Диана Машкова - Ребенок без памяти

• Название: Ребенок без памяти
• Автор: Диана Машкова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016

«Странно все-таки устроена человеческая память – у меня, во всяком случае, точно. Если бы не многочисленные семейные фотографии и восторженные мамины рассказы, из которых всякий желающий мог понять, что я совершенно гениальный ребенок, так бы ничего и не знала о своем младенчестве. Одним словом, практически ни секунды из собственного раннего детства я не помню: лет до пяти жила как будто без памяти…»

---

– Наконец-то сподобился с собственной женой лечь!

Продолжая играть, даже не повернув в сторону экрана головы. Родители мои так и прыснули со смеха. А я не могла понять, чего они, собственно, так развеселились…

Было еще много других историй, которые давно превратились в семейные байки и рассказываются вместо анекдотов за праздничным столом. Хорошая, по-моему, традиция – каждому человеку приятно послушать о себе маленьком, узнать, что именно он «выдавал» в счастливом беспамятном детстве и как сильно его тогда любили.

Не так давно и мы всей семьей сидели за праздничным столом. У нас с мужем четверо детей. Старшая дочка – кровная, ей скоро семнадцать. Младшую мы удочерили, когда ей было всего два месяца, теперь уже собираемся отмечать три годика. Средней, приемной дочке, четырнадцать лет, вместе мы полтора года. А приемному сыну недавно исполнилось семнадцать, он с нами всего шесть месяцев. И вот, сидим мы, беседуем, выступает перед публикой Даша, средняя. Она у нас настоящая артистка. Немного хорошего настроения, и вся семья уже хохочет до слез. Жаль, веселое расположение духа случается с ней пока не так часто, как мне того хотелось бы, но тем ценнее такие подарки. В тот вечер всем нам несказанно повезло: Даша была счастлива. Она наконец смогла побывать в квартире, в которой выросла. До девяти лет Даша жила с кровной мамой, потом случилась беда, и дочка оказалась в приюте. Долгих четыре года она провела в детском доме, и все это время их с мамой комната в коммунальной квартире стояла опечатанной. И вот, наконец, свершилось. Даша не забрала из прежнего дома ничего, кроме своих детских фотографий – самой большой ценности. Целый час мы всей семьей рассматривали умилительно щекастого младенца, взрослеющего от снимка к снимку, и слушали рассказы дочки о детстве. Много всего сохранилось в этих историях – как она была счастлива с мамой, каким самостоятельным ребенком росла, как с пяти лет гуляла одна по улице и сама себе готовила еду, если в доме были продукты, как кормила маму, которая забывала поесть. А однажды у них в комнате завелись клопы, и пришлось вытряхивать все вещи, перебирать постель, снимать с кровати матрас и тащить его в подъезд. Они с мамой выбивали, выстукивали матрас, а мелкие вредные насекомые выскакивали и сразу бросались врассыпную. Приходилось прыгать по всему подъезду, давя клопов тапками, чтобы они не разбежались по соседям. Даша рассказывала, показывала, как это было, а мы всей семьей хохотали. Невозможно было удержаться от смеха, глядя на счастливое Дашино лицо. В ее рассказах не было ужаса, не было страха перед голодом, бедностью и маминой тяжелой зависимостью – память ребенка сохранила только хорошее. Она просто была маленькой и радовалась жизни, потому что еще не начался кошмар приютов и детских домов…

В какой-то момент Дашиного рассказа я подняла взгляд на сына, 17-летнего Гошу. Он слушал молча, натянуто улыбался и, казалось, тоже радовался за Дашу. Но в его глазах застыла такая мука, что мне вдруг стало не по себе. Так больно, словно полоснули ножом.

Гоша не мог ничего рассказать о себе маленьком. У него не было ни собственных, ни чьих-то других воспоминаний. Не сохранилось ни одной младенческой фотографии, ни единого снимка, переданного ему мамой или кем-то еще… Гоша – отказник, его оставили в роддоме сразу после появления на свет. С младенчества он жил в казенных учреждениях – сначала в доме малютки, потом в детском доме. Няни и воспитатели там были, но они постоянно менялись, приходили и потом исчезали бесследно. Некому было запомнить забавные истории первых лет его жизни, некому хранить в памяти самые веселые и счастливые моменты. Да и были ли они? Я не знаю. Мне не у кого спросить. Только в 16 лет у ребенка впервые появилась семья.

Сам Георгий помнит себя лишь с шести лет. Как и я. А рассказать ему о себе, о маленьком Гоше, попросту некому. И как мы ни умоляли воспитателей, как ни старались они нам помочь и найти детские фотографии Гоши в своем учреждении, никто не смог отыскать ни единого младенческого снимка. Каким был наш Гоша до пяти лет? Что он любил? Как проказничал? Ответа нет. Пустота…