Светлана Замлелова - Посадские сказки

• Название: Посадские сказки
• Автор: Светлана Замлелова
• Жанр: Великолепные истории

---

Христина осторожно опустила крышку, повернула в замке ключ, потом, подумав немного, спрятала ключ на дно рядом стоящего сундука. Туда же опустила вещи купца Моисеева, оправила измятую купцом постель и спустилась в столовую. Перед ней стоял Богдан Македонович.

— Ось ты де, ягидко! — сказал он, завидев Христину.

— Чаю хотите? — спросила Христина, указывая на стол.

— Коли б горилки… Ось то б дило!

— Не держим, — брезгливо повела плечом Христина.

— Ну… ось яку-нибудь блоху зловить, — пробормотал попович, озираясь кругом и без церемоний ощупывая скатерть, покрывавшую стол.

— Ступайте туда, — Христина кивнула на дверь. — И наверху меня ждите.

— Дило тако, що не жде, — снова пробормотал попович и покорно направился к двери, скрывавшей лестницу в покои Христины.

Он ушёл, а Христина снова подсела к самовару. Но Богдан Македонович проявил гораздо более нетерпения, нежели предшественник. И, спустя недолго, Христина услышала его шаги, а в следующую секунду дверь отворилась, и попович, испуганный и недоумённый, предстал перед ней. Завидев Христину, пьющей чай, он, казалось, ещё больше удивился.

— Ягидко! — воскликнул он.

И Христине почудилось, будто чашки подпрыгнули в буфете.

— Ягидко, що ж ты зде робишь?!.. Казала пьять хвилин…

— Ишь, нетерпеливый какой кавалер, — усмехнулась Христина, сдувая пар с янтарного озерца чая, заключённого в золочёном блюдце, которое она ловко держала снизу на пяти пальцах.

— Чи скильки ждати? Ты ж обицала!

— Ступайте наверх, — как можно строже и даже несколько сердито сказала Христина. — Что вы раскричались? Весь дом сбежится…

Часы между тем ударили половину.

— Ну, добре… — недовольно буркнул попович и застучал сапогами по ступеням лестницы.

Спустя четверть часа, за ним последовала и Христина. Попович казался Христине смешным, и она не принимала его всерьёз, но вместе с тем, он немного пугал её своей непредсказуемостью и силой. Когда она вошла в спальню, попович, как был в сапогах и подряснике, лежал на кровати поверх одеяла.

— Батюшки! — невольно вырвалось у Христины при виде сапог. — Да что же это!.. Снимите вы свой армяк или нет?

— Ягидко! — проворно соскочил с постели Богдан Македонович. — Яка ж ты сердита! То ж для закоханив не мае значения — армяк, чи шо…

Попович принялся раздеваться, Христина отвернулась. Побачь же, ягидко! Як Адам — голий!.. — услышала она через несколько секунд.

— Так чего же стоите! — сердито воскликнула Христина, не оборачиваясь, лишь наклонив слегка лицо к левому плечу.

Она услышала, как попович зашлёпал босыми ногами, как заскрипела под ним кровать, и как прохрустело нежно накрахмаленное бельё. Христина обернулась: вещи Богдана Македоновича были разбросаны по полу, и, судя по их количеству, он, действительно, остался «як Адам». Сам же Богдан Македонович уютно расположился в кровати, натянув лёгкое пуховое одеяло до подбородка.

— Ну! Ягидко! — нежно позвал попович. — Ходы ж сюды!.. Причарувала мене, зиронька! Ось щасте, ось…

Но в эту самую минуту зазвонил внизу колокольчик, и голос Меланьи провещал:

— Досифей Тимофеич приехамши!

Богдан Македонович приподнялся на локте и, наморщив, точно от лимона, лицо, спросил обычным своим голосом:

— Ще вона каже?..

— Муж приехал, — невозмутимо отвечала Христина, отвернувшись от поповича.

— Ну, ягидко… — угрожающе пробормотал Богдан Македонович, спрыгивая с кровати и впопыхах натягивая на себя первое, что подвернулось ему под руку. Этим первым оказался белый пенюар Христины, перекинутый через спинку стоявшей в изножье кровати козетки. Пенюар с рюшами пришёлся поповичу не по вкусу и не по размеру, он стал, было, стаскивать его с себя, но Христина уже тянула его за руку.

— Да оставьте же! — шептала она. — После… после переоденетесь! Не пропадёт ваш армяк! Полезайте в сундук! Да скорее же…

Попович, оставив тщетные попытки закутаться в маленький пенюар, прикрывался кое-как полой.

— Ну, ягидко! — бормотал он, укладываясь в сундук. — Ну, завдала страху!

— Лежите тихо! — шепнула Христина напоследок и захлопнула сундук.

— Ой!.. Свите красний! — простонал попович, глядя беспомощно, как опускается над ним тяжёлая кованая крышка.

