Рекс Уорнер - Гай Юлий Цезарь

• Название: Гай Юлий Цезарь
• Автор: Рекс Уорнер
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-010018-3, 5-271-02759-7

Романы американского писателя-историка повествуют об античном Риме середины I века до н.э. — времени крушения республики и прихода к власти великого Юлия Цезаря. Автор проводит читателей по всей жизни знаменитого римлянина, постепенно разворачивая гигантское историческое полотно той эпохи.

---

Я никогда не мог вспомнить, как закончился тот вечер, потому что это был один из тех случаев, когда я напился до бесчувственности. Припоминается, мне оказали большую честь и проводили в спальню самого царя, а путь мой освещали факелами. Утром я проснулся в отделанной золотом кровати с пурпурными покрывалами и, как только открыл глаза, обнаружил вокруг себя множество потрясающе красивых рабов, готовых удовлетворить любое моё пожелание. Вскоре появился сам Никомед, желающий продолжить те отношения близости, которые возникли предыдущим вечером, и предложить развлечения на следующий день. Мы провели много времени, гуляя по царскому саду, или парадису. Эти парадисы (персидское слово, потому как именно персы первыми занялись парковым искусством) показались мне особенно очаровательными из-за гармоничного соединения искусства и природы. И снова вид цветов и деревьев, неизвестных в Италии, породил чувства зачарованности и восхитительной нереальности. Кроме того, здесь можно было увидеть необычных рыб, которых разводили либо для еды, либо просто для красоты. Они плавали в больших аквариумах, в чашах из порфира или же в бассейнах с прозрачной водой. Кроме того, здесь был замечательный зверинец с дикими животными и птицами, пантерами, медведями, верблюдами, но, пожалуй, самым замечательным из всех был страус, птица, о которой я читал у Ксенофонта, но никогда не видел. Что же касается цели моей миссии, то мы за пару минут решили все вопросы, причём Никомед был само очарование. В действительности он даже слишком сильно настаивал на том, что предлагает флот не римскому народу как союзнику, а лично мне как хорошему другу. В любом случае, как выяснилось, флот готов был выйти в море через несколько дней. Как только мы договорились об этом, вопрос больше уже не поднимался, так же, как и любой другой, касающийся политики или войны, которые обсуждались лишь поверхностно. Вместо этого наши беседы в основном сводились к планированию новых развлечений на оставшиеся несколько вечеров или дней, которые мне предстояло ещё провести здесь. Тут я обнаружил, что мой изобретательный гений нашёл достойного союзника в лице Никомеда: мы оба писали стихи на греческом, некоторые из которых, возможно, не отличались целомудрием и прославляли прелести роскошной жизни. Мы вместе с ним спланировали несколько пышных празднеств и придумали остроумные шарады. Так, например, однажды вечером, играя в нескольких постановках по мифологическим сюжетам роли самых юных богов, я в конце концов сбросил практически всю свою одежду и как бы воплотился в Ганимеда, юного виночерпия, служившего Зевсу, роль которого исполнял сам Никомед. Возможно, наша постановка отличалась некоторой неделикатностью, хотя диалог, который мы внимательно отработали заранее, был очень смешным. К сожалению, на пиршестве присутствовали римские торговые гости, которые путешествовали по Вифинии и пытались заключить выгодные для себя контракты. Никомед пригласил их присутствовать на его банкетах. Эти люди, как и многие, принадлежавшие к их классу, сочетали в себе весьма ограниченные способности к пониманию с безграничным презрением ко всему тому, что было за его пределами. В частности, они презирали всех иностранцев, кроме тех, кто был богат. Ничто, даже события последних лет, не убедило их в том, что лишь тот факт, что они являются римскими гражданами, не делает их мудрее, смелее, благоразумнее тех, у кого не было гражданства. Эти люди, которые от природы плохо соображали, не только не сумели оценить лучшие моменты наших шарад, но были абсолютно шокированы вольным поведением римского воина и члена патрицианской семьи при дворе у иностранца. Их сообщения по возвращению в Рим в то время довольно сильно навредили мне, и именно благодаря им я получил прозвище «Царица Вифинии». В действительности же этот скандал, возникший из-за дружбы между мной и Никомедом, преследовал меня всю жизнь. Но хотя вначале рассказы об этой дружбе несколько смущали меня, в конце концов они, вероятно, даже сыграли мне на руку. Потому что люди, какими бы республиканцами они ни хотели казаться, в большинстве своём с глубоким уважением относятся к любой связи своих лидеров с царской фамилией. Более того, так как мои враги были склонны концентрироваться именно на этом скандале, они меньше внимания уделяли другим моментам как личного, так и политического характера, которые, если бы их по-умному представить, могли бы оказаться для меня куда более опасными. Конечно же в то время я вовсе не думал о том, какое впечатление произвожу на своих соотечественников. Я наслаждался каждым моментом своего короткого визита в Вифинию и постарался продлить его, насколько это было возможно, даже после того, как флот отправился к острову Лесбос. Более того, когда я вернулся назад в армию и обнаружил, что из-за недостатка соответствующего снаряжения для штурма операция против Митилен начнётся не сразу, я сумел выпросить для себя отпуск и в сопровождении всего одного слуги вернулся в Вифинию. Ещё несколько дней я провёл в весёлых кутежах. Поводом для отъезда послужило то, что мне якобы нужно вернуть долг. Хотя мой командир не поверил в эту ложь, он с готовностью предоставил мне отпуск за успешно осуществлённую миссию — ведь он не знал, как легко мне было выполнить своё задание.

