Лотар-Гюнтер Буххайм - Крепость

• Название: Крепость
• Автор: Лотар-Гюнтер Буххайм
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997

---

- Выключи свет! – говорит командир и выходит.

- Вызовите адъютанта и инженера флотилии! – обращаюсь ко второму часовому. И поскольку он не реагирует, тороплю его:

- Побыстрее! Ну двигайтесь же Вы! Совсем что ли устал, парень?

Одновременно думаю про себя: Какое, собственно говоря, дело этому бедолаге до того, что я больше не справляюсь с явным разочарованием и яростью в себе самом?

- Я предупрежу шефа, – говорю командиру. – Вам же лучше всего сразу направиться в его офис.

Должен быть соблюден церемониал! размышляю, подходя к комнате Старика. Ни с того ни с сего заявлюсь сейчас к нему! Стучу в дверь только один раз, а Старик уже громко кричит:

- Войдите!

В комнате совершенно темно, так как ставни закрыты. Старик может распознать меня только как силуэт против света в проеме двери.

- Честь имею доложить: Обер-лейтенант Морхофф ждет в твоем офисе! – И затем, только гораздо тише, вполголоса:

- Мы снова здесь…

В следующий миг под потолком ярко вспыхивает лампа, и я вижу Старика полусидящим на своей койке. Он не говорит ни звука. Вместо этого рассматривает меня, зажмурив глаза, а я стою перед ним как человек, желающий ступить на шаткий трап и всматривающийся в него. Старик медленно опускает ноги на пол, но, все еще ничего не говорит. Немая сцена рвет мне нервы. Я нервно сглатываю. Когда к черту он, наконец, откроет рот?

- Да, – ворчит он наконец, и словно принужденный к имитации я тоже говорю: «Да». И еще:

- Все было не так просто. Никакой возможности пройти. Они ждали нас.

Я стою и пялюсь на коричневатый окрашенный лист двери слева от меня. Старик все также пустым взглядом смотрит на меня, как будто он не смог понять, что я произнес, и теперь ему приходится основательно размышлять над моими словами.

- Была она столь прекрасна, но все же, так быть не до;лжно было быть – как сказал бы какой-нибудь поэт, – произношу вымученно. Наконец, в Старике просыпается жизнь. Он потягивается и глубоко дышит. Я отчетливо слышу, как он всасывает в себя воздух и тут же снова его выдыхает. Но ни слова не выходит из сомкнутых губ.

- И что теперь? – ляпаю наугад из чувства, что нельзя же молчать вечно. Как будто до сих пор не слыша меня, Старик спрашивает:

- Где Mohrhoff?

- Он ждет тебя в офисе.

Старик закусывает нижнюю губу. То, что я вынужден стоять таким образом как стою, заставляет меня поежиться. Я беспомощно бормочу дальше:

- Совершенно не везет мне с попытками к бегству. Ни по суше, ни по воде...

- Ты еще по воздуху не пытался, – бормочет Старик. – Из Бреста выбраться, это как в Scapa Flow забраться..., – говорит он и хватает свой купальный халат, – … или гораздо хуже. Мы тоже не смогли предвидеть, что все обернется таким образом.

Затем внезапно, будто бы только проснувшись, он спрашивает сильным голосом:

- Как все было?

Я не хочу опережать командира подлодки и потому бормочу заикаясь:

- Мы попали в полное дерьмо... никаких шансов... они нас отпрессовали по полной... Катера и самолеты, естественно, вместе. Совершенно закрыли ход... настоящий кордон устроили…

- Нам следовало все по-другому сделать, – медленно произносит Старик.

Как по-другому? говорю себе – и затем громко:

- Может быть, было еще не достаточно темно? Катера ждали нас в тени утесов – думаю, что когда они издалека видят минный прорыватель, то уже точно знают, что происходит!

Старик выуживает из-под кровати башмаки, садится на стул и надевает их. Но вместо того чтобы встать, остается сидеть склонив голову: Он погружен в своих мыслях.

- Без сопровождения мы и раньше погружались, – наконец, говорит Старик вполголоса. И затем, будто разговаривая с собой самим: – Но совсем без защиты идти – так дело тоже не пойдет. Разве что с тральщиками идти? Но отдельный тральщик подозрителен. Два тральщика еще могли бы сойти за обычный морской патруль, например... У них также больше огневой мощи, чем у этой колоши – прорывателя.

Старик замолкает и втягивает нижнюю губу меж зубов. Затем смотрит на меня широко открытыми глазами и громко говорит:

- Но, ради всех святых, вы должны будете снова уйти!

