Маша Трауб - Вторая жизнь

• Название: Вторая жизнь
• Автор: Маша Трауб
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-90971-1

Мужчина в возрасте около пятидесяти гордо катит по дорожкам парка коляску. Он молодой отец. Рядом идет молодая жена. Она улыбается, кивает, соглашаясь с каждым словом мужа. Вторая молодость или вторая жизнь? А что осталось в первой? Бывшая жена, дочь или сын-подросток. Имеют ли они право на вторую жизнь?

Маша Трауб

---

– Я и не знала, что она с Украины, – плакала Леночка.

– Это ничего не значит, – отвечала Мария Васильевна. – Она могла говорить по-украински в раннем детстве. Сейчас она туда вернулась.

Бабу Нюсю похоронили достойно. Посидели, помянули. И кто дернул Леночку наводить порядок? Она нашла старую сумку с документами, по которым выходило, что у бабы Нюси были и дети, и внуки, и племянники. Кто дернул ее позвонить по указанным телефонам, записанным аккуратным почерком в книжку? Некоторые телефоны молчали, или в домах жили другие люди. Но она дозвонилась до дочери и со слезами сообщила ей о смерти матери. Заверила, что бабу Нюсю похоронили достойно, что ушла она в заботе и без боли, в своей постели. Под приглядом сиделки и врача. А потом начался ад – дочка, сама уже бабка, подала в суд и стала поливать Леночку помоями. Мол, угробила мамочку ее родную за квартирку. Леночка плакала и готова была отдать этой дочери все, что та потребует. Но тут вступилась Мария Васильевна – пришла на суд вместе с Люсей. Судья оказалась ее бывшей пациенткой. И все решилось в пользу Леночки. Быстро. Леночка тогда целовала руки Марии Васильевне.

– Это мое, по закону. Я родная кровь! – кричала в коридоре дочь бабы Нюси.

В родную кровь Мария Васильевна давно не верила. В зов крови тоже. В генетику да, верила безоглядно. А вот как эти гены смешаются, тут уж никому не ведомо. «Со мной такого не будет», – каждый раз, как заклинание, говорила себе Мария Васильевна. И, помогая разбирать чужие вещи, письма и фотографии, радовалась, что у нее есть Полина, а у Полины – Вадим, а у них – дети, ее внуки, а еще есть родители Вадима, которые тоже не чужие, а даже родные. Через внуков родные. А еще есть верная Люся, Леночка, которая звонит каждую неделю, рассказывает про сыновей, поздравляет с праздниками и все предлагает прийти квартиру убрать. Хоть как-то помочь.

У Марии Васильевны ныло где-то под сердцем. Она знала, что это не сердце, а подреберье, невралгия. Плохое предчувствие. Когда она давала капли Ольге Борисовне, та сильно сжала ее руку и сразу же отпустила. Вот тогда и появилась эта тянущая боль, ничего хорошего не предвещавшая. Мария Васильевна научилась слышать себя, а через себя – своих пациенток. Если подреберье – значит, уже все. Битва проиграна. Вылечить уже нельзя. Можно только оттянуть, отодвинуть уход, выцарапать еще немного времени. Мария Васильевна посмотрела на Ольгу Борисовну и одернула себя – нет, только не она. Ошиблась невралгия. Рано заныло подреберье. Преждевременно.

– Женечка рано умер. Скоропостижно, – прошептала Ольга Борисовна. – Он умер молодым. Считал, что ему то двадцать пять, то девятнадцать. А еще говорил, что ему родители снятся. Что он маленький и мама его зовет. Я тогда не поняла, что это конец. Женечка говорил, что его родители рано умерли, а дед был долгожителем. Или я что-то путаю. Когда он твердил, что ему двадцать пять, я даже рассердилась. Закричала на него. Врач пришел и спросил имя-отчество, сколько лет. Женечка тогда сильно сердился, а я на него накричала. Теперь виню себя. Я же не знала, что он уже там…

На следующий день отзвонились секретарши, передали соболезнования от начальников и добавили, что венки – от друзей и коллег, от преданных учеников – заказаны и будут доставлены. Секретарши же сообщили, что заказано отпевание, на всякий случай, поскольку данных о том, был ли усопший крещен или исповедовал атеизм, у них не обнаружилось. В здании института в вестибюле было решено поставить портрет с траурной лентой и корзиной цветов. Прощание было организовано далеко, на задворках, в районе метро «Коломенская». Кремация же предполагалась в крематории престижного кладбища. Там же выделили и место в колумбарии для последующего захоронения урны. Да, начальники просили передать слова соболезнования родным и близким и извинились – на прощании их не будет. Очень плотный график. Но потом они непременно заедут к вдове. Или позвонят.

– Если вы захотите развеять прах и откажетесь от места, сообщите, – напоследок попросила секретарша совершенно ошалевшего Вадима. Он не ожидал, что похороны – это бизнес, ничего личного. Секретарши ему сообщили, что заказан микроавтобус, но его нужно оплатить до церемонии прощания. Лучше в конверте и без сдачи из средств, которые выделены вдове в качестве материальной помощи. Поминки не организовывали, поскольку не знали количества прощающихся. Все документы и деньги будут присланы с курьером, ожидайте.

Вадим сел и опять начал тереть стекла очков.

