Газета Завтра Газета - Газета Завтра 35 (1187 2016)

• Название: Газета Завтра 35 (1187 2016)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

На этом пути его подстерегли напасти. На него несколько раз налетали разбойники из газеты "Завтра". Это были страшные бородатые мужики в рубахах навыпуск. От них пахло луком и лежалой селёдкой. Они размахивали кистенями и набрасывались на Невзорофа, пытаясь отобрать у него серебряную ладанку, в которой тот хранил ресничку, подаренную ему глазастой обаятельной Ольгой Бычковой. Невзорофа спасла его подземная покровительница богиня Астарта, она же Юлия Латынина.

Недалеко от вершины, где дул морозный ветер, он набрёл на джакузи, полное льда. Из ледяной глыбы была видна очаровательная голая ножка вмороженной в лёд Леси Рябцевой. Александр Глыбыч собрался было ледорубом выкалывать Лесю Рябцеву, но подумал, что в этом виде она лучше сохранится.

Подходя к вершине, он услышал странные звуки, напоминавшие скрип падающих деревьев, брачный крик совы и вопли истязаемого на дыбе мученика. Кто-то на татаро-монгольском языке пел песню "Я люблю тебя, Россия, дорогая моя Русь". Этим певцом оказался Алексей Венедиктов. Прелестная Леся Рябцева погружала свою дивную руку в волосы Алексея, нащупывая там ухо. На этот раз она извлекла бриллиантовые часы, подаренные Венедиктову Песковым, и Венедиктов смотрел на них так внимательно, словно хотел угадать, через сколько минут наступит конец света.

Невзороф был поражён, удручён: его опередили, отняли победу. Пик носил имя Леси Рябцевой. В гневе Невзороф извлёк из своих красных австрийских панталон антенну веры, пытаясь снести этим устройством двух негодников, отнявших у него блистательную победу. Однако то ли из-за холода, то ли из-за низкого давления, какое обычно бывает на вершинах высоких гор, антенна веры не выдвигалась.

Спуск с Гималаев был столь же продолжительным, как и подъём. Невзороф покинул гостиницу "Овсяный двор" в пору крещенских морозов, а вернулся, когда уже была весна. С крыши Зимнего дворца капало. Это были капли Вассермана. Сам же Вассерман восседал на кровле Зимнего дворца в характерном галифе с кожаной кобурой, в которую то и дело засовывал деревянный кольт. Вассерман был девственник от рождения. Рядом с ним Александр Глыбыч увидел Лесю Рябцеву, искусительницу и кокетку. Леся Рябцева погружала свою руку в галифе Вассермана, пытаясь обнаружить там то, что делало Вассермана девственником. Её поиски ничего не дали. В её ладошке оказалось семя льна, то самое семя, от которого не рождаются дети. Встреча Невзорофа и Вассермана ничем не напоминала встречу барышни Красовского с Элтоном Джоном

Обнимая за талию монахиню Нектарию, Невзороф удалился в сторону конногвардейских конюшен.

Глава 3. Над пучиной

Имперская идея овладела Невзорофым. Желая воздвигнуть твердыню русской империи в Новом Свете, Невзороф решил повторить одиночное плавание Фёдора Конюхова через Атлантический океан. Он отправился к великому звездочёту и предсказателю Глобе и спросил, быть ли ему, Невзорофу, императором всея Руси и обретёт ли он царскую казну, золото       царской империи. Глоба долго смотрел в телескоп, дожидаясь, когда другие предсказатели: Белковский, Павловский, Радзиховский, — сойдут с небес и откроют путь к звёздам. Рассмотрев небесные светила, Глоба сказал Невзорофу: "Ты будешь императором, и золото будет твоё, когда Уран встанет напротив Юпитера, Юпитер приблизится к Сатурну, Сатурн войдёт во взаимодействие с Марсом, и всё это закроется большой волосатой сущностью, о которой поётся в русских срамных частушках".

Предсказания Глобы произвели большое впечатление на Невзорофа, и с этой минуты он просил называть себя Александром Глобычем. Для странствия за океан он избрал ботик Петра Первого, родоначальника могучего российского флота. Ботик рассох и продырявился во многих местах, но любезный хозяин гостиницы "Гельвеция" (ныне "Овсяный двор") законопатил дырки и щели в лодке деликатесами из своего ресторана. То были грибы, светящиеся в ночи, сыр "Камамбер" и диетические котлетки из моркови. Ботик был готов к плаванью, и провожать Невзорофа на пирс явились его друзья. Пришла монахиня Нектария, в миру Ксения Ларина, которая предложила Невзорофу стать его надувным плотиком. Явилась писательница Татьяна Толстая, которая подарила Невзорофу кохэварку и баночку Коха. Явился Шнур и спел Александру Глобычу прощальную песню "В своём плавании не бойся никаких мужских половых органов, а также большой волосатой сущности, которой пугал тебя Глоба".

