Валентин Катаев - Мой друг Ниагаров (цикл рассказов)

• Название: Мой друг Ниагаров (цикл рассказов)
• Автор: Валентин Катаев
• Жанр: Советская классическая проза
• ISBN: 9785392103690

В этом сборнике представлены рассказы прекрасного советского писателя и драматурга Валентина Петровича Катаева.

---

– Безумец! И ты будешь читать? – ужаснулся я.

– Если хватит морды, – весело улыбнулся Ниагаров, – как говорится в одном старом еврейском анекдоте.

3. Знаток

Роскошный и шумный Ниагаров схватил меня за руку и воскликнул:

– Как! Ты еще не на выставке! Жалкий провинциал! Пойдем. Я буду твоим гидом. Я, брат, специалист в этой области. Я, брат, можно сказать, всю эту самую выставку собственными руками выстроил. Подойди к любому мальчишке-папироснику и спроси: «Мальчик-папиросник, кто выстроил Всероссийскую сельскохозяйственную выставку?» – и мальчик-папиросник тебе скажет: «Ее выстроил Ниагаров». Ну?

– Хорошо, поедем! – сказал я.

Ниагаров засиял:

– Вот умница! Сейчас мы это устроим в два счета, это тут, рядом. Эй, извозчик! На Сельскохозяйственную выставку, – полтинник.

– Что вы, вашсиясь! Два рублика! Конец-то какой – не иначе как десять верст.

Ниагаров смутился:

– Ну уж и десять! Я-то отлично знаю, где эта самая выставка помещается. Верст семь, не больше. Полтора, одним словом.

Мы поехали.

– Вот, смотри и удивляйся! – нравоучительно сказал Ниагаров, когда мы после долгих поисков главного входа попали на территорию выставки. – Удивляйся и учись. Это тебе, брат, не твоя Балта. Выставка, брат! Все-рос-сий-ска-я! Одна только ее площадь занимает девяносто пять квадратных верст. Специально для нее Крымский мост выстроен. Я строил. Ну, дружище, пойдем. Вот, видишь павильон?

– Вижу, – застенчиво сознался я.

– Так знай же, о юноша, что этот павильон не что иное, как точная копия Байдарских ворот. Только моря не хватает. Не успели. Я строил.

– А почему он такой маленький?

– Младенец! А что ж, по-твоему, Байдарские ворота больше? Уж будьте уверены! Три недели строил, до последнего сантиметра все вымерял.

– А почему он деревянный? И почему возле него хвост стоит? И потом…

– Эх, провинция-матушка! Это туристы очереди дожидаются. Точная копия. Хочешь, подымемся?

Мы подошли.

Один из туристов колотил кулаками в дверь Байдарских ворот и орал:

– Гражданин! Вы уже три часа уборную занимаете! Нельзя же так! Ведь люди дожидаются!

– Пойдем отсюда, – развязно сказал Ниагаров. – Это не так интересно. Сейчас ты упадешь в обморок от изумления. Я покажу тебе… гм… Я покажу тебе настоящую швейцарскую корову…

– Не может быть!

– Молчи, несчастный! Здесь все может быть. Гляди!! Чудесный экземпляр! Ты только посмотри. Какой хвост, какая чудесная шоколадная шерсть, а глаза-то, глаза! Прямо как у лошади, умные.

– Ниагаров, – укоризненно сказал я, – как тебе не стыдно! Во-первых, швейцарские экспонаты на выставку не принимаются по случаю бойкота, а во-вторых, это не корова, а лошадь. И не экспонат, а она запряжена в телегу.

Но Ниагаров не унывал.

– Вздор! Это не важно! Пойдем! Ты сейчас упадешь в обморок. Живых бухарцев видел? Нет? Эх, глушь, глушь! Гляди! Видишь, какие полосатые, просто прелесть! Брови у них, по обычаям ислама, насурьмлены, а ноги выкрашены. Можешь потрогать руками, если хочешь. Это можно.

Один из бухарцев оглянулся и оказался хорошенькой женщиной.

– Нахал! Вы не смеете приставать к порядочной женщине!

– Смотри-ка! – воскликнул Ниагаров. – Английская территориальная пехота! Видишь, дуся, какая у них красивая форма?

Английский пехотинец подошел к Ниагарову и сказал:

– Гражданин, если будете приставать к женщинам, отправлю в район.

– Ладно, – сказал опечаленный Ниагаров. – В таком случае сейчас я вам покажу нечто исключительное. Голову потеряете. Пивная-с. Настоящая пивная «Новая Бавария».

На этот раз он оказался прав. Пивная была «Новая Бавария». И через час я потерял голову.

4. Птичка божия

Ниагаров ворвался в кабинет редактора:

– Здравствуйте, товарищ редактор! Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Работаете?

– Работаю.

– Работайте, работайте! Кто не работает, тот не ест, как говорится. Правильно. И вообще – мир хижинам, война дворцам! Принес тебе стишки. Лирика. Незаменимо для октябрьского номера. Пятьдесят за строчку – деньги на бочку. А, как тебе это нравится? Видал-миндал? Это, брат, тебе не фунт изюму. Слушай:

Птичка божия не знает

Ни заботы, ни труда,

Хлопотливо не свивает

Долговечного гнезда.

