Джеймс Герберт - Святыня

• Название: Святыня
• Автор: Джеймс Герберт
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09489-Х, 5-450-95659-7 (англ.)

Разве мог Джерри Фенн — не слишком успешный репортер провинциальной газеты — предположить, что случайная встреча на дороге с маленькой девочкой не только в корне изменит его жизнь, но и превратит небольшой городок Бенфилд в место паломничество тысяч и тысяч приверженцев католической церкви едва ли не со всего мира?

А причиной всему — якобы чудесное явление Святой Девы, наделившей юную Алису даром исцеления.

И только после того, как в Бенфилде начинают происходить поистине чудовищные события, загадочным образом связанные с чудо-девочкой, Фенну удается проникнуть в тайну, в течение многих веков сокрытую в церковных анналах.

---

— Соблаговолите занять места, — обратился епископ Кейнс к группе избранных. — Сейчас начнется месса. Боюсь, не всем хватит места сесть, хотя наши добрые сестры вызвались стоять всю службу, так: что прошу журналистов-мужчин встать в глубине.

Люди начали передвигаться в соседнее помещение, и Шелбек подмигнула Фенну.

— Поговорим после представления, — прошептала она. — Кстати, меня зовут Нэнси.

Он смотрел, как она протолкалась в молельню, направляясь к первым рядам Ей можно было запросто дать как тридцать, так и сорок лет, но Фенн догадался, что, видимо, она все же ближе к последнему: где-нибудь тридцать шесть или тридцать семь. На Нэнси был скромный серый твидовый костюм — из тех, которым коренные нью-йоркцы умудряются придать деловой и в то же время привлекательный вид. Фигура у нее была стройной, и ноги при взгляде сзади (а это настоящая проверка ногам) удовлетворили бы любого критика. При первой оценке американка казалась шершавой, колючей и хитрой — из той породы женщин, что способны устрашить пугливых представителей мужской породы (то есть большинство из них). Нэнси Шелбек могла вызвать интерес.

— М-м-м, нельзя ли освободить первый ряд для меня, матери-настоятельницы, Алисы, а также мистера и миссис Пэджетт? — сияя улыбкой, проговорил епископ Кейнс. — Монсеньер Мельсак, вы не присоединитесь к нам?

Маленький бельгиец так и сделал, и епископ снова обратил внимание на остальных собравшихся.

— Алиса сейчас будет здесь. После недолгой службы девочка первой подойдет к причастию. Можно попросить наших друзей из средств информации воздержаться от вопросов к девочке, когда она войдет? Обещаю, у вас будет возможность задать ей вопросы сразу после мессы. Конечно, всего двадцать минут, но вы должны помнить: девочка испытывает большое напряжение. — Он попытался обезоруживающе улыбнуться. — Вряд ли нужно говорить, что не позволяются никакие съемки, и прошу господ журналистов это понять. Так что если кто-то из вас прячет на себе фотоаппарат, то прошу так его и держать — не вытаскивать и не пользоваться.

Последнее его замечание было встречено тихими смешками, лишь двое из журналистов смущенно заулыбались.

Вскоре все устроились, и Фенн оказался сбоку в задних рядах. Он стоял выше остальных, поскольку из главного зала в молельню вели вниз три ступеньки. Ему подумалось, что будет неплохо прислониться к раздвижной двери, если служба окажется не такой короткой, как обещал епископ. В воздухе чувствовалось ожидание — такое же возбуждение, что присутствовало в предыдущее воскресенье в церкви Святого Иосифа. Монахини, склонив головы и перебирая четки, преклонили колени у стены. Казалось, политики и некоторые другие важные персоны испытали неловкость, не зная порядка церемонии и боясь совершить какую-нибудь бестактность. Фенн поймал взгляд Нэнси Шелбек, когда она повернула голову, чтобы осмотреть и, несомненно, описать окружающих. Шепот стих, и все застыли в неловкой тишине.

Фенн обернулся к открывшейся у него за спиной двери. Неуклюже вошел какой-то мужчина, и репортер тут же узнал в нем Лена Пэджетта, отца Алисы. На нем был плохо сидящий, видавший лучшие времена костюм, и недавняя химчистка придала ему недолговременную нарядность. Лен Пэджетт, озираясь, прошел в молельню, и Фенн заметил в его глазах обиду и негодование. Репортер отодвинулся от двери, ища маленькую фигурку Алисы. Она появилась из темноты зала — нервное, напоминающее пугливого зверька создание. Лицо казалось бледным, широко раскрытые глаза бегали. На ней было светло-голубое платье, а белокурые волосы стягивал белый ободок. Отец что-то буркнул, и девочка пошла быстрее. Ее взгляд тут же устремился к широким окнам веранды, выходящим на монастырский садик, и Фенну она показалась молодым зверьком в клетке, тоскующим по воле, стремящимся вырваться из удушающей ласки плена.

Следом вышла Молли Пэджетт и с неопределенной улыбкой на лице повела Алису к алтарю. Последней появилась какая-то монахиня; она обернулась закрыть за собой дверь и встала на пороге — как часовой.

