Ольга Горовая - Бабочка

• Название: Бабочка
• Автор: Ольга Горовая
• Издательство: Самкнига
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 0101

---

Она была жива.

Эта мысль пробивалась сквозь все остальные с периодичностью где-то раз в пятнадцать секунд. Эта мысль помогала мне держаться. И она же усиливала вину: я готов был смириться с потерей всех остальных, если моя Бабочка осталась цела и невредима.

Один из охранников сел за руль. Второй опустился на переднее пассажирское сиденье. Мы со Светой сидели сзади. Она молчала и смотрела на руки пустыми глазами, не замечая, наверное, что пальцы подрагивают. Но я-то видел.

Я не собирался говорить ей, что всю ее семью убили. Авария – неплохая отмазка. На похоронах гробы будут закрыты. Скажу, что ей не стоит видеть их такими, покалеченными. Пусть помнит родителей и брата целыми и невредимыми. Мне Света поверит. Она всегда мне верила.

Не выдержав этого озноба, что все сильнее охватывал девочку, я сжал ладонью ее пальцы. Попытался согреть, дать ощущение какой-то поддержки. Вытерпел ровно две минуты и, послав все на фиг, притянул ее к своему боку, обняв второй рукой за плечи.

Словно не выдержав этого, Света вдруг зарыдала в полный голос, наклонив голову, пряча свое лицо в наших переплетенных пальцах.

Несмотря на свою боль, она стеснялась охранников. Во всяком случае, я успокаивал себя этими мыслями. Не меня. Меня она никогда не стеснялась. Раньше.

Обняв ее еще крепче, я принялся просчитывать все, что должен успеть сделать за эти два дня. Не было права на ошибку. Не могло случиться ни одной осечки. Не теперь. Сегодня наши люди доставят тела. Похороны назначены на завтра. Мы со Светой будем на них. Как и родители Дины. Они сразу заявили, что займутся воспитанием Светы, с радостью возьмут на себя опеку, едва я сообщил им о трагедии. Мололи что-то про неудобство для такого закоренелого холостяка, про мое полное неумение воспитывать детей. Тем более подростков. Тем более девочек. Ясное дело, все это они пытались сказать корректно. И жевали сопли, давя на то, что Света – единственное, что осталось у них.

Ага, хрен им на постном масле, а не мою Бабочку. Никому она не достанется. Конечно, придется переиграть все планы. И ее, и те, что Сашка строил на будущее дочки. Но я просто не могу ее теперь никуда выпустить, не то, что позволить выскользнуть из круга моего влияния и силы. Свету я уберегу любой ценой. И в вопросе ее безопасности ничего не будет значить ничье мнение, кроме моего. Потому сразу после похорон мы едем на дачу, где она будет под полной охраной. А потом переберемся ко мне полностью.

Глава 2

Света

Когда машина въехала в ворота нашего дома, я все еще плакала. Не знаю, со мной впервые такое случилось, но я просто не могла прекратить. Не получалось справиться со слезами. Казалось – все, поняла, выплакала, успокоилась и можно вытереть щеки. Но стоило сделать глубокий вдох – и все начиналось заново. С воздухом, я словно по-новой захлебывалась слезами, и вновь принималась рыдать.

Не уверена, но кажется, дядя Сережа, к тому моменту уже усадивший меня к себе на колени, серьезно забеспокоился. Он даже раз велел водителю остановиться и «сгонять в аптеку за какими-то пилюлями, чтоб успокоить меня». Я хотела возразить и сказать, что все нормально. Но не справилась и с этим.

Правда, и глотать таблетки дядя меня пока не заставлял. Только крепко обнимал и гладил по голове, будто понимая, насколько мне больно. И понимал, я уверена, ведь и он потерял всю семью, кроме меня. Мы с ним оба всех потеряли.

На этой мысли я начинала рыдать еще больше и цеплялась за рубашку дяди Сережи. Он, кажется, не возражал, что уже весь перепачкан моими слезами и, якобы, водостойкой тушью, находившейся на пике популярности среди девчонок нашего класса. А я у мамы на нее столько денег выпросила…

Любые мысли о родителях или брате заставляли меня сжиматься комком.

Дом произвел такое же впечатление. Он просто перестал быть моим домом. Вот, вроде, я только утром выбегала на этот двор, вымощенный красивой разноцветной плиткой по какому-то правилу фэн-шуя, обожаемого мамой. Только несколько часов назад плюхнулась на заднее сидение такси, которое всегда вызывала для меня Марина Олеговна, наша домоправительница, повар и нянька по совместительству, если папы не было, чтобы подбросить меня до школы. Все было точно так же. И совсем по-другому. Я еще не могла тогда понять, что же не так. Просто испугалась. Для меня дом вдруг показался таким же мертвым, как и все, кто жил здесь со мной.

