Дмитрий Евдокимов - Воевода

• Название: Воевода
• Автор: Дмитрий Евдокимов
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0171-Х

Исторический роман современного писателя Дмитрия Евдокимова рассказывает о жизненном пути князя Д. М. Пожарского, «освободителя Русской земли».

---

Чем ближе они подъезжали к засаде, тем больше росло напряжение.

«Вдруг казаки пропустят нас мимо, а потом ударят сзади?» — размышлял Дмитрий, напряжённо вглядываясь в купу голых берёз, низ которых плотно прикрывал зелёный щит из молоденьких ёлок.

Отряд приближался всё ближе, стараясь не замедлять движения, чтобы не вызвать подозрения, пока вдруг тишину не прорезал пронзительный свист.

   — Ишь, соловей-разбойник! — с довольным смешком сказал Пожарский, радуясь, что казаки обнаружили себя раньше времени.

Из ельника раздался зычный голос, произносивший слова с южнорусским, мягким акцентом:

   — Эй, хлопцы, стойте, не пужайтесь! Может, поховорым?

   — Поховорым, — насмешливо передразнил Дмитрий.

   — Вы хто будете, москали? — спросил тот же голос.

   — А вы хто? — снова передразнил Пожарский.

   — Мы слуги нашего доброго царя-батюшки Димитрия!

   — Это значит — Гришки-расстриги! А мы слуги законного царя Бориса Фёдоровича. Так что лучше сдавайтесь, а то быть вам всем на колу!

И Дмитрий первым выстрелил в чащу, откуда слышался ему голос. Следом открыли пальбу и остальные. В ответ раздались разъярённые вопли, ржание лошадей, — видно, казаки садились на коней. Сделав ещё несколько выстрелов, отряд Пожарского повернул назад.

   — Щиты — на спину! — скомандовал Дмитрий своим товарищам. — Казаки из пищалей стреляют неважно, зато из луков — не хуже татар. Могут и зацепить.

Он то и дело оглядывался назад, пытаясь сосчитать число преследователей. Получалось не более десятка.

«Хорошо, что пошли на хитрость. Если бы двинули всем ертаулом в сотню всадников, казаки дали бы деру, потом ищи-свищи их в поле».

Пожарский первым свернул с дороги на снежную целину, держа курс прямо к заветной поляне.

Кони, ступив на рыхлый снег, замедлили бег. Погоня приблизилась, и казаки подняли торжествующий вопль. Снова послышались выстрелы.

До леса оставалось несколько сажен. Заведя лошадей за деревья и укрывшись, храбрецы открыли огонь.

Казаки приблизились вплотную, заставив преследуемых взяться за сабли. Отражая щитом удар пики рослого бородатого казака со знакомым голосом, Дмитрий краем глаза увидел, как сзади уже наезжают всадники из его ертаула.

   — А ну, бросайте оружие, пока живы! — гаркнул Дмитрий.

Оглянувшись, казаки увидели, что окружены. Многие побросали оружие, но несколько человек сделали безрассудную попытку прорваться и были зарублены ертаульщиками. Пленные, не сговариваясь, показали: ставка угличского царевича находится в трёх днях пути, в Чемлыжском острожке, неподалёку от большого комарицкого села Добрыничи. Польских панов в армии самозванца осталось немного — не более двух тысяч, зато, кроме донских казаков, много запорожцев — более четырёх тысяч, и ещё больше комарицких мужиков, вооружённых в основном вилами, которых воеводы царевича пытаются обучить пешему бою.

   — Отправишься с пленными и с сеунчем[63] к князю Мстиславскому! — сказал Пожарский Скопину-Шуйскому. — С тобой поедет и Иван Хворостинин. Вы оба заслужили милости главного воеводы!

Двадцатого января царские полки заняли село Добрыничи. Воинов радовало, что ночлег будет не в опостылевших шалашах, а в добротных избах. Не меньше радовало, что наконец наутро сойдутся с неприятелем, разгонят эту мужицкую рать, возьмут в полон царька, а там можно и по домам!

Однако ночь прошла в тревоге. Хитрый самозванец послал мужиков из своей комарицкой рати, которые знали здесь каждый кустик и овражек, поджечь Добрыничи одновременно с разных концов, чтобы посеять панику и, если удастся, одним ударом развеять, разогнать боярские полки.

Но охранение не дремало. Схваченные с заготовленными факелами из пакли, «сермяжные» ратники показали, что Димитрий скрытно выводит свои полки перед Добрыничами, готовясь утром дать бой.

Мстиславский приказал полкам немедля занять отведённые им позиции. Князь Пожарский со своими дружинниками находился в составе ростово-суздальского отряда, в основном полку, неподалёку от знамени. Его товарищи по ертаулу — Михаил Скопин-Шуйский и Иван Хворостинин среди прочих московских аристократов числились в полку правой руки, командовать которым было поручено Василию Ивановичу Шуйскому.