Все головы повернулись к Алисе, которая подходила к ступенькам. Девочка на мгновение задержалась, обозревая открывшееся зрелище. Она казалась моложе своих одиннадцати лет, но в ее нежном лице произошла какая-то перемена, отчего Алиса уже не выглядела ребенком. Фенн не мог уловить, в чем заключалась эта перемена. Может быть, что-то в глазах…

Девочка повернулась к нему, словно почувствовав, что он наблюдает за ней. На короткое мгновение репортеру почему-то стало холодно. Потом это прошло — и он вновь смотрел в лицо маленького, робкого ребенка. Впрочем, какое-то неясное чувство осталось, но Фенн не мог понять, какое именно.

Алиса спустилась в помещение для богослужений, и епископ Кейнс поманил ее вперед. Она преклонила колени перед алтарем, после чего исчезла из виду, сев вместе с родителями на переднюю скамью.

Дверь за спиной Фенна снова открылась; когда повернулась ручка, монахиня, стоявшая перед входом, отступила в сторону. Вошел отец Хэган в ярком одеянии для мессы. За ним следовал монсеньер Делгард, как обычно, в черном. Первый священник пересек помещение, держа в руках укрытый кубок и опустив глаза Монсеньер Делгард, проходя мимо Фенна, кивнул.

Оба прошли к алтарю и встали позади него, лицом к собравшимся. Фенн заключил, что Делгард в отсутствие ассистента будет прислуживать отцу Хэгану. И снова выражение лица последнего встревожило репортера Хэган выглядел донельзя изможденным и нездоровым. Он поставил кубок на алтарь, и даже с того места, где Фенн стоял, была заметна неуверенность в его движениях. Священник, наклонившись над алтарем, не отрывал глаз от кого-то сидящего перед ним. Фенн знал, что отец Хэган смотрит в лицо Алисы Пэджетт.

Несколько секунд Хэган не двигался, потом словно вспомнил, где находится, и служба началась.

К тому времени Фенн уже стал привыкать к мессам и с облегчением понял, что эта будет короткой. Но как ни коротка она была, он вскоре начал озираться по сторонам, совершенно не тронутый самой службой. Дневной свет этого утра, серый и унылый, лился в молельню через широкое окно в крыше, проделанное, вероятно, при перестройке гаража. Стены из грубого кирпича были покрашены глянцевой белой краской, а пол покрывали узорчатые плитки. В молельне не было окон, и только массивная дверь вела в монастырский двор. Собравшиеся, направляемые монахинями и присутствующими служителями церкви, отвечали на обращения священника, а Фенн старался отслеживать процедуру по книжке молитв, оставленной ему монахиней, которая разносила кофе. Несколько раз он сбивался и в конце концов оставил свои попытки. Было трудно понять, чем этот еженедельный ритуал привлекал таких, как: Сью, которая была уравновешенной, чувственной и волевой женщиной, к тому же довольно остроумной и совсем не глупой. Что же могло зацепить ее во всем этом?

Что-то привлекло его взгляд. Внезапное движение наверху. Фенн посмотрел на стеклянную крышу и улыбнулся. По наклонному запотевшему стеклу пробиралась кошка. Она остановилась, и силуэт головы стал больше: кошка старалась заглянуть через мутное стекло. Она поставила передние лапы на плоскость и помотала головой. На какое-то время ее тело словно застыло, потом она спустилась по наклонному стеклу и села, так что в поле зрения осталась лишь ее верхняя часть.

Фенн и другие репортеры вместе с остальными опустились на колени и замерли в напряженном внимании, а когда сидящие встали, все вместе для приличия присоединились к хору. Как понял Фенн, это делалось не из почтения к службе, а ради хорошеньких монахинь, которые могли обидеться, если присутствующие не придерживались установленного ритуала. Раздался звон колокольчика, и все склонили головы. Фенн, ощущая неудобство от стояния на коленях, понял, что пришло время для причащения, и приподнялся, уверенный, что в данный торжественный момент никто этого не заметит. Тишина в помещении смущала. В церкви гулкое эхо, шум движений в толпе, голоса детей и покашливание нарушали истинную тишину, но в маленькой молельне ничто не заглушало даже урчания в желудке.

Отец Хэган встал перед алтарем, держа в руках кубок и другие атрибуты причастия. Глаза его были почти закрыты.

Фенн видел, как епископ Кейнс нагнулся и что-то прошептал Алисе. На мгновение она замерла, и ему пришлось шепнуть снова. Девочка встала, ее белокурые волосы отсвечивали золотом, а белый ободок представлялся бабочкой в пшенице. Алиса казалась хрупкой, совсем маленькой, и Фенн ощутил волнение за нее. Она столько пережила, бедняжка, и он удивился, как она сумела сохранить такое спокойствие.

Девочка, по-прежнему не двигаясь, смотрела на священника.

Мать тронула дочь за руку, но Алиса не обратила на нее внимания. В конце концов встала мать-настоятельница и подвела девочку к отцу Хэгану. Священник посмотрел сверху вниз на маленькую фигурку, и его глаза расширились. Рука его, протягивающая облатку, заметно дрожала.