– Это какой-то фарс, – донеслось до Полины.

Мария Васильевна хотела ему возразить, что это не фарс, а жизнь, и спасибо, что место в колумбарии выделили, Ольге Борисовне ездить будет удобно, не на другой конец города, но промолчала. Не стала она говорить зятю и о том, что и этого могло не быть – спасибо надо секретаршам сказать. Наверняка про венки они подсказали, и про портрет с траурной лентой в вестибюле, и про помощь вдове – сами бы начальники не додумались. И большое спасибо, что автобус оплатили, это ведь тоже недешево по нынешним временам. Может, кто-то будет из коллег или учеников – многие ведь в люди выбились. И может, кто-то сунет конверт с деньгами вдове, догадается. Хотя это все реже случается.

Мария Васильевна думала, какой коктейль сообразить для Ольги Борисовны, чтобы сначала она стояла, а потом уснула. Чтобы сердце выдержало и нервы не сдали. И как бы ее уговорить на капельницу. Надо бы ее проколоть, поддержать. Когда утром Мария Васильевна зашла в комнату к Ольге Борисовне, невралгия опять разыгралась – вид пациентки ей совсем не понравился. Очень не понравился. Физически и внешне все, казалось, в пределах нормы, а вот взгляд – Мария Васильевна давно определяла состояние по глазам, по взгляду, по цвету белков. Она сразу все по глазам понимала – где болит, как болит. Так вот у Ольги Борисовны нигде не болело, а взгляд был пустым, застывшим. Будто она не здесь и ей все равно. Спокойна, чересчур спокойна, и без лекарств, а это тоже тревожный сигнал. Лучше бы плакала, громко жаловалась, размахивала руками, хватала бумажки, звонила, во все вникала. Хуже всего было то, что Ольга Борисовна улыбалась.

– Прекрасный сегодня день, – улыбнулась она Марии Васильевне, – вы работайте спокойно, я девочек заберу, заодно совершу променад. Наверное, от няни стоит отказаться. Лиза ее совершенно ни во что не ставит. Просто удивительно, откуда такая жестокость. Она все делает ей назло. Мария Васильевна, дорогая, я вам говорила, что у Полиночки пытливый ум? Она задает удивительные вопросы. Некоторые и меня ставят в тупик и заставляют задуматься. Девочку нужно развивать. Я бы вам посоветовала биологический кружок, при МГУ есть хорошие кружки.

Мария Васильевна немедленно исключила в голове придуманный коктейль из препаратов и с тревогой посмотрела на Ольгу Борисовну. Для себя она уже назвала ее пациенткой и испугалась собственных мыслей. Нет, это временное, это от стресса, все пройдет.

– Олечка Борисовна, а Евгений Геннадьевич был крещен? – спросила Мария Васильевна. С ее точки зрения, вопрос отпевания был исключительно аттракционом для родственников. Она знала случаи, когда убежденного атеиста крестили в последние дни, когда пациент уже ничего не понимал и был согласен на все, лишь бы его оставили в покое. Она знала случаи, когда отпевали мусульманина и католика. А уж про евреев и говорить нечего. Находились верующие родственники, которые хотели всего и сразу – церемонии, слов, отпевания, чуть ли не ведущего заказывали на похороны, а тамаду на поминки. Мария Васильевна спросила просто так, чтобы вернуть Ольгу Борисовну сюда, в это время, хотя бы в сегодняшний день. Нужно продержаться сегодня и завтра, а потом прокапать – она еще подумает что.

– Крещен? Не знаю, – живо откликнулась Ольга Борисовна. – А что?

– Отпевание заказали.

– Заказали? Какой странный и неуместный глагол. Как можно отпевание заказывать? Но это не важно. Не знаю, Женя никогда не рассказывал. Возможно, его крестили в детстве. А это нужно подтверждать? Документально? Как все сейчас? Мария Васильевна, я знаю, что могу доказать совершенно точно! Наш брак! Я сохранила квитанцию об оплате государственной пошлины! В сберкассе! Она должна храниться в документах. Мы тогда получили талон в магазин для новобрачных, я купила там потрясающие туфли, правда, на два размера больше, пришлось вату подкладывать в носок, и должны были оплатить пошлину. Простите, дорогая, вы о чем меня спросили?

– Об отпевании. Вы не против?

– Нет, конечно. Мне кажется, это красиво. Разве нет? Церковные обряды бывают просто завораживающими по красоте.

– Ольга Борисовна, давайте позавтракаем.

– А, давайте! Я дико хочу есть!

Мария Васильевна бегом метнулась на кухню, где заранее сварила овсянку – она была убеждена, что в таких случаях нет ничего лучше овсянки на завтрак и куриного бульона на обед. С сухариком. Но ничего жирного, соленого и жареного. Она вернулась в комнату с тарелкой, и Ольга Борисовна позволила себя накормить с ложечки. Она лежала в кровати и улыбалась. Мария Васильевна кормила ее и с каждой ложкой убеждалась – да, пациентка. Господи, только не Ольга Борисовна. Ей-то за что? Она совсем еще молодая. На четыре года младше? Или на три? Но, может быть, еще выправится, справится, сердце вроде бы здоровое, мозги тренированные, все-таки доктор наук. Должно пройти. Просто обязано.