Луи Жаколио - В трущобах Индии

• Название: В трущобах Индии
• Автор: Луи Жаколио
• Жанр: Путешествия и география

---

— Спасибо, мой честный Утсара, я знаю твою преданность. Древний из Трех, или вернее — душитель Кишная, желая дать тебе это поручение, спас тебя от наказания, заслуженного изменниками, и назначил тебе свидание сегодня вечером? — обратился он к падиалу.

— Как, ты знаешь? — спросил падиал.

— Я все знаю, от браматмы ничего нельзя скрыть. Я знаю, что Кишная и его сообщники убили семь членов Верховного Совета и заменили их собою.

— О, Шива! Неужели все это правда? — прервал его Утсара, забывая даже, что он не имел права останавливать речи своего господина.

— Спроси своего спутника, — отвечал Арджуна, забыв указать любимому факиру на сделанную им ошибку.

— Правда, — пробормотал падиал, начиная дрожать под устремленным на него бешеным взглядом Утсары.

— Я знаю также, что семь негодяев поклялись предать англичанам Нана-Сагиба и общество «Духов Вод».

— Клянусь тремя судьями ада, проклятый падиал, ты заслуживаешь смерти,

— воскликнул Утсара, не будучи в состоянии сдерживать своего гнева.

— Господин, клянусь тебе, — воскликнул несчастный падиал, которому, казалось, суждено было дрожать до самого конца жизни, — я узнал обо всем только сегодня вечером во время свидания, и если я ничего не открыл Утсаре, то лишь потому, что считал эти события слишком важными и думал, что не вправе говорить кому-нибудь о них раньше, чем тебе.

— И ты был прав… Я оставляю за тобой дарованное мною прощение за все прошлое потому, что поставленный между обещаниями вице-короля, страхом, который тебе внушает Кишная, и словом, данным мне, ты предпочел держаться последнего.

Падиал, действительно, вывернулся очень ловко в этом обстоятельстве; он инстинктивно почувствовал, что ни вице-король, ни начальник тугов не спасут его от мести Арджуны, и потому решил изменить двум первым в пользу последнего. С Кишнаей он разговаривал на карнокском наречии, которого Утсара не понимал, и хотя факир, исполняя приказание, спрятался так близко от двух собеседников, что мог бы слышать каждое их слово, он ушел бы ни с чем, не покажи ему сам падиал после ухода туга олле и кинжала правосудия, предназначенных для его господина и переданных ему Кишнаей.

— А теперь, — спросил падиал, счастливый оборотом, какой принимали события, — что мне делать? Должен ли я ехать на Малабарское побережье и исполнить поручение, данное мне к Нана-Сагибу?

— Я не знаю еще, что будет решено. — отвечал браматма, — иди домой и никуда не выходи ни сегодня ночью, ни завтра, пока Утсара не придет передать тебе моей воли.

Падиал не заставил повторять себе два раза приглашение вернуться домой; после тех ужасных терзаний, какие ему пришлось перенести со времени своего ухода оттуда, он ничего больше не хотел, как спокойной и уединенной жизни. Больше всего желал он, чтобы о нем совсем забыли и оставили его спокойно исполнять службу ночного сторожа, как и раньше. Он клялся, что никакая честолюбивая мысль не заберется больше ему в голову; более чем когда либо думал он о том, чтобы совсем улизнуть из этой местности, — если ему не удастся отделаться от требований трех противников, из которых он не мог удовлетворить одного, не разгневав других. Между вице-королем, Кишнаей и браматмой он чувствовал себя несравненно несчастнее знаменитого осла Буридана. Но судьба решила, что несчастный не так-то скоро добьется страстно желаемого спокойствия… На повороте узенькой тропинки, ведшей к его жилью, на него набросились вдруг четыре человека, скрутили его так крепко, что он не мог пошевелить ни одним членом, и бегом понесли его среди развалин.

Он успел, однако, жалобно, пронзительно крикнуть, и крик этот услышали в Джахаре-Бауг.

— Бегите! — сказал Арджуна двум своим факирам. — Кто-то напал на падиала, я узнал его голос… Негодяй Кишная, наверное, заставил кого-нибудь следить за ним… Бегите же к нему в избу, посмотрите, вернулся ли он, и тотчас же сообщите мне об этом.

Браматма не видел, отдавая это приказание, как чья-то тень скользнула среди кустов и мелькнула в сторону по более короткому пути к жилью Дислад-Хамеда, чтобы опередить двух послов.

Спустя несколько минут вернулись факиры и доложили своему господину, что падиал уже лег спать и на вопрос их отвечал, что благодарит браматму за участие к нему. Браматма облегченно вздохнул.