Вот мудрость земная! Вся в этих его последних словах! Могу представить себе, какие соображения при этом руководят Стариком: Томми думают, что потопили лодку. В любом случае они уверены, что расстроили попытку к бегству. За это они и выпьют. То, что мы снова можем появиться, они, возможно, не берут в расчет. И, вероятно, господа агенты также улеглись спать после выполненной работы... Морхофф стоит, опустив плечи, посреди кабинета Старика. Он хочет доложиться по-военному, но Старик уже рычит:

- Не валяйте дурака! – и затем гораздо мягче: – Ладно, садитесь.

Старик тоже садится. Но вместо того, чтобы спрашивать теперь командира по существу рапорта, он сидит, широко раскинувшись за своим письменным столом, и размышляет. Он делает это как актер, играющий роль размышляющего человека: Сидит, крепко сжимая голову обеими руками. Его лоб – что стиральная доска. Наконец, командир лодки хриплым от явного нервного напряжения голосом говорит:

- Обзор, к сожалению, был довольно хорошим...

Так как Старик ничего не говорит, командир продолжает, словно жалуясь:

- На берегу постоянные пожары. Огонь все время освещал нас...

И получает на это взгляд полный сомнения. Когда же он произносит:

- А еще там извилистый фарватер..., – это буквально взрывает Старика, и он, сердясь, говорит скрипуче:

- Я этого понять не могу! Увы!

Снова наступает молчание, и воцаряется на тягостно долгое время.

- Нам требуется ремонт, господин капитан, – наконец, выдавливает командир.

- Вы должны устранить все средствами вашего борта, – Старик сразу рубит резко. – Следующая тихая вода будет слишком поздно.

- А если задержаться на сутки? – робко спрашивает командир.

- Думаю, не выйдет. Тогда братишки снова будут пасти вас. Что с чиновниками?

- Я расставил посты с автоматами, они никого не выпустят с борта.

- Это хорошо. Это правильно.

- Но если, все же, кто-нибудь захочет теперь смыться...? – спрашивает командир.

- Никто никуда! Никакого театра! Тот, кто на борту, остается на борту!

Овечье лицо адъютанта проникает в мое сознание. Он тихо вошел и теперь единственный из нас стоит: неподвижно, как замороженный. Ему тоже стоило бы надрать задницу! думаю про себя.

- Новый выход Вашей лодки сегодня ночью в 1 час! Два тральщика в сопровождение! Организуйте все необходимое, но не по телефону!

Старик по-настоящему кричит на адъютанта. Вероятно, он вынужден так сделать, чтобы этот парень проснулся. Старик принял решение, и он учитывает также и то, что наши линии выхода уже открыты противником.

- Позаботьтесь о том, чтобы вся область Бункера тщательно – я повторяю: тщательно! – была закрыта.

- Это довольно сложно сделать, господин капитан, – робко произносит адъютант.

- Почему это сложно сделать?

- Из-за персонала верфи, господин капитан.

- В таком случае, Вы сами, если потребуется, должны лично стать во главе этой работы,– как контролер в кино. Я прошу Вас сделать все возможное, чтобы закрыть Бункер!

Адъютант собирается уже исчезнуть, как Старик громко приказывает ему еще:

- И срочно разыщите инженера флотилии!

- Уже сделано, – выпаливаю я.

Старик бросает на меня косой взгляд, затем выпрямляется и берет с края стола свернутую в рулон морскую карту. Он раскладывает ее, разглаживая руками, на своем письменном столе.

- Нигде нет достаточных глубин, – бормочет он, прищурив глаза. – Здесь нет и там нет...

При этом водит правым указательным пальцем по ней туда-сюда.

- Здесь вот было одно место – но теперь вы там можете подойти слишком близко к американским береговым батареям...

Старик задумывается на минуту, прежде чем продолжает:

- Только и остается: идти посреди узости и затем нырять.

И глядя на Морхоффа произносит с горечью:

- Теперь у Вас есть опыт!

А тот корчит такую рожу, словно зыбкую пелену его надежд смыло волной голубой... Что за безумная сцена! Невольно отмечаю: Старик все еще в пижамных брюках и в чем-то вроде гимнастической майки. И в накинутом на плечи купальном халате. Внезапно он тоже, кажется, замечает это и шепелявит:

- .... только сначала надо одеться по форме!

Теперь командир лодки выказывает свою обеспокоенность из-за минного поля. Он хочет знать есть ли карта этого поля.

- Они лежат там уже вечность – якорные мины, – говорит Старик и ведет правой рукой над картой, – Вот здесь за Camaret – и дальше на юг. Почему их не убрали, один Бог ведает. Может и такое быть, что их давно унесло приливно-отливным течением... Парни с минного прорывателя знают о них.

Я хочу уже сказать: Но если они не пойдут с нами за компанию…, как Старик на секунду замолкает и говорит: