо звякнула и покатилась по склону к реке, а на пути валун. Евсей вывернулся на изнанку, в отчаянном прыжке кончиками пальцев направил бутыль в сторону. И случилось чудо, самое обыкновенное чудовищное чудо -- из тех, что и врагу не пожелаешь.

   В метре от валуна из норы выскочил суслик, случись это мгновеньем раньше или мгновением позже все могло бы быть иначе, но время вспять не повернешь и суслика назад не затолкаешь. Бутыль наехала на грызуна, подпрыгнула и на пол градуса изменила траекторию. Звон разбитого стекла поверг нас в шок. Даже лошадь присела на задние ноги. Почти три ведра отменного первача навеки сгинули в сухой земле. Суслик так ничего и не понял, глазками пощелкал и назад юркнул. И кто он после этого? У таких преступлений нет срока давности и смягчающих обстоятельств. Пусть земля ему в норке будет пухом...

   Григорий даже не стонал, когда его извлекли из-под колес. Что толку жаловаться на царапины -- микстура кончилась. Даже прыщик помазать нечем, ни говоря уже про дезинфекцию организма с изнанки. Суровая мужская скорбь грозила затянуться до бесконечности. Я первым нашел в себе мужество заговорить: