Кристиан Камерон - Тиран

• Название: Тиран
• Автор: Кристиан Камерон
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073211-1, 978-5-271-35910-1, 978-5-4215-2231-7

Молодой афинянин Киний — один из товарищей Александра Македонского. Но даже опытным воинам иногда хочется покоя.

Однако в родных Афинах Киния ждут не слава и почести, а позор и изгнание…

Отныне он — «солдат удачи», чье благосостояние и сама жизнь зависят от силы его меча. Золото. Женщины. Власть. Военачальнику, служащему могущественному тирану Ольвии, ни в чем не будет отказа.

Но все меняется, когда Ольвия оказывается на пути войск непобедимого Александра.

Кинию предстоит нелегкий выбор: поднять оружие против того, кем он восхищается, или пойти против того, кому он когда-то верно служил…

---

У нее на седле висела золотая плеть. Она махнула ею и снова заговорила — всего несколько слов, — потом повернулась и ускакала к своему отряду, трубач за ней.

Ателий покачал головой.

— Жаль ублюдков-гетов, — сказал он. — Они сделали какую-то глупость. Убили кого-то… не знаю кого. Но теперь многие умрут.

Киний глубоко вздохнул.

— Ты сказал ей, что мы убили того, кто носил эти застежки, и разогнали его всадников?

— Ей все равно. Молодая и сердитая. Эй! Ты у меня в долгу, командир!

Ателий выглядел очень довольным.

— Да нет, будь я проклят, — сказал Никий. Это были его первые за десять минут слова. — Мы все у тебя в долгу.

Ателий улыбнулся, показав гнилые зубы. Ему нравилось быть в центре внимания.

— Где ваш лагерь?

— Собираемся встать у реки.

Киний показал вдоль песчаного берега в ту сторону, куда уезжал Ликел.

Приближались другие скифы из большого отряда. Они не казались опасными. Скорее любопытствующими. Двое проехали вперед, так что их лошади встали морда к морде с лошадьми двух греков.

Один из них показал плетью на Киния и что-то сказал Ателию.

— Говорит: хороший конь, — сказал Ателий. Он осмотрелся, повернул лошадь и посмотрел вверх по склону, как будто бы чем-то встревоженный.

Кинию было о чем подумать. Через мгновение их отряд окружили скифы; они ездили кругами и показывали на разные вещи. Один завопил, и все подхватили его крик. Проскакали стадию по берегу и остановились.

Ателий вернулся к отряду.

— Ушли, — объявил он. — Она сказала: «Лагерь и есть», но она уехала. — Он покачал головой. — Им досаждают ублюдки-геты.

— Думаешь, она прямо сейчас выступила против гетов?

Киний посмотрел: на берегу осталось около двух десятков скифов. Он взглянул на своих людей, на лошадей, на мгновение увидел пленного — гетского мальчишку, и ему пришла в голову нехорошая мысль.

— Никий, всем садиться верхом. В доспехах. Немедленно. Господа, едем вдоль берега. На варваров не обращать внимания. Бьюсь об заклад, они нас не тронут. Гермес, не допусти, чтобы они к нам привязались.

Отряд двинулся двойной линией.

Киний подвел своего боевого коня к Краксу, который ехал на его кобыле. Кинию пришлось силой сдерживать жеребца: тому понравился запах кобылы, он морщил губы и фыркал.

— Кракс, как только мы разобьем лагерь — я говорю серьезно, — уведи мальчика-гета в палатку, и оба сидите там. Эти варвары…

Он понял, что ему, в общем, нечего сказать. Варварам нужен гет. Он только что сам их настроил против него. И вряд ли Кракс это понял.

Но Кракс понял и, вероятно, еще до того, как услышал слова Киния. Он кивнул.

— Амазонки хотят крови.

— Амазонки? — переспросил Киний, удивленный образованностью раба из деревни.

— Амазонки. Женщины-воительницы. — Кракс взглянул на мальчишку-гета. — Я его защищу.

— Не лезь на рожон, парень.

Киний жалел, что ему некогда разобраться в политике этих равнин и узнать, каково происхождение этих трижды проклятых застежек.

Колонна двигалась. Скифы держались поодаль.

— Ты гет? — спросил Киний Кракса.

Тот искоса посмотрел на него и сплюнул.

— Нет, — ответил он, — бастарн.

Киний слышал о бастарнах.

— Но ты знаешь этих людей? — спросил он.

Кракс покачал головой.

— Геты воры. А скифы — чудовища. Они никогда не берут рабов, только убивают, сжигают и уходят. А еще они колдуны.

Киний закатил глаза. Слушал не только он, и он услышал кое-какие комментарии.

— Колдуны… Кракс, колдуны годятся только на то, чтобы пугать детей и рабов.

Кракс кивнул.

— Конечно. — Он огляделся. — У них есть люди… — Он замолчал, явно не зная, как выразить свою мысль. — Они ужасны. Это все говорят. А геты просто воры. — Он посмотрел на Киния. — Я правда свободен?

— Да, — ответил Киний.

Кракс сказал:

— Я буду сражаться за тебя. Всегда.

