Борис Шапиро-Тулин - Происшествие исключительной важности, или Из Бобруйска с приветом

• Название: Происшествие исключительной важности, или Из Бобруйска с приветом
• Автор: Борис Шапиро-Тулин
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-90500-3

Истории известно множество способов, какими Высшие Силы передавали свои требования простым смертным. К Аврааму, чтобы сообщить о беременности жены, Они явились лично, с Моисеем – говорили из воспламенившегося куста, к семье Лота, дабы вывести ее из Содома, приходили в образе странствующих молодых людей, а вот зачем к Моне по фамилии Карась решили послать обычную собаку неизвестной к тому же породы – так до сих пор никто и не понял. Но тем не менее все началось именно с нее и с того, что застенчивый и неловкий сотрудник местной конторы «Вторчермет» столкнулся с необходимостью спасти человечество от надвигающейся космической катастрофы…

---

Собака стала появляться около приемного пункта «Вторчермет», как правило, в конце рабочего дня, когда последняя машина с металлоломом уходила на железнодорожную станцию, а грузчики, отмечавшие проводы каждой машины очередной порцией самогона, ласково называемого «Борбулька», с трудом начинали свое движение к домашнему очагу. Движение это было петляющим, порой прерывистым, но с непременным оглашением нелестных характеристик по поводу нагло лезущего под ноги хлама, которым пустырь, отгороженный от Бахаревской улицы хлипким забором, пополнялся практически ежедневно.

Собака ждала, пока грузчики вывалятся за распахнутую калитку, висевшую на сломанной петле, после чего осторожно пробиралась к фанерному сооружению приемного пункта и, встав на задние лапы, цеплялась передними за переплетение металлической решетки, приделанной к раме единственного окна. В такой позе она терпеливо караулила момент, когда Моня, заполнявший очередную ведомость, ее заметит. Она не лаяла, не повизгивала, не пыталась хоть чем-то обнаружить свое присутствие, она просто стояла и ждала. И только когда Моня, оторвавшись от бумаг, подходил к окну, она какое-то время радостно виляла хвостом, а глаза ее, устремленные на Моню, были большие и очень грустные, словно она хотела сообщить ему нечто важное, хотела, но, увы, не могла.

После ритуального, повторявшегося изо дня в день приветствия дворняга снимала передние лапы с решетки и начинала яростно скрести ими по куче металлолома, лежащего под окном конторы. Она словно приглашала Моню выйти и посмотреть, что же такое находится в том месте, которое она пыталась разрыть, но Моня, так и не сумев преодолеть свои детские страхи, терпеливо ждал, пока закончится этот странный танец и дворняга, поняв в очередной раз бесполезность своей миссии, удалится восвояси. Только после этого он, приоткрыв дверь, осторожно выглядывал наружу и, убедившись, что опасность миновала, быстрым шагом покидал территорию приемного пункта.

Неизвестно, сколько еще могло бы повторяться подобное действие, но либо Провидение, осознав свою ошибку, решило изменить тактику, либо какая-то неприятность случилась с самой дворнягой, только наступил день, когда у грязного окна с решеткой из ржавых прутьев она не появилась.

Моня запомнил этот день надолго. Он оказался нервным и длинным как никогда. Полуторка, отвозившая металлолом на железнодорожную станцию, периодически глохла, что грозило срывом спущенного сверху плана, ручка, которую он макал в чернильницу, заполняя путевые листы, ставила кляксы и пачкала пальцы, а моросящий дождь и низкие облака раньше обычного превратили дневной свет в унылые сумерки. Пришлось даже включить электрическую лампочку, а этого Моня не любил, потому что она, свисая с низкого потолка, болталась почти над самым столом, слепила глаза и мешала работать. Неизменным оставалось только одно: грузчики пили, как обычно, свою «Борбульку», и Моня мысленно подсчитывал количество опрокинутых стопок, дожидаясь момента, когда виртуозный мат-перемат начнет перемещаться в сторону калитки, что означало – последняя машина, наконец, ушла, а стало быть, вот-вот обозначится в окне пунктуальная гостья.

Но собака на этот раз явно не торопилась. Моня вначале ждал ее, периодически подходя к окну, потом расхрабрился и даже вышел за калитку, где постоял какое-то время под моросящим дождем, вглядываясь в густеющие сумерки. Убедившись, что собаки нигде нет, он почему-то загрустил и решил наконец из чистого любопытства посмотреть на то место, которое дворняжка яростно разгребала своими лапами.

И тут выяснилось, что собака знала нечто такое, о чем Моня даже не догадывался. Едва он с трудом оттащил в сторону громыхающий лист прогнившей жести, как взгляд его почти сразу наткнулся на странный диск, похожий на крышку небольшого люка с шишкообразным выступом посередине. С обеих сторон диск был покрыт твердым панцирем грязи, сквозь которую на поверхность проступали выпуклые фрагменты каких-то загадочных знаков. Когда Моня осторожно его приподнял, ему показалось, что странный предмет начал слегка вибрировать, словно между ним и руками Мони замкнулась цепь, по которой прошел электрический ток.

