Рекс Уорнер - Гай Юлий Цезарь

• Название: Гай Юлий Цезарь
• Автор: Рекс Уорнер
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-010018-3, 5-271-02759-7

Романы американского писателя-историка повествуют об античном Риме середины I века до н.э. — времени крушения республики и прихода к власти великого Юлия Цезаря. Автор проводит читателей по всей жизни знаменитого римлянина, постепенно разворачивая гигантское историческое полотно той эпохи.

---

Глава 6

ПОМПЕЙ И КРАСС

Заняв своё место среди понтификов, я целых пять лет оставался в Италии. За это время Помпей закончил кампанию в Испании, Лукулл захватил Азию и Армению, продвинувшись на Восток дальше, чем другие завоеватели со времён Александра; сама же Италия страдала от действий несметных полчищ восставших рабов. Это удивительно, но я не принимал никакого участия во всех этих событиях.

Вместо этого я всё своё внимание уделил политике. Я ещё более последовательно и чётко стал следовать той линии, которой традиционно придерживались члены семьи моей матери, Цинна и Марий, если вообще можно говорить о том, что у Мария была какая-то своя политика. Основные элементы программы реформ оставались такими же, как и в прошлом. Мы требовали права действовать против тех ограничений, которые устанавливала сенаторская олигархия, и видели, что этого можно добиться лишь конституционным путём при поддержке народа или трибунов. Мы продолжали выступать за наделение гражданством всего населения Италии до Альп и поощряли италиков, живущих севернее По, настойчивее требовать для себя равных прав с теми, кто жил южнее этой реки. Но после Цинны к власти пришёл Сулла и сделал всё возможное для того, чтобы доминат сената оставался абсолютным и постоянным. Поэтому нашей первой целью было разрушить конституцию, а проще всего это можно сделать при помощи активной пропагандистской деятельности, направленной на полное восстановление полномочий трибунов.

Поэтому я изо всех сил поддерживал трибуна Лициния Макра, который был самым энергичным общественным лидером из тех, кто выступал на политической арене в тот год, когда я вернулся в Италию. Макр был человеком весьма образованным, автором длинной, обстоятельной истории Рима. Кроме того, он очень хорошо знал греческую историю, как многие лидеры партии популяров, и находился под большим влиянием идей времён Перикла. Он наивно верил в то, что в будущем дела будут обстоять так, что люди станут выбирать магистратов для того, чтобы они были их слугами, а не хозяевами, и сами будут в состоянии генерировать новые идеи и контролировать события. Он также внимательно изучил те моменты раннеримской истории, когда плебеи для того, чтобы отстоять свои права, угрожали отказаться исполнять свои обязанности, и намекал на то, что для народа сейчас лучшим способом навязать свою волю сенату было отказаться сражаться в войнах, которые обеспечивали, благосостояние и славу лишь немногим. При сложившихся обстоятельствах такое предложение было довольно опасным, да и нереальным, потому что военная карьера оставалась одной из немногих выгодных профессий, доступных выходцам из небогатых семей. И всё же идея о том, что люди проливают кровь ради обогащения военачальников и представителей привилегированных сословий, оказалась полезной для пропаганды, и в ней была доля истины. Мы очень тщательно продумывали свою критику в адрес Лукулла, потому что он был другом Суллы, талантливым военачальником и мог выступить в защиту порядков Суллы. Атаки на Лукулла оказались очень выгодными для нашей партии, хотя пацифистские взгляды Макра не были эффективными и явились лишь частью общей программы, нацеленной на то, чтобы побудить бедных выступить против богатых. На самом деле всегда было нетрудно набрать людей в легионы. Больше всего сенат напугали наши страстные выступления, в которых мы требовали восстановления всех полномочий, принадлежащих когда-то трибунам.

Для того чтобы выступить во главе этого движения, Лицинию Макру потребовалась не только уверенность, но и отвага: ведь на моей памяти не было ни одного трибуна, который бы осмелился в открытую противостоять сенату и не поплатился бы за это жизнью, изгнанием или лишением имущества. Случилось так, что Макр тоже не стал исключением из этого правила. Сенат не забывал своих врагов, и спустя семь лет после того, как эта кампания достигла своих целей и о ней перестали говорить, Макра обвинили в вымогательстве. Видимо, он был так уверен в своей невиновности, что ещё до того, как слушание закончилось, ушёл из суда и отправился домой, чтобы надеть новую тогу и подготовиться к банкету, который собирался устроить в честь удачного завершения дела. Однако его признали виновным, и он вскоре покончил жизнь самоубийством. Позже и я не избежал бы той же участи, если бы подчинился декрету сената и вошёл в Рим в качестве гражданского лица. Сенаторы просто вынудили меня начать войну.

