В. Бирюк - Не-Русь

• Название: Не-Русь
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Альтернативная история

Это — альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям — не давать. Лохам, терпилам и конформистам — противопоказано по мед. показаниям. Не рекомендовано: фрустрирующим, верующим, ностальгирующим, эстетствующим, рафиноидным, ксенофобнутым, ретросдвинутым, нацикам и поцикам. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и 'попаданского'. Местами крутовато сварено. И не все — разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла 'Зверь лютый' — ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.

---

Лицо у меня… стало в цвет красного княжеского сапога. Смолчать… да я…! да мы…! попандопулы всех времён и народов…! Эти укреплённые курятники… одним задрипанным авианосцем… да просто доисторической трёхдюймовкой даже с не полным БК…!

Что характерно для 12 века: авианосцы по Волге не шныряют. И всего прочего… даже доисторической трёхдюймовки… даже допотопной трёхлинейки… Из всего… допотопного — имеется одна Ванькина голова. Которая сегодня смотрела и думала. Сваливала на свалку и молотила молотилкой.

Я вскочил на ноги:

— Государь! Дозволь сказать!

Боголюбский вяло отмахнулся ручкой. Ну уж нет! Ты сам меня дёрнул.

— Тогда дозволь сделать!

— Чего? Чего сделать-то?

— Как я сказал: влезть на стену, побить сторожу… Только их там много, помощники нужны.

— Х-ха. Сделаешь. Полезешь. Нынче ночью все полезут. Там и поможете. Друг другу.

Боголюбский медленно осматривал собравшихся.

— Сегодня ночью — общий штурм. После полуночи. Как рог запоёт. Давай, Вратибор, сказывай.

И он кивнул полуседобородому боярину. Похоже, этот Вратибор — типа начштаба. Где же он так бородой-то… фигурно поседел?

Смысл простой плана простой. Ночью, потому что обороняющиеся превосходят нас в стрелках, точнее — в удобстве стрельбы сверху, подойти со всех сторон и дружно полезть на стены. Всем хоругвям иметь по лестнице длиной в семь саженей. Это около 8.5 метра. Не предел: при штурме Измаила в одном месте потребовались лестницы в 12 метров — такой был перепад высот от дна рва до верха стены.

— На передние концы набить крюки. Вон, хоть мотыжки втульчатые из посада. Лестницы кидать на стену, цепляться крюками, лезть дружно. Стрелкам в хоругвях бить ворогов с луков. Как свои влезли — и самим лезть на стену. Передним — тяжёлых щитов не брать.

Дальше пошла разбивка отрядов по направлениям. А я сообразил, что… что не только я в войске умный.

— Дык… эта… дозволь спросить. Это ж ведь… таку лесенку-то можно и с нашего берега прям на стенку-то перекинуть. Ну, в ров-то… выходит, лезть не надо?

— Верно. С южной стороны — через овраг, с западной — через ров. От Волги с востока — кидать снизу от воды прямо на стену. С востока и с запада — иметь лесенки на сажень длиннее. А с северной, где дорога идёт, на нижнем краю — кидать через овраг, а по дороге, щитами покрывшись, идти с короткими лестницами, вполовину. И их на стену закидывать.

Русские воеводы воспользовались очевидным недостатком укрепления: относительно малой шириной рва и оврагов, относительно низкой стеной. С южной стороны, со стороны Лба имеем 5 метров ширины оврага, 3.5 метра — высота сруба, 1.2 — высота парапета.

«Сумма квадратов катетов есть квадрат гипотенузы» — кто сказал?! — Пифагор. — Ну, Пифагор, бери топор и пошли делать лестницу. Как твою гипотенузу, но с запасом.

Народ повалил из-под княжеского полога, почёсывая отсиженные задницы и уточняя между собой разные мелочи. А я подкатился к Муромскому князю Юрию. Князь стоял на берегу великой русской реки и от души отливал накопившееся. На его душе легчало прямо на глазах. Вид на Волгу и простор Камской дельты, также способствовал умиротворению.

Довольно мелкий ростом, очень живой, молодой мужчина, отчего и получивший прозвание «Живчик», только два года, как ставший, после смерти отца, Муромским князем, был постоянно озабочен происками своего двоюродного дяди — Глеба Рязанского. Ещё: тлеющим в Муроме язычеством, которое периодически прорывается даже и в убийствах воевод, священников и членов княжеской семьи, своеволием своих бояр, набегами соседей-мокши и беспорядками подданных-муромы…

Но более всего — необходимостью очень синхронно «уклоняться вместе с линией партии». «Партия», в лице Боголюбского, всякую «рассинхронизацию» рассматривала как измену, и наказывала… без ограничителей. А Мурому, последнему русскому городу на востоке, зажатому погаными, басурманами и противниками со всех сторон — без поддержки Суздаля — не выжить.

Вечно встревоженный, загруженный свалившимися на него после смерти отца проблемами княжества, он, однако, бывал смешлив.

