В. Бирюк - Не-Русь

• Название: Не-Русь
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Альтернативная история

Это — альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям — не давать. Лохам, терпилам и конформистам — противопоказано по мед. показаниям. Не рекомендовано: фрустрирующим, верующим, ностальгирующим, эстетствующим, рафиноидным, ксенофобнутым, ретросдвинутым, нацикам и поцикам. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и 'попаданского'. Местами крутовато сварено. И не все — разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла 'Зверь лютый' — ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.

---

Ещё. Вот они чего-то испугались. Вот они решились убить государя. Но… они заговорщики, а не идиоты! Неужели никто в этой толпе взрослых разумных мужчин не задал вопрос:

— А что потом?

Кучковичи — крупные земельные феодалы. Вотчина — не монетка, за щёку не закинешь, тишком не унесёшь. Стандарт из российских школьных сочинений: «И хрен меня найдут» — здесь не работает. Земля — не чемодан с баксами, в багаж не сдашь.

В русской традиции убийство князя однозначно означает смерть. И исполнителю, и организатору. Святополк Окаянный — архетип в русской культуре. Неважно, что там было на самом деле, Святополк ли виновен в гибели братьев или его более удачливый соперник — Ярослав Мудрый. Есть типаж, символ:

«Убежал в пустынное место между Польшей и Чехией, где и умер».

Сдох в безвестности на чужбине. Это — базовое, фундаментальное, «всем известное» завершение пути изменника. Сходно заканчивают свои жизненные пути Мазепа, Петлюра, Бандера…

То, что кому-то помогли «закончить» — несущественно. Народной молве милее «вариант Иуды» — «пошёл и с тоски повесился на осине».

То, что на чужбине можно только с тоски повеситься — элемент русского мировоззрения. Не только русского — я уже цитировал финскую «Калевалу»:

   «Лучше пить простую воду
   Из березового ковша
   У себя в родной сторонке,
   Чем в краю чужом, далёком
   Мёд — сосудом драгоценным».

История Святополка Окаянного — у всех на слуху. Это куда более активный элемент информационного багажа русских людей 12 века, чем, например, «В лесу родилась ёлочка…» в веке 21.

«О, горе вам, бесчестные, зачем уподобились вы Горясеру?» — Горясер, убийца святого князя Глеба, нанявший княжеского повара, который и зарезал парня, куда более популярен в «Святой Руси», чем в Демократической России — Анджелина Джоли. Не за губы, конечно. Просто каждый — грамотный или не очень — человек знает историю Святополка Окаянного. Со всеми персонажами, поворотами сюжета, репликами…

Это — одно из принципиальных отличий «Святой Руси» от Демократической России. Попандопулы этого не понимают, а наблюдателю — по глазам бьёт. Окаянный был полтора-два века назад. А теперь вспомните из две тысячи…надцатого года, например — что такое дело «первомартовцев»? Кому доводилась внучатой племянницей Софочка Перовская? Что спросил государь у Каракозова? Кто такой — Якушкин и почему он с ножиком?

Временная дистанция — сходная. Но здесь знают, какие украшения носил любимый слуга князя Бориса и что хорошенького сказал повар напоследок князю Глебу. Не важно — было или не было. Важно: общая для всех образованных людей всей Руси целостная система символов, типов, ассоциаций.

И что? Кучковичи выбрали себе вот такое будущее? Как у Окаянного и его людей? Скорая смерть, на чужбине, от тоски? С последующим вечным горением в преисподней? Зачем?! Куда проще, чище и безопаснее ухватить ларец с цацками и сбежать хоть в тот же Смоленск. Конечно, вотчина пропадёт, но душа не замарается и телу риска не будет.

И, кстати, великое множество русских, литовских, польских… князей, бояр, татарских мурз именно так и будут делать в ближайшие столетия, убегая с прихваченным майном под соседнего государя.

Есть лишь одна ситуация, когда вотчинники могут пойти на убийство государя — если у них есть гарантия, что новый государь не будет их репрессировать. Как было с убийцами императора Павла.

Повторю: государями на «Святой Руси» могут быть только Рюриковичи.

Кто из Рюриковичей гарантировал заговорщикам безнаказанность? Кто принял на себя роль Святополка Окаянного и сумел убедить Кучковичей, что «в этот раз — всё получится!»?

Для того, чтобы превзойти «национальный символ» измены, предательства, братоубийства, человек должен обладать столь выдающимися свойствами личности, что, просто в силу своего «размера», и сам должен стать символом. Кто?

«Драгоценность Руси», Мстислав Храбрый. Святой, благоверный… «Не было такой земли в России, — говорит летописец, — которая не хотела бы ему повиноваться, и где бы о нем не плакали». Это — потом, после его смерти. А пока просто «псих бешеный». Молодой, в момент смерти Боголюбского около 20 лет, привычный «от юности не бояться никого, кроме Бога единого». Но уже с репутацией, с харизмой.

