Жан Ануй - Французская одноактная драматургия

• Название: Французская одноактная драматургия
• Автор: Жан Ануй
• Издательство: Искусство
• Жанр: Драматургия
• Год: 1984

Сборник состоит из произведений известных французских драматургов, работающих в популярном во Франции жанре одноактной пьесы. Среди них Ж. Ануй, Г.Ару, П.Руди, М. Митуа и другие.

Пьесы будут интересны режиссерам профессиональных и народных театров.

---

Пианист. Не могу же я запретить ей говорить, мы на работе… Ведь она— директриса оркестра!

Сюзанна Делисиас (возвращаясь на место). Трус! Жалкий трус!

Патриция (продолжает разговор с Памелой), Я протираю шерстяной тряпочкой и беру чуть-чуть полироля.

Памела. А я считаю — лучше капля нашатыря.

Патриция (сердито). Нашатырь не выводит пятна, а снимает весь лак!

Памела (тоже агрессивно), У каждого свой метод!

Патриция. Это, конечно, так, но ведь бывают плохие методы. И вообще есть женщины, которые ничего не смыслят в домашнем хозяйстве!

Памела. У меня дома не хуже, чем у вас! (Хохочет,) Правда, салфеточек меньше!

Патриция. Не всем же иметь изысканный вкус! Я люблю свое теплое и уютное гнездышко, и все мои сувениры… А кружевные салфеточки как раз и создают уют!

Памела. Зато и пыли в таких гнездышках! У меня обстановка современная, и я этим горжусь. Мебель из металла и пластика. Все светло и чисто. Ничего лишнего.

Патриция (с нервным смешком). Представляю себе: как в операционной! Нет, увольте! Я не больная!

Памела. По-вашему, я больная?

Патриция. С такими глазами, как у вас!

Памела. Может быть, моя дорогая, у меня под глазами круги, но это оттого, что у меня есть мужчина, и он меня, безумно любит, чего уж, конечно, нельзя подумать о вас! И кроме того, мои глаза не смотрят в разные стороны!

Патриция. О! Намекать на физический недостаток! Впрочем, совсем незаметный! Вы самая низкая женщина, какую я только знаю. Что же касается вашего любовника, но тут нечем хвастаться. Работает вышибалой!

Памела (добродушно смеется). Каждый работает, как может! Главное — хорошо работать. Я люблю людей, которые делают хорошо то, за что берутся! (С вызывающим видом что-то напевает.)

Патриция. Какая мерзость! Не понимаю, как в приличных оркестрах терпят таких, как вы!

Мадам Ортанс (которая тем временем сменила номер и раздает ноты). Дамы, дамы! На эстраде не скандалить! Публика смотрит на нас, даже когда мы не играем. Улыбки… очарование… Можно прекрасно говорить друг другу все, что думаешь, и при этом улыбаться. Памела, ваш цветок!

Памела. Что — мой цветок?

Мадам Ортанс. Завял! Я требую, чтобы розы всегда были свежие!

Патриция (смеется). У розы была ночь любви!

Памела с яростью наступает ей на ногу.

Ай!

Мадам Ортанс. Мадам!

Патриция. Дрянь! Она наступила мне на ногу!

Мадам Ортанс (строго смотрит на женщин, но по-прежнему улыбается). Что бы ни случилось, сохраняйте пристойный вид. Это ваш долг, перед вами публика! Патрон сказал мне, когда выбрал нас после прослушивания с известными оркестрами «Маг-Стар» и «Симфони-банд»: «Я беру вас, потому что мне нужны женственность и обаяние! Я хочу, чтобы оркестр вызывал у посетителей приятные мысли».

Памела. О каких приятных мыслях можно говорить здесь, где лечатся от запоров! И вы думаете — они нас слушают? Они только и говорят о болезнях. Сравнивают!

Мадам Ортанс (строго). Нас не касается, о чем думают посетители и запор у них или понос. Элегантность и изящество — для этого нас наняли. И женственность. Сейчас мы играем «Осенние мелодии» Шандуаси в обработке Гольдштейна. Больше чувства и вибрато, пожалуйста. (Проходя мимо пианиста, засовывает палец ему за воротник.) Как вы вспотели, мсье Леон! Воротник совсем мокрый!

Пианист. У меня всегда есть запасной. Я сменю в антракте. После марша из «Тангейзера».

Сюзанна Делисиас (возмущенно). Прекратите! Прекратите! Или я ухожу из оркестра!

Пианист (жалким тоном). Умоляю, без скандалов. Она сказала, что мне жарко. Ну не могу же я ей сказать «не жарко»!

Сюзанна Делисиас. Чудовище! Мучитель!