— Похищение этого человека и в такой момент, — сказал он Утсаре, — должно было бы иметь страшные последствия; негодяи не остановятся перед пыткой, чтобы заставить его говорить, а Кишная, узнав о том, что мы проведали про его козни, сделался бы в союзе с вице-королем непобедимым для нас врагом.

Издали донесся едва слышный звук браминской трубы — сигнал, которым Суакапа возвещал, что он встретил Анандраена. Прошло несколько минут, и друг Сердара входил в кабинет браматмы, который встретил его с золотым листком лотоса и маской в руках — знаками его нового достоинства — и приветствовал его следующими словами:

— Салам древнему из Трех! Да пошлет тебе Индра могущество, Изавия — мудрость в совещаниях и Шива — непоколебимость в действиях!

— Почему ты встречаешь меня этим приветствием? — спросил Анандраен. — Титул этот не принадлежит мне.

— Ты все узнаешь сейчас, — отвечал ему браматма.

Остальные шесть вошли друг за другом, и Арджуна встретил всех их тем же приветствием.

Все были, видимо, взволнованы, потому что в течение долгих лет они достигли только первой степени посвящения; они прекрасно понимали, что браматма пользовался данной ему властью заменять действующих членов Семи новыми, и ждали очень важных сообщений.

Окончив все предписанные уставом формальности, Арджуна низко преклонился перед теми, кого он возвел выше себя, и сказал:

— Приветствую вас, Три и Семь! Пусть Брама, который держит в руках своих судьбы мира, ниспошлет вам свою помощь в делах ваших, ибо дело идет о спасении общества «Духов Вод». Пойдем в зал Джахары-Бауг, предназначенный для совещаний.

Молчаливо последовали Семь за Арджуной.

Дверь закрылась за ними, и два факира с кинжалами в руке легли у нее, охраняя вход… Неподвижные, как бронзовые статуи в глубине мрачного хода какого-нибудь древнего памятника, они походили на задумчивых сфинксов, каких в земле Фараонов ставили у входа в подземные храмы.

Утсара тем временем с самого ухода падиала ломал себе голову над исполнением задуманного им плана. Рассчитывая на то, что совещание продолжится долго, он направился к маленькой избушке в глубине сада, где он жил. Сняв с себя всю одежду, он вымазал тело кокосовым маслом, взял в зубы кинжал и перелез через стену, чтобы не проходить мимо стражи, день и ночь охранявшей главный вход, и пустился к старому Беджапуру со всею скоростью, на какую был только способен, бормоча про себя:

— Только бы я пришел вовремя!

Проходя мимо хижины Дислад-Хамеда, он остановился в нерешительности, не зная, вызвать ли его или самому войти к нему; но опасаясь, что его услышит какой-нибудь шпион тугов, он осторожно проскользнул в отделение хижины, предназначенное для мужчин, и скоро вышел оттуда, продолжая свой дальнейший путь еще с большим остервенением.

Он нашел хижину пустой…

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. КОЛОДЕЦ МОЛЧАНИЯ

I

Недоумение Кишнаи. — Приготовления в Джахаре-Бауг. — Что предпринять? — Варуна молчит. — Отчаянное решение.

Трагические события, о которых Индия сохранила еще до сих пор воспоминание, представляют, как мы уже сказали, не выдуманные нами эпизоды, а действительные события; они предшествовали печальному концу вице-короля Индии, сэра Джона Лауренса, убитого фанатиком по распоряжению тайного общества Духов Вод… Борьба эта, начатая Сердаром, ныне Фредериком де Монморен, — в защиту Нана-Сагиба, и продолженная его единомышленниками после отъезда Сердара во Францию — достигла своего апогея… Не раз уже в часы затруднения мужественные индусы, выносившие на себе всю тяжесть этой борьбы, сожалели об отсутствии отважного француза, который в течение двух лет отражал все усилия англичан.

Помощник его, марселец Барбассон, заключенный в Нухурмуре вместе с Нана-Сагибом и горстью туземцев, свято соблюдал данное ему приказание не покидать неприступного убежища до возвращения Сердара. Поэтому вся тяжесть ответственности в этой неравной борьбе осталась на плечах нескольких мужественных людей, которые окружали браматму Арджуну.

Нет сомнения в том, что будь Сердару известна опасность, которой подвергался Нана-Сагиб и его друзья, он поспешил бы уехать из Франции и прилетел бы к ним на помощь. Смерть Кишнаи, которого повесили на его глазах и хитрая уловка которого была ему неизвестна, способствовала его спокойствию; он знал, что раз исчез этот негодяй, не найдется больше ни одного индуса, который выдал бы Нана-Сагиба… Ватсон подкупил Дислад-Хамеда, но этот трус мог только своими доносами способствовать тому, чтобы вешали несчастных туземцев, причастных к восстанию. Но до убежища Нана-Сагиба ему не добраться, и сэр Лауренс мог бы ждать целые столетия поимки принца.