Моня ненадолго задумался, потом вернулся в контору, вытащил из мусорной корзины газету, в которой принес выданные тетей Басей бутерброды, завернул в нее свою необычную находку и, нервно оглядываясь по сторонам, направился в конец Бахаревской улицы, где во дворе его бывшего дома стоял уцелевший сарай.

Целью бессмысленного, на первый взгляд, поступка было лишь одно – возможно, через несколько месяцев, а может быть, и того больше на каком-нибудь выпавшем на его долю внезапном досуге разобраться с непонятными знаками, проступавшими сквозь напластования затвердевшей грязи. И, кто знает, если бы не тщательно подстроенные обстоятельства, загадочный предмет так и продолжал бы лежать на дне погреба, а события, для которых Моня вместе с найденным диском собственно и предназначались, могли случиться (страшно подумать) без их непосредственного участия.

Но Высшие Силы тянуть с расшифровкой текста явно не собирались, и потому звезды в тот вечер встали на небе так, что Моня, побив все достижения олимпийских чемпионов в беге на короткие дистанции, пулей домчался до своего сарая, нырнул в погреб, мгновенно вынырнул обратно и, не сбавляя скорости, вернулся к дому тети Баси.

Заключительная стадия всего этого действа была исполнена Моней с таким видом, как будто к ногам тети Баси он положил не какой-то там диск, найденный на свалке металлолома, а по меньшей мере штандарт армии, сдавшейся на милость победителя.

Провидение с облегчением вздохнуло и даже в очередной раз позволило себе несколько расслабиться. И как вскоре выяснилось – сделало Оно это совершенно напрасно. Сотрудники спецотдела, занимавшиеся разработкой основных этапов операции «Квашеная капуста», даже в страшном сне (если, конечно, подобные сны их когда-нибудь посещали) не могли представить себе то, что произошло потом.

Не учтено оказалось главное, а именно – непредсказуемый характер тети Баси. Никто не умел так мастерски, как она, одним движением спутать сразу все карты и к тому же вытащить из рукава халата в мелкий синий цветочек таинственного джокера, которого (Провидение готово было в этом поклясться) еще минуту назад там не было и в помине.

Разве мог кто-либо из самых квалифицированных специалистов Небесной Канцелярии вообразить, что диск, с таким трудом переданный наконец в руки Мони по фамилии Карась, тетя Бася примет за немецкую противотанковую мину, наотрез откажется использовать этот предмет в качестве гнета и даже более того – велит незамедлительно его отнести к парикмахеру Менделевичу, жившему через дорогу.

4

Джокер тети Баси – бывший сапер, а ныне парикмахер, полное имя которого было Соломон Соломонович Менделевич, – числился в городе Бобруйске среди персон весьма почитаемых. Трудился он в парикмахерской, расположенной почти в самом конце Бахаревской улицы, и, по общему мнению взыскательных граждан, достиг в искусстве бритья и стрижки таких же высот, как и, судя по боевым наградам, в минном деле во время войны.

Беда была в том, что заслуженный сапер, а впоследствии виртуозный парикмахер, ни в каких раскладах у сотрудников спецотдела не значился. Зато сообщение о диске, который переходил теперь надолго (если не навсегда) в руки человека, абсолютно непригодного для расшифровки загадочного послания, возродило некоторые надежды среди сотрудников других подразделений Небесной Канцелярии, проигравших шестьдесят пять миллионов лет назад конкурс на получение престижного заказа.

В кулуарах Млечного Пути стало звучать мнение, что, мол, коллегам из спецотдела нужно было сделать все гораздо проще, что изощренная вязь событий была спланирована ими исключительно ради неких эстетических принципов, оторванных от суровой действительности, а потому, кроме оглушительного провала, ничего хорошего из этой затеи выйти не могло.

Как всегда бывает в таких случаях, стоило зашататься одному камню в фундаменте прочнейшей, казалось бы, постройки, тут же из-под ее трещин полезли другие неприглядные факты, которые раньше худо-бедно удавалось скрывать.

Всплыла на поверхность еще одна неприятность с диском, происшедшая задолго до того, как тетя Бася отправила его к парикмахеру Менделевичу. Правда, руководитель спецотдела всю вину за случившуюся оплошность попытался переложить на так называемую «перестройку», начатую новым начальником отдела по контролю за Солнечной системой.

Первыми под его горячую руку попали сотрудники, задействованные в разработке маршрутов по перемещению зашифрованного диска. Старые, проверенные кадры были отстранены, а новые сразу же провалили выполнение одного из важных звеньев предстоящей операции. Кто-то из чересчур энергичных и честолюбивых отправил посылку с диском на 288 лет раньше положенного срока и, самое главное, передал ее не в руки Мони по фамилии Карась, а молодому тогда еще Исааку Ньютону, упустив из виду, что эта кандидатура как наиболее авторитетная была выбрана для реализации запасного варианта.