Филип Дик - Мечтают ли андроиды об электроовцах?

• Название: Мечтают ли андроиды об электроовцах?
• Автор: Филип Дик
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-90756-4

После ядерной войны Земля превратилась в пустыню, покрытую радиоактивной пылью. Немногие оставшиеся люди влачат жалкое существование в полуразрушенных городах. Рик Декарт, профессиональный охотник, получает задание найти и уничтожить нескольких андроидов, сбежавших с внешней колонии на Землю. Но постепенно Рик начинает задаваться вопросом: а так ли уж андроиды отличаются от людей? И где пролегает та граница, что их разделяет?

Культовый роман от самого удивительного писателя-философа – Филипа К. Дика!

Книга также издавалась под названием «Бегущий по лезвию бритвы».

---

Стоило Изидору постучать в дверь квартиры, как телевизор заглох, потух, исчез. Он не просто перестал разговаривать, он перестал существовать, лег в гроб и прикрылся крышкой, до смерти перепуганный робким «тук-тук».

Изидор ощущал сквозь закрытую дверь присутствие в квартире еще одной жизни, помимо жизни телевизора. Напряженными до предела органами чувств или чем-то отличным от них, безымянным он улавливал онемевший, затравленный страх кого-то, пытавшегося спастись бегством, бегством – от него, кого-то прижавшегося спиной к самой дальней стене квартиры в попытке избежать встречи, встречи – с ним.

– Эй, – окликнул он. – Я живу этажом выше. Я услышал ваш телевизор. Давайте познакомимся, ладно?

Он стоял, слушал и ждал. Ни голоса, ни шороха. Его слова не смогли извлечь наружу того, кто затаился там, внутри.

– Я принес вам пачку маргарина, – сказал Джон, приблизив рот к самой двери, чтобы проникнуть голосом сквозь ее толщу. – Меня звать Джон Изидор, я работаю на знаменитого ветеринара по животным мистера Ганнибала Слоута, вы наверняка о нем слышали. Я приличный человек, у меня есть работа. Я вожу грузовик мистера Слоута.

Дверь на щелочку приоткрылась, и он увидел часть перекошенной, пугливо съежившейся фигуры – девушку, которая одновременно и пыталась отпрянуть от него, и цеплялась за косяк, словно чтобы не упасть. Страх мертвенно выбелил ее щеки, искорежил контуры тела; казалось, кто-то разломал девушку на куски, а потом кое-как залатал. Ее губы кривились в жалкой улыбке, огромные глаза не мигая смотрели на Изидора.

– Вы думали, что в этом доме никто не живет, – догадался он. – Думали, что дом пустой.

– Да, – шепнула девушка и чуть заметно кивнула.

– Но это же очень хорошо, – рассудительно заметил Изидор, – когда у тебя есть соседи. У меня-то их совсем не было, пока вот вы не появились.

И как же это было тоскливо. Господь тому свидетель…

– Так вы здесь совсем один? – спросила девушка и пригладила растрепавшиеся волосы. – В этом доме, не считая меня?

Она заметно приободрилась и не казалась больше поломанной куклой; только теперь Изидор разглядел, что вся одежда девушки состояла из пижамных брюк и что у нее прекрасная, пусть и слишком миниатюрная, фигура и очень красивые глаза, окаймленные длинными, пушистыми, угольно-черными ресницами. В комнате за ее спиной царил дикий хаос – везде лежали открытые чемоданы, их содержимое наполовину высыпалось на грязный, покрытый толстым слоем пыли пол. Собственно говоря, в этом не было ничего удивительного, она ведь только что въехала в эту квартиру.

– Да, – сказал Изидор, – не считая вас, я здесь один. И я не стану вам мешать.

Ему было очень грустно. Его подношение, полностью соответствовавшее древнему довоенному ритуалу, не было принято и даже вроде бы осталось незамеченным. А может, девушка просто не понимает, зачем он принес эту пачку маргарина? И вдруг его осенило, что она сейчас в полном смятении, из последних сил барахтается в милосердно стихающих волнах страха.

– Старина Бастер, – сказал он, отчаянно стараясь помочь этой страшно напряженной девушке, – вам он нравится? Я смотрю его каждое утро, а потом и вечером, когда возвращаюсь с работы, – смотрю за ужином, и еще ночное шоу, пока не лягу спать. Во всяком случае – смотрел, пока телевизор не сломался, теперь он у меня показывает только один канал.

– А кто… – начала девушка и тут же осеклась, чуть не до крови прикусив губу. На себя за что-то рассердилась.

– Дружище Бастер, – объяснил Изидор, ошеломленный тем невероятным фактом, что кто-то может не знать самого уморительного на Земле комика. – А вы откуда сюда приехали?

– Не понимаю, какое это имеет значение. – Девушка стрельнула глазами в его сторону и, похоже, осталась довольна увиденным; напрягшееся на мгновение тело снова расслабилось. – Я буду очень рада вашему обществу, – добавила она, – но позднее, когда разберусь со своими вещами, наведу здесь хоть какой-то порядок. А сейчас об этом не может быть и речи.

– Почему не может? – удивился Изидор.