Щёлкнул замок, и следом за тем Христина опустила ключ на дно третьего сундука. Туда же отправились и вещи Богдана Македоновича.

Когда, приведя в порядок комнату, где только что метался раненым зверем попович, а незадолго перед тем купец Моисеев едва не лишился чувств и рассудка, Христина спустилась вниз, ратман Хвастунов ожидал её. Стоял он посреди комнаты, ухватившись обеими руками за спинку стула и оглядываясь кругом себя испуганно и настороженно. Казалось, он пожалел о том, что пришёл в этот дом и, останься он ещё ненадолго в одиночестве, сожаления его разрешились бы бегством.

Завидев Христину, ратман Хвастунов выразил оживление. Он перестал озираться, разжал побелевшие пальцы, на лице его отобразилось какое-то внутренне движение. Однако против вчерашнего Хвастунов был сдержан. Говоря же с Христиной, смотрел в сторону, точно стыдился встретиться с ней глазами или боялся чего-то.

— Ежели вы возбуждать дело, — сказал он после приветствия, — то этого лучше не надо. Тут дело такое… Дождитесь примерно Досифей Тимофеевича. А ежели вы в средствах нуждаетесь… то вот примерно двести рублей… Только вы уж мне расписочку, а то ведь оно дело такое…

И Алфей Харалампиевич выложил на стол два радужных банковских билета.

На секунду Христине стало жаль Хвастунова. Но только на секунду — Христина переживала то состояние, когда непременно и во что бы то ни стало нужно довести до конца задуманное, когда отказ от достижения заветной, но совершенно ненужной цели воспринимается как слабость, а невозможность приблизиться к этой цели — как неудача и позор. Азарт овладевает человеком и заставляет его пускаться во все тяжкие: хитрить, настаивать, убеждать. Лишь бы получить своё, лишь бы подойти как можно ближе к намеченному.

— Чаю не желаете? — спросила Христина.

— Чаю? — испугался чего-то Хвастунов. — Премного вами благодарны, но от чаю примерно откажемся. Тут дело такое…

— Тогда вот что… — перебила его Христина. — Возьмите свои двести рублей и ступайте туда… Вон, видите дверь? Подниметесь по лестнице и будете ждать меня в комнате наверху. Там все дела наши и порешим.

— Отчего же мне непременно нужно идти наверх? — снова насторожился Хвастунов и впервые за всё время обратил испуганный взгляд на Христину.

— Отчего бы вам туда и не пойти? — повела плечом Христина.

— Будто бы уж нельзя и здесь!

— Отчего же непременно здесь! Чем это вам здесь так нравится? Будто бы у вас наверху язык отсохнет!

— Оно, положим, дело такое… Язык-то примерно и не отсохнет. Наверху — оно и понятно — уединённее и теплее. Только ведь к нашему разговору это и нейдёт вовсе…

— А теплее, так и ступайте себе. И почему это, интересно, нейдёт? Очень даже идёт! Теплее — завсегда лучше, чем холоднее. Да что это вы, Алфей, Харалампиевич?! Будто цыган на ярмарке! Шли бы себе молча наверх, а порешим дела, так и пойдёте на все четыре стороны. Там чернила — что мне слуг зря гонять?..

Предчувствуя недоброе, поплёлся Алфей Харалампиевич наверх, бормоча про себя что-то вроде: «Оно, конечно, можно и наверху, вы хозяйка, вам виднее… это дело такое…» А Христина в третий раз подсела к самовару.

Когда же Христина поднялась вслед за ратманом Хвастуновым в спальню, было без пяти три. Ратман сидел на самом краешке козетки с таким видом, словно только что пережил воздушные мытарства. При появлении Христины он вскочил.

— Тут оно дело такое… спальня… мне тут и вовсе ни к чему быть. Так что уж возьмите примерно ваши деньги, а я уж пойду. Только вы расписочку… А Досифей Тимофеевич…

Но он не окончил своей мысли, потому что снизу вдруг раздался басовитый голос кухарки:

— Досифей Тимофеич приехамши!

Ратман вцепился в высокую спинку кровати и, замерев, скосил глаза в сторону лестницы, точно ожидая, что вот-вот раздастся звук шагов, и хозяин дома предстанет перед ним — огромный и беспощадный.

— Ну вот, — сказала Христина, подходя к третьему сундуку и отбрасывая его крышку. — Не ломались бы вы, Алфей Харалампиевич, не торговались бы — сейчас бы, глядишь, уже дома были. А теперь что? Как я вас мужу предъявлю?.. Полезайте-ка вы в сундук, от греха подальше! А там уйдёт Досифей Тимофеевич, я вас и выпущу.

— Это вы меня очень даже удивляете, — забормотал Хвастунов, бледнея на глазах у Христины. — Зачем же примерно в сундук?

— Непременно надо в сундук!

— Я вам только что деньги принёс, входя примерно в положение… А вы что же это… Вы к чему это меня? Как прелюбодея какого…