Итак, не вернув долга, я вернулся в армию, ещё больше задолжав царю Никомеду, настоявшему на том, чтобы предоставить мне значительную сумму, на которую я бы смог с достоинством жить во время кампании. Конечно же в армии не обошлось без комментариев по поводу этих вновь приобретённых богатств и рассказов о моём поведении в Вифинии, многие из которых были сильно преувеличены. Тогда я обнаружил то, в чём мне пришлось ещё не раз убеждаться позже, а именно, что все эти истории оказали мне очень большую услугу и помогли завоевать расположение простых солдат, стоило им только обнаружить, что моя предполагаемая невоздержанность сочетается с чисто мужскими качествами, присущими настоящему воину. Казалось, они с большей готовностью последуют за мной в бой, зная, что за спиной могут называть меня царицей. При последней атаке Митилен я заслужил награду, известную как «гражданская корона», или дубовый венок, её вручают тем, кто в бою спас жизнь своему товарищу. Мне кажется, этому больше радовались мои воины, а не я сам, потому что знал, хотя в моём случае награда была вполне заслуженной, её часто вручают кому попало.

Глава 2 ВОЗВРАЩЕНИЕ В ИТАЛИЮ

В этот первый период моей военной службы я провёл за границей почти три года. Кампания, для которой я первоначально поехал в провинцию, закончилась взятием Митилен, и более никаких операций под командованием Терма не проводилось. Хотя мне удалось завязать массу нужных знакомств в греческих городах на побережье, которые позже пригодились, я не мог не чувствовать, что понапрасну теряю время, и в конце концов добился того, что меня назначили в свиту нового наместника в Киликии Сервилия Исаврика. Он как раз собирался начать амбициозную кампанию против пиратских флотов и прибрежных крепостей. Так получилось, что я только планировал эти операции, а активного участия в них не принимал. Сам Сервилий слыл талантливым полководцем, и, прежде чем уехать из Рима, где был вторым консулом вместе с Суллой, он обсудил, каким лучшим способом справиться со всевозрастающей угрозой, исходящей от пиратов, которые начали действовать во всём Средиземном море. При Сервилии служили некоторые молодые талантливые легионеры, которые отличались особым энтузиазмом. Среди них был Тит Лабиен, молодой человек моего возраста, с которым впоследствии меня многое связывало. Лабиен действительно был лучшим легатом из тех, кто когда-либо служил у меня, и до нынешнего момента единственным, кто предал меня. В то время он мне очень нравился, и мы долгие часы проводили в беседах на политические и военные темы.

Двумя основными темами наших разговоров были, во-первых, новая конституция Суллы, а во-вторых, следующие одна за другой эффектные победы молодого Помпея. Что касается конституции, то мы пришли к выводу, что Сулла действует довольно талантливо, но с обычной для себя жестокостью. С его точки зрения, разлад государственной системы, существовавший ранее, объяснялся неспособностью сената правильно использовать свою власть, поэтому он был полон решимости обеспечить превосходство сената в будущем. Трибуны и народное собрание были фактически полностью лишены своих полномочий. Судебная власть снова сосредоточилась в руках сенаторов. Кроме того, в связи с тем, что Сулла не строил никаких иллюзий по поводу слабости и нерешительности сената в последние годы, он предпринял некоторые шаги для того, чтобы повысить престиж сената и даже увеличил его численность. В своё время Сулла сам сильно сократил его, убив по меньшей мере сто сенаторов, которых он считал своими врагами. Теперь в сенат вошло триста новых членов, многие из которых были наиболее богатыми или наиболее способными представителями финансовых кругов. V молодого человека, обладающего талантом, появилась возможность стать сенатором в возрасте тридцати лет или же после отправления должности квестора. И наконец, были предприняты некоторые меры для того, чтобы подчинить военачальников власти сената, умалив их полномочия в провинции. Сулла помнил, как ему удалось заполучить власть, и стремился сделать так, чтобы другой полководец не мог поступить так же, как он.