Карен Монинг - Рожденные лихорадкой (ЛП)

• Название: Рожденные лихорадкой (ЛП)
• Автор: Карен Монинг
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Ставки никогда ещё не были так высоки, а накал страстей так силен, как в новой части эпического бестселлера «Лихорадка» Карен Мари Монинг. «Рожденные Лихорадкой» — завораживающая история о древнем зле, страсти, предательстве, прощении и искупительной силе любви, которая утянет нас в лабиринт интриг и всепоглощающего искушения. Когда бессмертная раса фейри разрушила древнюю стену, отделявшую мир людей от Фэйри, материя вселенной была повреждена, и теперь Земля постепенно исчезает. Только давно утерянная Песнь Творения — неуловимая, опасная мелодия, являющаяся источником самой жизни — может спасти планету.

Но тем, кто ведет поиски мифической Песни: Мак, Бэрронсу, Риодану и Джаде, — придется иметь дело со старыми ранами и новыми врагами, обжигающей страстью и непреодолимой жаждой мести. Вызовов много: Келтары объявляют войну девятке бессмертных, правивших Дублином на протяжении тысячелетий, Мак и Джаду преследуют, Светлую Королеву невозможно найти, а самый могущественный во всем творении Темный Принц намерен стать правителем не только фейри, но и всего человечества. Разгадать древнюю тайну Песни Творения предстоит группе беспощадных воинов, разделенных как между собой, так и внутри. Некогда нормальный город с толикой магии, Дублин превратился в город, наполненный вероломной магией лишь с толикой нормальности. И на этих раздираемых войной улицах Мак придется столкнуться лицом к лицу с самым злейшим своим врагом — самой собой.

---

Я обернулась через плечо, высматривая несущихся на меня людей.

— Заставь ее исчезнуть, — потребовала я.

А в ответ лишь тишина.

Существо, похожее на Алину, прекратило крутиться и остановилось, приподняв рыжевато-коричневый в черную полоску зонт, чтобы осмотреть улицу. Между ее нахмуренных бровей пролегла глубокая складка, на лице отражались растерянность и беспокойство. Она кусала нижнюю губу и продолжала хмуриться, как это делала моя сестра в минуты глубокого раздумья. А затем она вздрогнула и погладила свой живот, как будто ей стало больно или её затошнило.

Я было задумалась над тем, кого она могла искать и почему была расстроена, но осознав, что слишком погрузилась в иллюзию, сконцентрировалась и стала детально ее рассматривать выискивая ошибки, не забывая при этом двигаться из стороны в сторону и бросая быстрые взгляды по сторонам.

Слева над ее верхней губой была крошечная родинка, от которой она и не думала избавляться. (Я метнулась влево, чтобы освободить дорогу двум Носорогам, шедшим по тротуару.) Длинные темные ресницы, которые, в отличие от моих, не нуждались в туши, шрам на переносице, который у неё ещё с тех пор, когда мы, будучи маленькими девочками, спрыгнули с качелей, и она налетела на мусорный бак. Шрамик слегка морщился, когда она смеялась, и сводил ее с ума. (Я метнулась вправо, чтобы избежать столкновения с пьяным прохожим, который фальшиво напевал, громко и отвратительно, о том, что его кто-то повред-ик-ил.) Книга знала ее на зубок и несомненно воссоздала ее из моих воспоминаний, которые прошерстила и изучила, пока я спала или была чем-то занята. Я часто представляла, как она гуляет по ночному городу. По правде говоря, практически каждый раз, когда я шла по Темпл Бар, на заднем фоне моего сознания маячили мысли о ней. Но я всегда представляла её не одну, а среди друзей. Счастливую, а не беспокойную. И у нее никогда не было сверкающего кольца с бриллиантом на безымянном пальце левой руки, которое засияло, когда она регулировала зонт. Она никогда не была обручена. И уже никогда не будет.

Как обычно, Книга не смогла с точностью воспроизвести все детали. Расправив плечи, я шагнула вперед, остановившись где-то в полуметре от нее, и рискнула застыть на месте, ставя на то, что люди предоставят немного личного пространства подделке, если они, конечно, видят её, и если она явилась не только мне. Хотя кто знает? Может, зрительная галлюцинация имеет свое собственное скрытое силовое поле. Меня тут же окутал аромат ее любимых духов и едва уловимого лавандового кондиционера «Snuggle», который она добавляла в сушилку, чтобы сделать свои джинсы более мягкими.

Мы стояли так некоторое время, лицом к лицу: иллюзия моей сестры смотрела сквозь меня, будто искала на улице бог знает кого; я же всматривалась в каждый сантиметр ее лица. Ладно, признаю, я наслаждалась, пристально рассматривая ее лицо, потому что, хоть это и была иллюзия, это была идеальная копия и… Боже, как же мне ее не хватало!

И до сих пор не хватает.

Прошло тринадцать месяцев, а рана, которую мне причинила потеря любимой сестры всё ещё открыта и по-прежнему глубока. Некоторое люди — которым не доводилось терять тех, кого они любят беззаветно, даже больше, чем самих себя — считают, что года вполне достаточно, чтобы справиться с травмой, вызванной их смертью, и продолжить полноценно жить дальше.

Да пошли вы все на хрен, года вовсе недостаточно.

За год сильно не продвинешься. Не помогло и то, что существенную его часть я пропустила, проведя всего несколько часов в Фэйри и пробыв в состоянии сексуальной одержимости — состоянии сознания, которое явно не способствует примирению с горем. Чтобы научиться отвлекаться и не вспоминать об утраченных возлюбленных, требуется время. Мы держимся за воспоминания, которые режут как опасная бритва. Большинство из нас пытается снова полюбить, но сестру всё равно заменить невозможно. Как и невозможно исправить свои многочисленные ошибки, извиниться за свои промахи и за то, что у тебя не вышло понять, что что-то пошло не так, до того, как стало слишком поздно.

Мне хотелось заключить в свои объятия и крепко обнять эту иллюзию. Хотелось услышать ее смех, то, как она произносит мое имя и рассказывает, что у нее все хорошо там, где бы оно ни находилось это место, куда попадают умершие. Что она там счастлива. Что она не попала в какое-то чистилище.

Или того хуже.

Один взгляд на эту копию Алины пробудил в моем сердце всю боль, ярость и жажду мести. К сожалению, моя жажда мести могла быть направлена только на старуху, которую я уже убила, и была печально связана с девочкой, которую я любила.

Не поэтому ли Книга делает все это? Неужели, ослабив меня невидимостью и чувством собственной несостоятельности, теперь загоняет нож ещё глубже, демонстрируя, что я могу вернуть себе, если соглашусь сотрудничать? Очень жаль, но заполучив её снова, я стану злом и буду вне себя.

— Да пошла ты, — зарычала я на Книгу.

Я бросилась вперед, чтобы пробиться сквозь иллюзию, и со всей силы врезалась в тело так, что отлетела назад, споткнулась о цветочный вазон, а затем, размахивая руками, перелетела через него. Я умудрилась перевернуться в воздухе и приземлиться на четвереньки в лужу, выпустив зонтик из рук.

Я кинула взгляд из-за плеча. Уже и позабыла, как хороши иллюзии Книги. Такое чувство, что я действительно столкнулась с кем-то. Кем-то теплым, живым, кого так хочется обнять. Как-то я уже играла в волейбол и пила «Корону» на пляже с иллюзией моей сестры, которая казалась такой реальной. Я больше не попадусь на это.

Она поднялась с тротуара, отряхнула джинсы, прищурилась и начала массировать виски, словно в приступе головной боли, выглядя при этом удивленно и растерянно. Она оглядывалась вокруг, пытаясь понять, что за ерунда с ней приключилась. Может, она столкнулась с невидимым фейри?

Здорово. Теперь я ещё и пытаюсь прочитать иллюзорные мысли в иллюзорной голове моей иллюзорной сестры.

Единственное, что мне остается — убраться отсюда, пока меня не затянуло еще больше, прежде чем Книга сможет воспользоваться моей очередной слабостью при помощи своих садистских фокусов.

Сцепив зубы, я заставила себя выбраться из лужи и встать. Мой зонтик исчез под ногами прохожих. С рычанием я отвела свой взгляд от того, что, я знала наверняка, не было моей сестрой, и пошла прочь с Темпл Бар, не оглядываясь, растворяясь в тумане и дожде.

* * *

В конце квартала из по-фейрийски неестественного тумана вырисовывалось четырех… нет, сегодня пятиэтажное здание «Книг и Сувениров Бэрронса» — ярко освещенная крепость, то тут, то там сверкающая вставками вишневого дерева, белого известняка и антикварного стекла, он как будто воплощал в себе некую элегантность Старого Света. Прожектора, расположенные по всему периметру крыши, прорезали темноту лучами света, газовые светильники горели через каждые шесть метров по обеим сторонам булыжной мостовой, хотя за ее пределами невероятно большая территория Темной Зоны по-прежнему была окутана тенями, и казалась покинутой и неосвещенной.

В нише из известняка и вишневого дерева висел витиеватый светильник, он покачивался на ветру синхронно висящей на отполированной бронзовой перекладине вывеске. На вывеске этой красовалось первоначальное название магазина, ради которого я отказалась от того, которое провозглашало мое собственное имя. Для меня это всегда будут «Книги и Сувениры Бэрронса», никогда не смогу называть магазин по-другому.

Завернув за угол и увидев книжный магазин, возвышающийся над остальным пространством, такой мощный и неподвластный времени, как и сам мужчина, я едва не расплакалась. Как же я рада видеть его. Боюсь того, что однажды могу завернуть за угол и не увидеть его. И в то же время я ненавижу свою столь сильную привязанность к этому месту, поскольку все, к чему ты прикипаешь душой, могут у тебя отобрать.

Никогда не забуду тот момент на Хэллоуин, когда я стояла на колокольне, смотрела вниз и видела, что все прожектора выключены. А затем отключилась вся энергосистема, и город мигнул и погас, как умирающий закрывает свои глаза в последний раз, и я наблюдала за тем, как мой нежно любимый дом стал частью Темной Зоны. Я чувствовала себя так, будто отрезали часть моей души. Каждый раз, когда Бэрронс громил книжный магазин: в первый раз, когда я исчезла на месяц с В'лейном, а затем после того, как я убила Бэрронса, а он думал, что я трахаюсь с Дэрроком — я не знала покоя, пока не восстанавливала его. Мне не выносим вид моего разрушенного дома.

Боже, что-то сегодня я не в духе. Невидимая, одинокая, преследуемая своими мерзкими чудовищами (ну, по крайней мере, ни одного из них нет на крыше КиСБ!), неспособная никого убить, внутри меня даже не язвит Синсар Дабх, да и бесцельное времяпровождение всегда было моей Ахиллесовой пятой.