Alex Marukov - Unknown

• Название: Unknown
• Автор: Alex Marukov
• Жанр: Прочая старинная литература

---

— Почему бы нам не спросить «друга» Кирана? — говорит Ульрика, скользнув взглядом по Люсинде.

Она облокачивается на спинку стула.

— Он вернулся за своим сыном. Мальчиком из Янтарных... ох! — Люсинда смотрит на меня. — Это ты.

Мое сердце замирает. Икар — мой отец. Так вот из-за чего дедушка дал то безрассудное обещание и держал возвращение Икара втайне от Гильдии? Он был в ужасе, что все узнают, что я Полукровка-Дарклинг и убьют меня. Я хватаюсь за голову. Это трудно принять. Я причина того, что Икар вернулся и причина смерти Наоми и всех остальных.

— Почему он вернулся за тобой сейчас? — спрашивает Аларик. — Прошло уже восемнадцать лет.

Я смотрю на Люсинду, надеясь на какие-то ответы.

— Существует обычай: как только первенцу главы клана исполняется восемнадцать лет, он принимает клятву крови, которая заключается в том, что он в основном обещает, что будет править кланом, когда его отец умрет. Это старая традиция, но Икар действительно в нее верит. И ты его единственный сын.

— Мне исполнилось восемнадцать в прошлом месяце, — бормочу я.

— Он несколько недель пытался тебя увидеть, — добавляет Люсинда. — Он отправил послание твоему дедушке, сразу же, когда мы только здесь появились, с просьбой встретиться с тобой, но твой дед отказал.

— Он сказал, что «время прошло», вот и все, — говорит Люсинда.

Ульрика наклоняется вперед.

— Если Икар настолько отчаялся увидеть Эдмунда, то почему он просто не пошел в Янтарные Холмы и не поговорил с ним напрямую, а?

— Гмм, может потому, что Гильдия попыталась бы убить нас? — отвечает Люсинда. — Дядя Икар вернулся сюда, чтобы не воевать с ними, если этого можно избежать. Наш народ сильно пострадал от их рук во времена Мучения. Плюс, он хотел, чтобы его сын вернулся к нему добровольно, это часть ритуала: его сын должен «вернуться в лоно по своей воле и принять его бремя лидера», или что-то типа того, — продолжает она. — Он просто хотел поговорить с Эдмундом и тогда мы бы продолжили наш путь. Но его терпение на исходе, он очень злится на деда Эдмунда.

— И пока Икар ждал, чтобы поговорить с Эдмундом, он заставлял наших людей добывать ему пропитание, так чтобы Гильдия не заподозрила, что он вернулся? — Ульрика вскидывает руки вверх. — Прелестно, реально, черт возьми, прелестно.

Я покосился на Аларика. Мой дед пытался исправить ситуацию, позволяя Люпинам забирать больных и пожилых людей из Янтарных Холмов для Икара. Пока Гильдия верила, что Люпины стояли за похищением людей, не было никакой причины для них знать, что Дарклинги вернулись и спрашивать, почему Икар здесь. Мой дед сделал все это, чтобы защитить меня. Он наверное надеялся, что Икар поймет намек и уйдет, но ситуация вышла из-под контроля.

— Вы должны поверить мне, я понятия не имел обо всем этом, — говорю я собравшимся.

— Это не твоя вина, Эдмунд, — говорит Тиора, опустив свою руку на мою.

Ульрика замечает этот жест и сужает глаза.

Тиора поворачивается к Аларику.

— Что мы будем делать с сестрой Люсинды и с Гектором? У нас есть время только до полудня завтрашнего дня, чтобы спасти их.

Аларик вздыхает.

— Я не так уверен, что нам стоит вмешиваться...

Люсинда вспыхивает и в панике смотрит на Тиору.

— Но ты обещала! Если Аннора умрет, дядя Икар будет вынужден предпринять ответные меры, что он и сделает.

— Это будет Мучение снова и снова, — говорит Тиора.

— Я возьму Аннору и Икара на себя, и закончим на этом, — говорю я Аларику. — Никто больше не должен умереть. Все о чем я прошу вас, пусть мой дедушка останется с вами, ему будет больше некуда идти.

Аларик раздумывает мгновение, а затем кивает.

— Мне нужно бежать, но для начала зайти в Лигу. — Я предполагаю, что Лига — это Люпинский эквивалент нашей Гильдии. — Я пойду и поговорю с ними немедленно. Мы уйдем с наступлением темноты. — С этими словами Аларик уносится из комнаты.

Как только он ушел, Ульрика вытаскивает свой кинжал из подлокотника и прячет его обратно за пояс. Она встает.

— Я собираюсь проверить как там Киран.