Буквально все в ней его удивляло. Возможно, подумал он, я слишком уж долго живу здесь совсем один и постепенно стал таким… ну, вроде как странным. Говорят, с «недоумками» такое не редкость. От этой мысли ему стало еще грустнее.

– Я мог бы помочь вам распаковаться, – несмело предложил он, видя, что узкая щель двери начинает еще больше сужаться. – И с мебелью тоже.

– Так у меня нет никакой мебели, – удивилась девушка, – а все эти вещи, – она указала через плечо на захламленную комнату, – так здесь и были.

– Они не годятся, – твердо сказал Изидор.

Он понял это сразу, с первого взгляда. Стулья, ковры, столики – все это прогнило, понуро обвисло, пало жертвой безжалостного времени – и запустения. За долгие годы, пока в этой квартире никто не жил, распад почти состоялся; Изидор не понимал, как она думает жить в такой обстановке.

– Слушайте, – загорячился он, походив немного по дому, – мы наверняка сможем подобрать вещи посохраннее этих. Лампу – в одном месте, стол – в другом.

– Так я, пожалуй, и сделаю, – сказала девушка. – Только сама, спасибо за предложение.

– Вы сумеете ходить по этим квартирам в одиночку? – не верил своим ушам Изидор.

– Ну да, а что тут такого? – Она чуть поморщилась, запоздало сообразив, что снова ляпнула что-то не то.

– Я уже такое пробовал, – сказал Изидор. – Однажды. А потом вернулся в свою квартиру и постарался выкинуть из головы все остальные. Квартиры, где никто не живет, сотни таких квартир, и все они набиты чьими-то вещами – бельем, одеждой, фотографиями. Те, кто умер, не могли взять эти вещи с собой, а те, кто эмигрировал, зачастую просто не хотели. Этот дом, за вычетом моей квартиры, насквозь прохламился.

– Прохламился? – не поняла девушка.

– Вы же знаете, что такое хлам. Всякие бесполезные, ни на что не пригодные вещи, рекламная почта и пустые спичечные коробки, обертки от жвачки и вчерашние газеты. Когда рядом никого нет, хлам размножается. Ну, скажем, если ты лег спать, не убрав скопившийся в квартире хлам, наутро его будет вдвое больше. Его всегда становится все больше и больше.

– Понятно, – кивнула девушка, хотя ничего ей не было понятно; она не знала, верить словам этого странного человека или не верить, всерьез он говорит или нет.

– Первый закон Хлама, – сказал Изидор. – «Хлам вытесняет нехлам». Аналог закона Грэшема про плохие деньги[8]. А в квартирах, где никто не живет, некому бороться с хламом.

– И потому он одерживает полную победу, – кивнула девушка. – Теперь я понимаю.

– А вот это место, – продолжил Изидор, – эта квартира, которую вы выбрали, – она слишком прохламлена, чтобы в ней жить. Мы можем потеснить хламность, для этого и надо, как я говорил, прочесать соседние квартиры, однако… – Он замолк.

– Однако что?

– Победить мы все равно не можем, – печально сказал Изидор.

– Почему?

Девушка вышла в коридор, аккуратно притворив за собой дверь. Она стояла перед Изидором, смущенно прикрывая скрещенными руками маленькие острые груди, стояла и изо всех сил старалась его понять – по крайней мере, ему так казалось. Уж во всяком случае, она его слушала.

– Хлам вечен, победить его невозможно, ну разве что временно или на ограниченном пространстве – вот как, к примеру, я создал в своей квартире нечто вроде временного равновесия между давлением хлама и нехламом. Но со временем я умру или куда-нибудь уеду, и тогда хлам возьмет свое. Это непреложный мировой закон: вся Вселенная движется к конечному состоянию полной, абсолютной прохламленности. Единственным исключением является неустанное восхождение Уилбура Мерсера.

– Да? – недоуменно взглянула девушка. – Я что-то не вижу, какая тут связь.

– Так в этом и состоит весь смысл мерсеризма, – загорячился Изидор. – Разве вы не участвуете в слиянии, не сжимаете ручки эмпатоскопа?

– В этой квартире у меня нет эмпатоскопа, – осторожно и после заметной паузы сказала девушка. – Я не захватила его с собой, думала – здесь найду.

– Но ведь эмпатоскоп, – заговорил, заикаясь от возбуждения, Изидор, – это самая личная ваша вещь! Это прямое продление вашего тела, средство, позволяющее соприкоснуться с другими человеческими существами, превозмочь одиночество. Да что я говорю, вы и сами все это прекрасно знаете. Это каждый знает. Мерсер, он даже таким, как я, позволяет…

Он оборвал фразу, но слишком поздно, когда она уже поняла, а она точно все поняла – об этом свидетельствовала легкая гримаса отвращения, рябью в потревоженной ветром заводи пробежавшаяся по ее лицу.

– Я почти прошел тест на ай-кью. – Теперь Изидор говорил совсем другим, тихим и виновато дрожащим голосом. – И я не очень аномальный, совсем чуть-чуть, не так, как многие, кого встречаешь. А Мерсер и вообще не обращает на это внимания.

– По моему мнению, – сказала девушка, – это следует считать одним из недостатков мерсеризма.