Джаред Даймонд - Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке

• Название: Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке
• Автор: Джаред Даймонд
• Жанр: Науки: разное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-080132-9

Международные авиарейсы, компьютеры, всеобщая грамотность, ожирение...

Все эти приметы современного общества кажутся нам такими естественными!

А так уж велика пропасть, отделяющая нас от наших первобытных предков?

Традиционные общества Новой Гвинеи, Амазонии, пустыни Калахари и других затерянных уголков планеты напоминают нам, что время на часах эволюции течет стремительно и что все блага цивилизации мы приобрели только вчера.

А что же было до этого?

---

(23,000 американцев, 91,0000 японских солдат, 150,000 мирных жителей острова) при общей численности населения США и Японии (включая Окинаву) примерно 250,000,000 в тот момент. 125 мужчин, женщин и детей, убитых за один час в резне 4 июня 1966 года, составляли примерно 5% населения (насчитывавшего примерно 2,500 человек) южных конфедераций союза Гутелу. Чтобы сравниться с этим, хиросимская бомба должна была бы убить 4,000,000 японцев, а не 100,000, а нападение на Всемирный торговый центр — повлечь гибель 15,000,000, а не 2996 американцев.

По мировым стандартам война дани была ничтожной только потому, что миниатюрным было население, которому угрожало уничтожение. По стандартам местного населения война дани была весьма масштабной. В следующей главе мы увидим, что это заключение применимо к традиционным военным действиям в целом.

Глава 4. Более длинная глава о различных войнах

Определения войны

Традиционные войны, как это видно на примере войны дани, описанной в предыдущей главе, широко распространены в малочисленных сообществах, но не являются всеобщим правилом. С этим связано множество активно обсуждавшихся вопросов. Например, каково определение войны и являются ли войнами так называемые племенные войны? Как надо сравнивать потери от войн в малочисленных сообществах с военными потерями государств? Увеличивается или уменьшается частота военных столкновений, когда традиционные сообщества вступают в контакт и оказываются под влиянием европейцев и представителей других более централизованных обществ? Если схватки между группами шимпанзе, львов, волков и других общественных животных представляют собой параллель к человеческим войнам, то не говорит ли это о генетической основе войн? Есть ли среди человеческих сообществ особенно миролюбивые? Если да, то почему? И каковы поводы и причины войны в традиционных сообществах?

Давайте начнем с определения термина “война”. Человеческое насилие имеет много форм, но лишь некоторые из них обычно называются войной. Любой согласится с тем, что сражение между двумя большими армиями, состоящими из обученных профессиональных солдат на службе у правительств соперничающих государств, формально объявивших друг другу войну, несомненно, войной является. Большинство из нас также согласится с тем, что существуют формы насилия, войной не являющиеся, такие как убийство одного человека другим, принадлежащим к тому же политическому образованию, или семейные вендетты в одном и том же государстве (например, противостояние семей Хэтфилд и Маккой на границе штатов Западная Виргиния и Кентукки в 1880-е годы). Пограничный случай составляет повторяющееся насилие между соперничающими группами внутри одной политической единицы, такие как войны между городскими бандами, между картелями наркоторговцев или между политическими партиями, не достигающее, однако, уровня гражданской войны (например, борьба между вооруженными отрядами фашистов и коммунистов в Германии и в Италии, в результате которой пришли к власти Гитлер и Муссолини). Где следует провести черту?

Ответ на этот вопрос может зависеть от целей исследования. Для будущих солдат, обучающихся в финансируемом государством военном училище, возможно, было бы уместно исключить из определения войны описанные в главе 3 схватки между соперничающими союзами дани. Однако для наших целей в этой книге, посвященной целому спектру связанных между собой феноменов, имеющих место и в самых маленьких группах из 20 человек, и в самых больших государствах с населением более миллиарда, нужно определить войну так, чтобы не исключить из рассмотрения традиционные военные действия между малочисленными сообществами. Как отмечал Стивен Лебланк,

определения войны не должны зависеть от размеров группы или методов сражений, если эти определения можно применить для изучения войн прошлого. Многие ученые определяют термин “война” таким образом, что этот термин в результате можно приложить только к чему-то, что происходит лишь в сложно устроенном обществе, использующем орудия из металла (например, генеральные сражения и участие профессиональных солдат). Все остальное — скажем, набег или несколько набегов — по их мнению, не является “настоящей” войной, больше похоже на игру и не имеет особого значения. Такой подход приводит к путанице между методами ведения войны и ее результатами. Ведет ли конфликт между независимыми политическими образованиями к значительному числу потерь и утрате территории, при том что какая-то территория вдобавок признается бесполезной, потому что жить на ней слишком опасно? Много ли времени и сил тратят люди, защищаясь? Если военные действия оказывают существенное воздействие на людей, то их следует считать войной независимо от того, каким способом люди сражаются.