Пришёл Виталий Дымарский и принёс последний номер журнала "Дилетант", напечатанный на свиной коже: мореплаватель может съесть его, если на борту иссякнут прочие продукты питания. Пришёл провожать Невзорофа Сергей Борисович Иванов, который нёс на себе какой-то тяжёлый квадратный предмет, завёрнутый в белую холстину. Он просил Невзорофа беречь рыбные ресурсы Карибского моря, а на одном из островов установить памятную доску Маннергейма. Развернув холстину, он передал Невзорофу доску, которую тот, надкусив и убедившись, что она сделана из прессованного жмыха, бережно уложил на дно ботика.

Последней пришла Юлия Латынина и преподнесла Невзорофу хомячка с просьбой его препарировать и узнать, есть ли у того душа. От хомячка и Юлии Латыниной исходил запах дорогих духов.

Плавание по Балтийскому морю было сплошным удовольствием. Мореход научился у политолога Белковского правильно произносить букву "р". Учился у Павловского, говоря всё, ничего не сказать. Особенно ему был близок Радзиховский, который, подобно лошади, медленно и добросовестно пережёвывал интеллектуальную солому. Злоключения начались сразу же за проливом Скадеррак. Налетела страшная буря и помчала утлый чёлн в неизвестном направлении. Желая определить азимут, Невзороф развернул свою "антенну веры", направляя её то в одну, то в другую сторону, но внезапный удар молнии загнал антенну обратно внутрь.

Шторм стих так же внезапно, как и начался. Надёжный ботик плыл теперь среди ясной и чистой лазури. Рядом с ботиком, пленительно улыбаясь, плыла писательница Татьяна Толстая. Её розовая грудь восхитительно просвечивала сквозь лазурь воды. Невзороф пытался спросить её: "Откуда ты, прекрасная дева?" Но Татьяна Толстая загадочно улыбнулась, нырнула, показав Невзорофу свой чешуйчатый русалочий хвост.

По курсу ботика появилась Дуня Смирнова. Она была в заячьем тулупе, и большим деревянным гребнем расчёсывала рыжие блёклые волосы на чьей-то пустой голове. Голова и Дуня на глазах уменьшались, постепенно превращаясь в две крохотные светоносные точки размером с молекулу, пока обе не исчезли в пучине.

Невзороф заметил плывущее невдалеке стадо гренландских китов, и среди них обворожительную Марину Королёву. Киты пускали фонтаны, пускала их и Марина Королёва, состязаясь с китами в пышности и красоте фонтанов. Продукты на борту ботика кончились, и, чтобы не умереть от голода, Невзороф стал выгрызать из днища деликатесы Юниса: светящиеся фирменные грибы, диетические котлетки, пломбир с клубникой. Из открывшихся скважин ударила вода, и мореплаватель долго боролся за плавучесть ботика, накладывая на прорехи липкие и мокрые страницы "Дилетанта".

Муки голода были ужасны, и Невзороф решил заняться рыбной ловлей. Он насадил на крючок маленького подвижного червячка, который по мере того, как жало продвигалось сквозь его розовое прозрачное тельце, неустанно повторял: "Не волнуйтесь, я вам всё объясню". Невзороф забросил удочку, однако червячка никто не клевал. Видимо, морские рыбы сочли его несъедобным.

Чтобы не умереть от голода пришлось съесть хомячка.

Ночью из пучины поднялась на поверхность светящаяся голубоватая рыба.

У Невзорофа давно не было собеседника. Вместо журнала "Собеседник" ему подсунули "Дилетант". И он обратился к рыбе: "Знаешь ли ты, о, рыба, что это я написал "Слово к народу", а также "Слово о полку Игореве", "Слово о законе и благодати", "слово не воробей", "слово и дело" и слово из трёх букв, которое употребляет в своих песнях Шнур, а также главу "Великий инквизитор" из романа Достоевского "Братья Карамазовы"? Знаешь ли ты, о, глупая рыба, что я — последний квадрат империи?"

Рыба долго молчала, а потом произнесла: "О, добрый мореплаватель, когда-то я была Юрием Кобаладзе, но коварный Гусман превратил меня в морское существо. И я, прежде так любивший сациви, хинкали, чахохбили, теперь вынужден питаться одной морской капустой". И, тяжко вздохнув, рыба ушла в глубину.

Однако из глубин, похожая на морское видение, поднялась Наталья Ивановна Басовская. Она рассказала Невзорофу страшную историю о Марии Тюдор — Кровавой, которая на самом деле была Юлия Латынина. И на счету её было множество загубленных тейпов. На утренней заре он увидел, как из пены, подобно нереиде, нарождается Ольга Журавлёва. И по мере того, как с её прекрасных плеч спадала белоснежная пена, она превращалась в Майю Пешкову. А та — в Розу Люксембург. И все они вновь превратились в пену, в солнечные океанские брызги. Если Наталья Ивановна Басовская выплыла из глубин на поверхность моря, то напротив, плывущие в волнах Набиуллина, Силуянов, Улюкаев и Герман Греф тянули на дно чьё-то огромное, измученное, измождённое тело.