Без сомнения, Лициний Макр понимал, какой опасности подвергает себя, но ему помогало то, что он оставался целостным человеком, искренним приверженцем определённой доктрины. Подчёркивая различия и противоречия между богатыми и бедными, он верил в то, что называл истинной демократией. Его идеи были более возвышенными, чем идеи Каталины. Ведь Каталиной руководили лишь его амбиции и неудовлетворённая гордыня, когда он так страстно, защищал права бедных и угнетённых. Я видел, что подобная пропаганда была необходимой, если мы хотели достигнуть своих целей, и за это получил значительное влияние и уважение среди политиков и среди беднейших классов нашего населения. Однако я старался не показаться доктринёром или сентименталистом, прекрасно понимая, что для того, чтобы успешно осуществить наши реформы, нужно получить поддержку не только народа, но и всех других элементов государства. Я старался завести друзей везде, среди представителей всех классов. Я верил в то, что, несмотря на всё разнообразие интересов, у всех людей есть хотя бы одна общая цель, — это квалифицированное руководство. Это убеждение я сохранил по сей день, хотя события заставили серьёзно скорректировать его. Люди не могуч жить без эффективного, умелого руководства, но они не готовы умереть за него. С другой стороны, они с радостью рискнут своей жизнью или даже пойдут на верную смерть ради гордыни, амбиции, зависти, жадности или славы. На самом деле политику нужно строить не только в соответствии с событиями, но и в соответствии со страстями человеческими.

Конечно, в те дни, когда я только становился политиком, любую речь на форуме, любое интервью или продуманную интригу я рассматривал как некую детскую игру. Во мне ещё играло детство. Я знал, как и все остальные, что последним словом в политике является военная сила. И всё-таки считал, что это последнее слово можно произнести по-разному. Даже военная сила необязательно должна быть жестокой, если дела не зашли ещё слишком далеко. Её можно эффективно использовать, даже не приводя в действие. Кроме того, я считал, что те, кто контролирует военную силу, могут быть настолько тесно связаны личными или политическими соображениями, что гражданской войны можно избежать. К сожалению, реальные события доказали, что эта теория оказалась ошибочной. В период после моего возвращения из Азии очень часто разговор заходил о военной силе и возможном возобновлении гражданской войны, и, когда бы эта тема ни поднималась, первым именем на устах было имя Помпея.

После убийства Сертория Помпей без труда разделался с убийцами. Испанские войска были больше преданы человеку, а не идее, а Перперна, кроме того, не был тем человеком, кто бы мог достойно представлять её. Потерпев поражение и попав в плен, Перперна попытался откупиться, предоставив все документы Сертория, среди которых была и его переписка со многими влиятельными людьми в Риме, которые в своё время обещали ему поддержку в том случае, если он завоюет Италию. Помпей, не читая, сжёг её и немедленно казнил Перперну. Он постарался, чтобы об этих его действиях тут же узнали в Риме, где они конечно же произвели огромный эффект. Хотя самые реакционно настроенные представители сената были в бешенстве из-за того, что потеряли возможность разделаться со своими врагами при помощи тех доказательств, которые уничтожил Помпей, все остальные, особенно те, кто осуществлял эту переписку, были в восторге. Титул Помпея «Великий» был у всех на устах, и теперь он приобрёл не только военное, но и моральное значение. Его агенты представляли его как великого и патриотически настроенного человека, способного действовать не в интересах какой-либо партии, а в интересах всего народа. Они даже говорили, что он милостив, и дали понять, что после возвращения и заслуженного триумфа он намерен претендовать на место консула. По конституции он не имел этого права; во-первых, он был намного моложе возрастного ценза и не был ни квестором, ни эдилом, ни претором, что по закону и по традиции требовалось от всех кандидатов в консулы. Сложилась довольно интересная ситуация, и я тут же понял, как можно её использовать в целях партии популяров.

К тому же ситуация ещё больше усложнилась из-за действий Красса, у которого я всё это время продолжал занимать деньги. Но, так же как и позже, при обстоятельствах, куда более выгодных для меня, соперничество между Помпеем и Крассом сослужило мне отличную службу.