С этой точки зрения война должна быть определена достаточно широко, так, чтобы включать сражения дани, описанные в главе 3. Рассмотрим одно довольно типичное определение войны, которое дается в 15-м издании “Британской энциклопедии”:

Состояние, как правило, открытого и декларированного враждебного конфликта между политическими единицами, такими как государства или нации, или между соперничающими политическими партиями одного государства или нации. Война характеризуется намеренным насилием со стороны больших групп индивидов, которые специально организуются и обучаются для участия в насилии... Война обычно понимается лишь как крупный вооруженный конфликт, то есть такой, в котором участвуют больше 50,000 человек.

Подобно другим сходным определениям, основанным на здравом смысле, данное определение кажется-слишком ограничительным для наших целей, потому что непременно требует участия “больших групп индивидов, которые специально организуются и обучаются для участия в насилии” и тем самым отказывает в признании возможности войны в малочисленных сообществах. Минимальная численность в 50,000 сражающихся более чем в шесть раз превосходит все население (мужчин-воинов, женщин и детей) общин, участвовавших в войне дани, описанной в главе 3, и это гораздо больше, чем большинство малочисленных сообществ, обсуждаемых в этой книге.

Вследствие этого ученые, изучающие малочисленные сообщества, предлагают различные альтернативные, более широкие определения войны, сходные друг с другом и обычно включающие три признака. Одним из них является насилие со стороны группы любого размера, но не единичных индивидов. (Убийство, совершенное одним человеком, рассматривается как преступление, а не акт войны.) Второй признак заключается в том, что насилие происходит между группами, принадлежащими к двум различным политическим единицам, а не к одной и той же. Третий признак — это одобрение насилия всей политической единицей, даже если в насилии участвуют только некоторые ее члены. Таким образом, вендетта Хэтфилд — Маккой войной не являлась, потому что обе семьи принадлежали к одному и тому же общественному образованию (Соединенным Штатам), а Соединенные Штаты в целом не одобряли это противостояние. Все эти элементы могут быть объединены в краткое определение войны, которое я использую в этой книге; оно сходно с определениями, сформулированными другими учеными, изучавшими малочисленные сообщества, так же как и государства: “Война есть повторяющееся насилие между группами, принадлежащими к соперничающим политическим образованиям, и санкционированное этими образованиями”.

Источники информации

Глава 3, описывающая войну дани, могла создать впечатление, будто изучать традиционные войны очень просто: послать выпускников университета и команду кинооператоров, наблюдать и снимать сражения, пересчитывать раненых и убитых воинов, которых принесли с поля битвы, и опрашивать участников, чтобы узнать больше деталей. Именно так мы узнали то, что теперь знаем о войне дани. Будь у нас сотни таких исследований, не было бы никаких споров насчет особенностей традиционных войн.

На самом деле по очевидным причинам возможность прямого наблюдения традиционной войны ученым, вооруженным кинокамерой, — явление исключительное, и существуют противоречивые мнения о том, как все происходило бы в отсутствие влияния европейцев. По мере того как европейцы начиная с 1492 года осваивали земной шар и при этом встречали и завоевывали неевропейские народы, одной из первых забот колонизаторов было подавление традиционных конфликтов: и ради спокойствия самих европейцев, и в целях лучшей управляемости завоеванных территорий, и как часть цивилизационной миссии, как ее тогда понимали. После Второй мировой войны, когда антропология как наука достигла стадии масштабных и хорошо оснащенных полевых исследований и в них приняли участие выпускники университетов, войны между малочисленными традиционными сообществами были уже в основном ограничены островом Новая Гвинея и некоторыми регионами Южной Америки. На других тихоокеанских островах, в Северной Америке, среди аборигенов Австралии, в Африке и в Евразии они прекратились уже задолго до этого, хотя в осовремененном виде такие формы военных действий в последнее время в некоторых районах проявились снова, особенно в Африке и на Новой Гвинее.