Люсинда следует за ней, не спрашивая разрешения, оставив меня и Тиору в одиночестве в темной захламленной комнате. В углу комнаты громко тикают дедовские часы. Я вдруг осознаю, насколько близко друг к другу мы сидим на диване, между нами всего лишь несколько фиолетовых полосок обивки дивана. Тиора двигается, и ее колено соприкасается с моим. Я сглатываю, не в силах сосредоточиться на чем-то, кроме одного дюйма кожи, где наши ноги прижаты друг к другу. Я поднимаю глаза и смотрю на нее. Кровь приливает к ее щекам, и она отводит взгляд в сторону, но на ее губах появляется непроизвольная полуулыбка. Повисает неловкая пауза, поскольку никто из нас не знает, что сказать.

— Пойдем, прогуляемся, — в конце концов, говорит она вставая.

Снаружи, Люпины по-прежнему заняты уборкой бардака, оставленного землетрясением, поэтому они не обращают на нас никакого внимания, когда мы идем по деревне. Мы минуем дом весь увитый глицинией, и Тиора задевает рукой фиолетовые цветы, которые источают резкий, медовый запах. На крыльце стоит старая женщина с длинной седой гривой и подбирает осколки разбитых горшков. Вокруг ее ног разбросаны сотни лепестков орхидей.

— О нет, — говорит Тиора, с разочарованием. — Они были гордостью и радостью Хетти. Она должна быть раздавлена.

Она спешит вверх по ступенькам крыльца, а я пока жду внизу, не зная, следует ли мне присоединиться к ней или нет. Я стою и смотрю, как Тиора говорит старухе слова утешения. Поразительно, как же сильно она напоминает мне Кэтрин. У них обеих добрые сердца. Тиора не должна была приводить меня сюда, она могла бы легко оставить меня в лесу, не брать с собой. Но вместо этого она помогает мне и Люсинде, несмотря на то, кто мы такие. Старушка трет глаза и улыбается Тиоре. Они быстро обнимаются, и после Тиора снова присоединяется ко мне. Мы продолжаем нашу прогулку по деревне.

— Куда мы направляемся? — спрашиваю я, когда мы подходим к окраине.

Тиора усмехается.

— Ты боишься высоты?

— Нет, — отвечаю я, хотя у меня плохое предчувствие.

Она указывает жестами следовать за ней вверх по каменным ступенькам, которые высечены в склоне горы. Мы поднимаемся по ним в течение нескольких минут, идя бок обок, несмотря на то, что там на самом деле не достаточно места для нас двоих. Иногда наши руки соприкасаются, и мой желудок скручивает, будто от боли, но не в плохом смысле. Я отчаянно хочу, переплести свои пальцы с ее, но это безумие! Я даже не знаю эту девушку, но каждая моя клеточка ужасно хочет дотронуться до нее.

К тому времени, когда мы дошли до самого верха, я сильно запыхался, а вот Тиору даже пот не прошиб. Мы на скалистом утесе в нескольких сотнях футов над деревней Люпинов. Здесь, наверху, воздуха намного меньше и у меня кружится голова, хотя это может быть просто потому, что я стою рядом с Тиорой. Небо над головой мутное и серое, и в воздухе витает какой-то странный сероводородный запах, такой же, как у того водопада, где мы хотели разбить лагерь. Это немного сбивает с толку, особенно после землетрясения, но никого, кажется, это не беспокоит, кроме меня. Может быть, это нормально, я не знаю. До сегодняшнего дня, я бы никогда не рискнул оказаться вне стен Янтарных Холмов, так что, возможно, воздух здесь всегда так пахнет? Сложно представить, сколько всего произошло с тех пор: я встретил Тиору, обрел сердцебиение и теперь я в розыске.

— Вот что я хотела показать тебе, — говорит Тиора, указывая на круглое здание на краю пропасти. У здания нет стен, это просто куполообразная крыша, опирающаяся на несколько мраморных колонн. — Это наш храм.

— Ох, — говорю я, все еще пытаясь отдышаться от подъема. — Симпатичное.

Тиора негромко смеется, когда мы входим в храм. Отсюда виден Лес Теней. Вдалеке, я вижу Пограничную Стену, окружающую Янтарные Холмы.

— Можно увидеть, где я там живу. — Я указываю в сторону шпиля церкви моего деда, который возвышается над стеной. Неожиданно на меня накатывает волна печали, когда я осознаю, что могу никогда не вернуться туда. Я бездомный. Я инстинктивно хватаюсь за круглый кулон на шее. Он всегда утешает меня, когда я чувствую себя потерянным или испуганным.

— Что это? — спрашивает Тиора, указывая на мой кулон.

— Это символ моей веры, — говорю я. — Все в Янтарных Холмах следуют за Праведностью.

— Праведностью?

— Мы считаем, что Дарклинги — демоны, посланные из ада развращать наши души. — Я пытаюсь улыбнуться, но улыбка тут же исчезает.

Тиора смотрит на меня, и между ее бровями появляется небольшая складочка.

— Ты веришь в это, несмотря на то, кто ты есть?

— Особенно поэтому, — говорю я. — Моя вера удерживает меня в непорочности. Это помогает мне контролировать свои порывы, чтобы я не вредил людям. Это работает. — Я вспоминаю звук хруста шеи Кэтрин. — Ну, большую часть времени.

Тиора хмурится.