Да, такой персонаж мог наплевать и на авторитет Боголюбского, и на пример Окаянного.

Но его слову, его гарантиям — Кучковичи поверить не могли. Потому что Храбрый может быть князем Киевским, или Смоленским, или Новгородским. Но не Суздальским, Черниговским, Полоцким… Земли Руси уже закрепляются за ветвями дома Рюрика. В Залесье — только Юрьевичи.

Это не вопрос: хочу — не хочу. Хотят многие. Но чтобы Залесье приняло «чужого» князя… надо своротить всех залеских вятших. Не только бояр, но и верхушку купечества и священников. По сути — спровоцировать общенародное восстание, разгромить край и… княжить на пепелищах.

Храбрый может пообещать Кучковичам насчёт вотчин — всё что угодно. Ему просто не поверят. Его слова — недостаточно. А вот если гарантии идут от имени вероятного законного наследника…

А кто — «наследник»? Ну, хотя бы — «претендент».

Сыновья — Глеб от Софьи и Юрий от «ясыни», будущий муж царицы Тамары. Но… они — не наследники, на Руси — «лествица»!

Княжичи могут получить долю в наследстве: удел, город, волость. Но не Залесье.

Это, кстати, чётко отводит обвинения от обеих партий — «кучковичей» и «яссов» — в убийстве Глеба.

Для «кучковичей» Глеб — свой, родственник. После смерти Софьи — последний «демпфер» внезапных вспышек ярости Боголюбского.

Вообще: Глеб Андреевич и Юрий Андреевич — не конкуренты. Первый — не хочет, второй — не может.

Глеб Андреевич не годится и не рвётся в правители. «Вырос глубоко верующим и с двенадцатилетнего возраста проводил уединенную духовную жизнь. Родители не препятствовали сыну и даже содействовали ему в духовном возрастании».

«Родители не препятствовали»… кто конкретно? Мачеха? Освобождая место у трона для своего сына? Не «ясыня» ли подталкивала и поддерживала устремления пасынка к «уединённой духовной жизни»?

Мальчику было девять лет, когда на него обрушивается скандальный развод родителей. Ссылка и постриг матери, у отца — другая женщина. Молодая, почти ровесница, чужая, иноязычная. Она, разлучница, ходит хозяйкой по дому, пытается проявить заботу о пасынке, погладить по головке, указывать, требовать…

Ситуация: «папа привёл новую маму»… Знакомо по 21 веку в куче вариантов. Только в «Святой Руси» — ещё хуже. Батяня — в блуд впал! Господа отринул! Похоть свою старческую неуёмную тешит! Стыд-то какой! Маму — прогнали, маму — в келью посадили! Вот мальчишка и… «проводил уединенную духовную жизнь».

Глеб — не претендент. Так и Юрий — тоже!

Юрию в момент убийства Андрея лет 8–9. Быть государем он не может по возрасту. Андрей посылал сына княжить в Новгород. Как Калигула — вводил коня в сенат. Но сам мальчик может только представлять, символизировать «особу государя». Вот лет через 7–8…

Убийство юного Глеба во Владимире вредно обеим группам.

Действия «третьей силы»? Сыгравшей на обострение? И — на объединение «партий».

Кто? «Княжьи потьмушники» смоленских княжат? Даже чисто технологически им это сделать удобнее, чем местным.

На Руси в этот момент есть ещё четыре взрослых «Юрьевича»: два брата Андрея и два его племянника — сыновья старшего сына Долгорукого Ростислава (Торца). Все четверо в этот момент на юге, вблизи Киева. В зоне досягаемости Храброго. Все четверо пострадали от гнева Боголюбского — были высланы в Византию. Они все, в этот момент, ещё дружны между собой.

Кто-то из них гарантировал Кучковичам прощение?

Судя по последующим событиям — племянники. Именно их призывает «во князья» боярское вече Ростова Великого. А вот владимирцы, пребывавшие после убийства Боголюбского в крайнем смятении, собравшиеся, было, идти «всем народом» убивать Кучковичей, призывают братьев. Михаил и Всеволод, хоть и начнут войну между собой, но оба очень жёстко, хоть и по своему, расправляются с заговорщиками, увековечивают память Андрея, продолжают его дела, его стройки.

Послы из Залесья, посланные после смерти Боголюбского, находят всех четырёх князей в Вышгороде. И зовут — племянников. А те, вдруг, отказываются:

«Негоже нам поперёд дядьёв на стол садиться».

Это-то на Руси, где суть политической истории последних десятилетий — конфликт между дядьями и племянниками?! Где пример успешного «племянника» Изи Блескучего, отобравшего Киев у «дяди» — Юрия Долгорукого — у всех перед глазами?!

В последний момент испугались «Тени Святополка Окаянного»? Что явная их выгода, полученная от убийства Боголюбского, полученная в обход закона, «лествицы», высветит их участие в преступлении?