Так и сейчас, когда я пристроился рядом, направив свою струю в ту же сторону, он, оценив высоту и дальность, хихикнул и посоветовал:

— Ты это зря. Ты поберёг бы. Напор-то. Ты ж на стену запрыгивать собрался. Ну. Встал бы к стене спиной, да как вынул бы, да как ливанул бы… Глядишь, отдачей бы прям на башенку и закинуло бы. Ха-ха-ха…

Забавно: ракет на Руси ещё нет, а концепция реактивной тяги в народе присутствует.

Заправляя штаны… со всеми этими тремя слоями завязок… я поддержал княжеское чувство юмора:

— Насчёт струи… поздно, княже. Но у меня другая задумка есть. Мосток самобеглый. Тебе ж южная сторона досталась? От горы? Вот там — очень даже уместно.

— Опять?! Ты уж народ на совете посмешил.

— От того смеха — битых воев не прибавилось. А вот если мою задумку не использовать… Тебе своих людей не жалко?

Ещё продолжая улыбаться, но уже твердея лицом, Живчик напряжённо спросил:

— Ну?

— А чего тут нукать? Бить наших будут на подходе. На подходе к стене. Да на самом залезании на стену. Чем быстрее воины наверх залезут — тем потерь меньше. С лестницами бегать… по тамошним буеракам и колдоё… быстро не получится. Перекладинки перебирать… в сброе, со щитом да с копьём… Всякий лишний миг — кому-то лишняя смерть.

По теории, при разумной организации, русское войско городок должно взять. Потери атакующей стороны втрое больше потерь защитников укрепленных позиций. Их там сотни 4–5. Мы-то крепость возьмём, всех их перебьём. И сами пол-войска положим. А потом придёт эмир и по нам, обескровленным и аморфным, вдарит.

Городок надо взять легко, «весело». С минимальными потерями и разрушениями. «Само упало», Богородица подмогла. Тогда и разговор с эмиром другой будет.

И ещё, уже чисто личное. Четырьмя отрядами, которые будут наступать с четырёх сторон, командуют четыре князя: Рязанский, Муромский, Тверской и брат Боголюбского — Ярослав. Идти в бой под командой Володши… и сам не хочу, и людей вести боюсь. Поставит куда-нибудь так…

«Сладкогласый песнопевец» царь Давид как-то повелел:

«Поставьте Урию в место самого жестокого сражения и отступите от него, чтобы он был сражен и умер».

«Повелел» — из-за женщины. Мне Володша… такое повелеет… за всё хорошее по совокупности…

Понятно, что потом Володшу ГБ накажет. Как Давида — в течение шести месяцев его тело было покрыто язвами. Но мне-то от этого…

— Тут, княже, проще показать, чем на словах объяснять.

И я, подобрав палочку, начал рисовать в пыли под ногами. Постепенно отступая от обильно политого нами места.

Как я уже рассказывал, масса серьёзных производственных вопросов в России решается в сортире. Вот почему продвижение женщин по службе вызывает у меня некоторые… сомнения. Или надо переходить к монгольскому туалету — там все вместе.

Мой план не влиял на действия других отрядов: не получится — не существенно. Но, в случае удачи, давал некоторые выгоды. Живчик покрутил носом, похмыкал и пошёл к Володше договариваться о замене в составе отрядов. А я вприпрыжку метнулся к своим: плотницкое дело… оно такое… неторопливое. Поэтому делать его надо быстро!

Пригородные посады надо обязательно выжигать. Макиавели, который настаивает на этом действии защитников города при приближении вражеской армии — абсолютно прав. Куча полезных вещей было взято нами в оставленных жителями домах. «Полезных» — для штурма. Для меня главное — «звездо-вагон». И, конечно, длинные брёвна, жерди и доски.

Супер-телегу разобрали и смазали. Все восемь ступиц. Разобрали саму площадку — тяжелая зараза. Оставили только крайние доски, к которым крепятся оси. И укрепили раму по диагонали. Понаделали легких деревянных щитов, чтобы эту раму в нужный момент накрыть. Поставили на передок — вороток… э-э… портального типа, блоки… типа перекидные, неподвижные, горизонтальные… тормоза… э-э… плугоподобные, одноразовые… Сам мостик, он же — пандус, сделали решётчатым. Будем по нему… как обезьяны. Опыт Бряхимовских оврагов применять. Но решётка густая — можно и и на ногах бегом бегать.

Я очень боялся, что конструкция получится слишком тяжёлой и развалится. В самый неподходящий момент.

Начинало темнеть, когда мы этого монстра покатили из посада, ручками, вокруг, в гору… Далеко, чтобы из крепости не увидели. Потом закатили на склон этого… Лобана.

Когда я тут утром «любовью занимался» — в смысле: «Высоту любят дым и…», обратил внимание на мелочь. Вдоль берега с этой стороны идут плоские террасы-ступеньки. По ним не спуститься толком — только перепрыгивая. С другой стороны, к верхнему концу оврага, идёт отрог горы. Такого… переменного профиля. А вот посередине — ложбина. Довольно ровная. С приличным уклоном к крепостице, к оврагу напротив середины стены. Вот на верхний конец этой ложбины мы монстра и закатили. Туда же притащили всякое чего, что можно россыпью тащить. И уже на месте приладить.