Хмурое утро 21 января огласилось тугими ударами барабанов и пронзительными звуками всевозможных труб. Противостоящие армии, вытянувшиеся в линию, находились примерно в версте друг от друга. Ни те, ни другие не спешили сойтись, лишь выскакивали вперёд лихие наездники, которые, гарцуя перед строем, выкрикивали обидные слова в адрес противника под дружный хохот своих товарищей, да изредка постреливали верховые[64] орудия, практически не нанося никакого урона неприятелю.

После нескольких часов ожидания стан царевича пришёл в движение. Вперёд из общих рядов выезжали одна за другой сотни польских гусар, которых легко было узнать по белым перьям на шлемах и крыльям, прикреплённым к кирасам. Они начали накапливаться на левом фланге. Стало ясно, что они хотят повторить манёвр, принёсший им удачу под Новгородом-Северским, ударив по правому флангу, чтобы затем, воспользовавшись сумятицей, зайти в тыл основным частям царского войска.

Воеводы были готовы к этому манёвру. По сигналу Шуйского полк правой руки выехал вперёд, навстречу польской коннице. К нему поспешила посланная Мстиславским для подкрепления тысяча иноземных солдат под командой капитанов Жака де Маржере и Вальтера фон Розена.

Польские эскадроны, выскакивая из лощины, в которой укрывались от огня артиллерии, разворачивались для атаки. В первых рядах, сверкая серебряными латами, мчался на кауром аргамаке царевич, окружённый верными телохранителями и воеводами. После беспорядочной пальбы сошлись врукопашную. Зазвенел металл, всхрапывали кони, кричали раненые. Всадникам царевича, благодаря отчаянному натиску, удалось смять первые ряды конников правого полка.

Маржере взмахом шпаги послал вперёд своих солдат, которые двинулись на неприятеля с криком «Хильф, Готт!»[65]. Однако ни Бог, ни искусство фехтования не спасли ландскнехтов. Не выдержав лобовой атаки, они, так же как и русские воины, поддались панике и повернули своих коней. Вскоре весь полк правой руки обратился в беспорядочное бегство.

— Что они делают, что делают! — в отчаянии воскликнул Пожарский, наблюдая издали за исходом схватки.

Он чуть тронул танцующего коня и бросил умоляющий взгляд на Мстиславского, ожидая команды броситься на выручку. Но тот сидел непоколебимо на своём коне, которого держали под уздцы двое слуг.

Прекратив преследование бегущих, польские гусары развернули коней, направляясь в тыл главного полка, чтобы отсечь его от деревни. Но здесь их ждал сюрприз, приготовленный Мстиславским. Безобидный плетень скрывал крепкие щиты гуляй-города, за которыми находилось более десяти тысяч стрельцов. Подождав, когда всадники приблизятся вплотную, они выстрелили одновременно из всех пищалей. Неожиданный залп произвёл ошеломляющее впечатление. И хотя потери были невелики, паника воцарилась ужасная. Кони, не подчиняясь седокам, бросились в стороны. Храбрые воины кинулись вспять с той же яростью, с какой только что атаковали.

Князь Пожарский мчался впереди, увлекая за собою сотню. Оставляя слева и справа убегающих гусар и казаков, он стремился настигнуть царевича, узнаваемого по серебряным латам. Вот он ближе, ближе. Бросив уздечку, Дмитрий выхватил из-под луки седла пищаль, прицелился — выстрел! Конь под царевичем заметался и рухнул. Пожарский, обнажив саблю, бросился туда. Но кто-то из окружения царевича, кажется князь Масальский, спешился, пересадил его на своего коня, а сам бросился ловить другого, оставшегося без седока. Тем временем по его команде несколько казаков повернули назад, чтобы встретиться лицом к лицу с Пожарским и его людьми.

Снова зазвенели сабли. Один за другим падали зарубленные храбрецы, но своё дело они сделали. Пока шла схватка, царевич ускакал далеко.

Пожарский упорно продолжал преследование. Лавина всадников врезалась в ряды пеших воинов, вооружённых вилами, рубя налево и направо. Напрасно бедолаги пытались спастись бегством. Многих из них, кто падал, сдаваясь, на колени, доставала сталь клинка.

На плечах вражеских воинов Пожарский и его товарищи ворвались в Чемлыжский острожек и, поскольку царевича там не было, помчались дальше. Лишь спустя десять вёрст их настиг гонец воеводы.

   — Приказано возвращаться в лагерь! — крикнул он, хватая коня Пожарского за поводья. — Стойте, кому говорят.

   — Надо же догнать самозванца! — в запале воскликнул Пожарский.

   — Не велено! — строго сказал гонец. — Вдруг дальше засада? Воевода князь Мстиславский велел возвращаться. Слышите?