В долгу ночь на ветке дремлет,

Солнце красное взойдет…

И так далее! А? Каково? Сознайся, плутишка, что ты не ожидал такой прыти от старика Ниагарова. Я, брат, профессионал! Буржуазный поэт! Ха-ха! Гони монету…

Редактор покрутил отяжелевшей головой:

– Это нам, товарищ, не подходит.

– Почему же оно вам не подходит? – обидчиво заинтересовался Ниагаров.

– Потому что несовременное.

– Несовременное? А красное солнце, которое взойдет, – это тебе что? Прямой намек на социальную революцию! Определенно!

– Не подходит. Потому – у вас «птичка божия» и «гласу бога»… Принесите что-нибудь пролетарское. И без бога. Тогда пойдет.

Ровно через год Ниагаров стоял против редактора:

– Пей мою кровь. Без бога. Пролетарское. Слушай:

Птичка наша уж не знает

Ни заботы, ни труда,

Хлопотливо не свивает

Долговечного гнезда.

В долгу ночь на ветке дремлет,

Солнце красное взойдет…

Обрати внимание: «Солнце красное взойдет»!

Птичка гласу Маркса внемлет,

Встрепенется и поет…

– Не пойдет. Нет идеологии. Нет современности. И потом – что это за птичка, которая не знает ни забот, ни труда? В концлагере место такой птичке, а не на страницах советской печати. О Колчаке что-нибудь лучше написали бы!

Ниагаров увял.

– Жалко. А если я с идеологией, и с современностью, и с Колчаком напишу?

– Тогда пойдет. До свидания! Закрывайте за собой дверь!

Через год Ниагаров возбужденно сказал:

– Вот. С идеологией. Современное, и про Колчака есть.

Птичка наша уже знает

И заботы и труды,

Хлопотливо выкидает

Колчака она в пруды…

В долгу ночь на ветке дремлет…

Солнце красное взойдет!

Птичка нас…

– Не пойдет, – перебил редактор. – Несовременно.

Ниагаров сардонически захохотал.

– А Колчак – это тебе не современное?

– В прошлом году было современно, а теперь несовременно. Теперь надо про польскую войну писать. Не пойдет.

Год спустя Ниагаров посмотрел в упор на редактора и процедил сквозь зубы:

Птичка польская не знает

Ни заботы, ни труда,

Хлопотливо не…

– Не пойдет!

– Позвольте. Там дальше…

– Знаю, знаю! И «солнце» не пойдет, и «красное» не пойдет, и «взойдет» тоже не пойдет. Ничего не пойдет. Несовременно.

– А Польша?

– Устарело. О нэпе теперь писать надо. Закрывайте за собой дверь!

– Здравствуйте!

Птичка божия не знает ни заботы, ни труда,

Нэп для птички не свива…

– Не пойдет.

– Почему?

– Потому что нет идеологии.

– А солнце красное, которое взойдет, – это вам не идеология?

– Использовано. Кроме того, у вас там сказано, что птичка встрепенется и поет. А что она поет – неизвестно. Может быть, что-нибудь контрреволюционное? До свидания. Закрывайте за со…

За дверью послышался печальный голос Ниагарова:

– Обратите внимание:

Солнце красное взойдет,

Птичка гласу бога внемлет,

Встрепенется и поет:

«Это есть наш пос-лед-ний

И ре-ши-тель-ный бой…»

5. Ниагаров-журналист

В первом этаже редактор сказал Ниагарову:

– Товарищ Ниагаров! Вы не человек, а вихрь. В двух словах – гоните сочный, выпуклый, яркий и незабываемый очерк из жизни моряков. Наша газета «Лево на борт» щедро заплатит вам. Можете? Когда будет готово?

– Через десять…

– Ну, это долго.

– Через пять.

– Ниагаров, пять дней – это слишком долго!

– Чудак, вы говорите – дней, а я говорю – минут. Хе-хе! Где у вас тут ближайшая машинистка? Вот эта блондинка? Благодарю вас. Мадемуазель, вы свободны? Заняты? Ерунда! Ведомости подождут. Пишите…

Через пять минут Ниагаров загнал редактора в правый угол.

– Ну-с! Прошу убедиться. Слушай: «Митька стоял на вахте. Вахта была в общем паршивенькая, однако, выкрашенная свежей масляной краской, она производила приятное впечатление. Мертвая зыбь свистела в снастях среднего компаса. Большой красивый румб блистал на солнце медными частями. Митька, этот старый морской волк, поковырял бушпритом в зубах и весело крикнул: „Кубрик!“ Это звонкое и колоритное морское восклицание как нельзя больше соответствовало переживаемому моменту. Дело в том, что жалованья не платили третий месяц, а райкомвод спал. Ау, райкомвод, проснись! Не мешало бы райкомводу завязать себе на память несколько морских узлов в час!» Все.

Редактор лежал без чувств.