Они разбили лагерь у реки еще до того, как солнце заметно спустилось к горизонту. Сразу же поставили палатки, потому что Киний и Никий всем объяснили причину, и Кракс вместе с гетом исчезли. Скифы занялись своим станом. Ателий не пошел к ним. Он оставил свою лошадь с лошадьми греков и сел у первого разгоревшегося костра. Киний уселся с ним рядом.

— Кто она? — спросил он, для выразительности показывая на восточный горизонт.

— Молодая, слишком сердитая для женщины? — Ателий пожал плечами. — Благородная.

Он воспользовался словом, которое по-гречески означает «добродетельная». Киний задумался над этим.

— Она высокого происхождения? Царица?

— Нет. Небольшая сила. Большое племя. Ассагеты. Могут вывести на равнины десять раз по десять всадников, и все равно многие еще останутся в стане. У них хан — хан для них как царь. Да? Хан ассагетов — большой человек. Есть благородные, да? Три десятка десятков благородных. Все ассагеты.

Киний глубоко вдохнул.

— У царя этих ассагетов десятки тысяч воинов, и это лишь небольшой отряд одного из благородных?

— Говоришь верно.

Ателий обрадовался, что его поняли.

— А она молода, сердита и, может, хочет прославиться. И взяла своих воинов и поехала за гетами, до которых четыре дня пути.

— Завтра гетов ждет огонь, — сказал Ателий.

От этого ответа у Киния пробежал по спине холодок.

— Завтра? Но мы ехали три дня.

— Ассагеты и саки. Саки скачут по траве, как северный ветер, быстро, быстро и никогда не отдыхают. — Ателий постучал себя по груди. — Я сак. — Он снова постучал по груди. — Ехать весь день. Ехать всю ночь. Снова ехать весь день. Спать на лошади. Много лошадей для битвы — как у вождя, да.

С противоположной стороны костра вмешался Никий:

— Клянусь яйцами Ареса — она что, собирается завтра напасть на гетов и сразу вернуться?

Ателий энергично кивнул. Правым кулаком он ударил по левой ладони с таким звуком, с каким ударяет меч.

— Напасть — да.

Киний и Никий переглянулись. Киний сказал:

— Хорошо. Подъем во время последней стражи. Выедем, как только на небе станет светать. Все, кто не на страже, не снимайте плащей.

Киний лег рядом с Диодором. Тот не спал.

— Кого мы боимся? Ты ведь заплатил дань — моей лошадью, спешу добавить.

Киний хотел притвориться, что уснул, и не отвечать. Он был уверен, что все в палатке слушают, что он ответит Диодору. Наконец он сказал:

— Не знаю. Она вела себя дружелюбно. Более честно, чем многие олигархи. Но когда увидела эти проклятые застежки… Боюсь, мы положили начало чему-то очень значительному. Я хочу добраться до Ольвии раньше, чем оно начнется, что бы это ни было.

Диодор негромко присвистнул.

— Как прикажешь, — сказал он.

«Это слишком верно», — подумал Киний и уснул.

Артемида, обнаженная, он так хорошо помнит ее широкую спину и узкую талию. Он встал за ней, его член тверд, как доска, как то, что нарочно надевает актер; она повернула голову и улыбнулась ему через плечо, но он увидел, что это благородная женщина из ассагетов, ее грудь закрывает золотое ожерелье, женщина что-то гневно говорит, ее слова похожи на рычание, а в каждой руке она держит по застежке, и вонзает острия их булавок ему в глаза…

Он проснулся оттого, что Диодор зажал ему рот.

— Ты кричишь, — пояснил он.

Киний лежал потрясенный. Он знал, что сны ему снятся более яркие, чем другим, и знал, что эти сны посылают ему боги, но они все равно тревожили его.

Когда приступ прошел, он поднялся, достал из мешка серебряную чашу, налил в нее вина из своей фляги, прошел по песчаному берегу и вылил вино в воду: возлияние богам. И стал молиться.

Ольвия на низком берегу Эвксина бросалась в глаза, как раскрашенная статуя на пыльном рынке. Со своего места на утесе над широким Борисфеном[43] Киний видел выступ берега — длинный полуостров. Дым тысяч кухонных костров покрывал город словно пылью или сажей, но у основания полуострова на высоком холме виднелся прекрасный храм Аполлона, с прочными стенами высотой в три человеческих роста; с осады Тира Киний не видел таких высоких стен. Стены казались неуместными и не вязались с размерами дворца и расположением города. Город выплеснулся за стены, маленькие дома и земляные хижины заполняли все пространство от подножия утеса до храмового холма; в случае осады этой плохо защищенной окраиной придется пожертвовать. В Ольвии две гавани, по обе стороны полуострова; дельфины, символ города, прыгали в воде под Кинием и золотом блестели на далеких мраморных столбах городских ворот.

Золотые дельфины внушали уверенность: прямо у ног Киния настоящий полис, с гимнасием, агорой, театром и даже ипподромом. Киний порадовался, что не зря провел своих людей через дикую местность. Но высокие стены и неряшливые пригороды вступали в прямое противоречие: либо город нуждается в защите, либо не нуждается.