Мадам Ортанс (командирским тоном). Обратите внимание на диез в репризе в вашем соло, мадемуазель Делисиас!

Эрмелина (заканчивая разговор с Леоной). Все! Все! Я ему все выложила. На одном дыхании! За квартиру не уплачено, бедная мать болеет, и костюм плохо сидит.

Леона. Ну и что он?

Эрмелина. Ничего. Заснул.

Леона. Какое хамство! Я бы Андре такого никогда не позволила!

Мадам Ортанс тихо стучит смычком по контрабасу.

Начинается следующий отрывок.

Во время исполнения в удобные моменты оркестрантки переговариваются между собой.

Патриция. Я — женщина! И, может быть, гораздо больше женщина, чем вы, хотя и не вешаюсь на шею первому встречному! Я жду человека, в котором своими глазами увижу душу!

Памела (прыскает, не переставая играть). Обоими сразу — для вас затруднительно!

Патриция (при этом намеке еле сдерживает рыдание). О! Опять…

Памела. Или ему нужно метаться из стороны в сторону.

Патриция (сдерживая рыдание). О! Я не вынесу!

Мадам Ортанс слегка ударяет ее смычком но голове. Патриция, превозмогая себя, играет с исступлением. Музыка.

Эрмелина (продолжает). Так вот, мы входим в ресторан, его друзья нас пригласили. Такое шикарное место, и я ему говорю: Эдмон, куда мне сесть?

Леона. А он что?

Эрмелина (возмущенно). «Садись, куда хочешь, только нам мозги не…».

Ударяя Эрмелипу смычком по голове, мадам Ортанс останавливает последнее слово, которое, кстати, заглушается музыкой. Патетическими аккордами с блеском заканчивается отрывок. Когда музыка прекращается, мадам Ортанс проходит, собирая ноты, и снимает планшетку с цифрой.

Патриция. Что этот официант тянет? Уже время обслуживать оркестр. Умираю, хочу пить. Нам положено!

Памела (стремясь примириться). Посетители прежде всего, а на наше пиво, простите за грубое выражение, ему наплевать!

Патриция. Конечно, артисты всегда на последнем месте.

Мадам Ортанс (меняя цифру). В антракте, мадам! Вы же знаете, какой порядок. Мы имеем право на бесплатный напиток, но в антракте.

Патриция. Вчера он нам принес в двенадцать ночи. А вот по субботам, когда оп ждет от нас чаевых, он торопится! За эту неделю я дам двадцать су. Ах, жить среди этого хамья!.. Есть люди, которые считают это нормальным! Но я воспитана по-другому. Я дочь офицера! И попасть в эту клоаку!

Мадам Ортанс (оскорбленно). Это первоклассное заведение. И вы были очень рады, моя милая, когда вас сюда взяли. Не плюйте в колодец.

Патриция. С моим талантом! Я же концертировала! Я была солисткой! Однажды на благотворительном празднике в зале был Массне, великий Массне! Когда концерт окончился, он поцеловал мне руку. Я исполнила переложение для оркестра из «Миньон» и вложила всю душу. У маэстро на глазах стояли слезы! Он был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова! Вам, конечно, этого не понять!

Мадам Ортанс. У всех были свои успехи! Господин Ортанс был первой скрипкой в трактире Цурки в Петербурге… Это было до революции — он играл перед коронованными особами. Но кроме взлетов бывают и падения. Тем не менее он к музыке относился очень серьезно. Он говорил мне: «Зелия, музыка — это как суп: он всегда хорош».

Патриция. Душу вкладывать — помогать лечить поносы и запоры!

Мадам Ортанс. Запор не мешает ценить музыку! Больше скажу — наоборот! У нас здесь много тонких знатоков. Вчера, например, один крупный бельгийский промышленник рассыпался в комплиментах. Он и о вас говорил.

Патриция (внезапно преобразившись). Правда? Как забавно! А что он сказал?

Мадам Ортанс. Он спросил, не из Гента ли вы. Там вроде бы одна женщина на вас похожа. Гардеробщица в курзале.

Эрмелина (продолжая говорить с Леоной). И тогда я ему сказала: «Эдмон, может быть, тебе это и не нравится, но не порть другим настроение!»

Леона. Бац!

Эрмелина. Бац! В точку! И добавила: «Я женщина, а женщине не запретишь чувствовать себя и относиться к жизни по-женски». И, моя милая, я поняла, что удар попал в цель.

Леона. И что он?

Эрмелина. Ничего. Продолжал чистить зубы.

Леона. А ты что?

Эрмелина. Положила ножницы — я стригла ногти — и вышла из ванной!