- Мы останемся здесь сегодня на ночь? - всхлипывая и шмыгая носом, чтобы не добавить к разводам на рубашке дяди еще и свой истеричный насморк, я глянула на такую же заплаканную Марину Олеговну, вышедшую на крыльцо, едва мы въехали.

- Нет, Бабочка, ты просто собери те вещи, которые тебе больше всего сейчас нужны. Остальные нам привезут позже. И поедем туда, где я остановился.

- Хорошо, - мне стало легче.

Я не знала, куда мы направляемся. Обычно дядя жил у нас, когда приезжал. И тем более понятия не имела, почему в этот раз он решил найти другое жилье. Но мне, и правда, стало легче от мысли, что я не должна буду бродить по комнатам и спать в доме, где все буквально пропитано ароматом духов моей матери, одеколоном отца, и пеной для ванны, которой обожал обливаться Лешка. Я бы просто не выдержала этого. Не сегодня.

В этот момент у дяди Сережи завибрировал мобильный. Телефон звонил все то время, пока мы ехали, но он не поднимал. Сейчас же ответил:

- Да. Хорошо. Понял. Ладно. Работайте, - совершенно непонятно для меня, лаконично пообщался он с кем-то.

И глянул на меня все с той же непроницаемой грустью:

- Похороны будут завтра, Бабочка. В десять. После этого мы сразу отсюда уедем. Будешь собираться – подумай, что тебе еще нужно. Составь список для Марины Олеговны. Я пришлю кого-то, и все привезут на дачу.

Я кивнула, при этом понимая, что не в состоянии сейчас думать. Мысли, они словно расплывались в моей голове, расходились кругами, как на воде, когда в нее бросаешь камешек и наблюдаешь. Никакой четкости и ясности. И все-таки я надеялась, что постараюсь.

На пороге дома мы разделились: дядя Сережа крепко прижав меня к себе напоследок и, прошептав на ухо «держись, моя маленькая», пошел на кухню. Я слышала, как он о чем-то начал разговаривать с Мариной Олеговной.

Меня же ждал второй этаж и мои вещи. Только вот я совсем не знала, что брать. Если честно, у меня даже не было ни одного черного платья или кофты – я ненавидела этот цвет. И сколько бы мама не учила меня, не убеждала, как он элегантен, и как помогает подчеркнуть стройность фигуры и, вообще, иногда бывает ярче красного – меня эти доводы не убеждали. Черный цвет для меня был стойко связан с той, давней идеей о ведьмачестве, и осадком от возможного отношения дяди к такому образу. В общем, меня это не вдохновляло. Я же Бабочка, а они яркие и веселые. И потому я высовывала язык и совала в рот два пальца, тайком показывая папе, словно бы меня тошнит от этого цвета. Мы с ним начинали хихикать. И мама обиженно хмыкала, понимая, что мы совсем не хотим ее слушать. А папа тут же начинал обнимать ее, приговаривая:

- Дин, ну что ты пристала к ребенку. У нее ж детство, пусть хоть в серо-буро-малиновом бегает, с салатной кепкой в придачу. Имеет право.

- Она же девушка, Саша! – тут же приходила мама в ужас, словно не видя, что папа шутит. – И уже не ребенок. Не только. Ей вот-вот будет семнадцать. Надо уже думать о впечатлении, которое производишь на окружающих. А ты только идешь у нее на поводу…

На этом месте папа начал искать примирения, но все равно оборачивал все так, что мама на время забывала об идее превратить меня «сознательную, взрослеющую девушку». И мне вновь покупалось что-то розовое, бирюзовое или огненно-желтое.

Меня баловали. Я ведь уже об этом рассказывала.

Но сейчас отсутствие хоть чего-то черного показалось мне последней каплей основного горя и катастрофой планетарного масштаба. И заставило минут десять в прострации постоять посреди своей комнаты.

Вообще, мне очень не хватало собранности в этот момент: я не могла понять, что с собой брать сейчас, а что оставить на потом, когда мои вещи заберут? Надо ли мне брать учебники? Хотя, у меня же уже и табель заполнен. Наверное, нет. Я бродила из угла в угол, чем-то набивая дорожную сумку, которую мама как-то купила специально для меня: небольшую, яркую и очень удобную, в пределах допустимого размера ручного багажа при перелете.

Наконец, так и не сообразив, что же собрала, я вышла из спальни, ощущая, что задыхаюсь. Отовсюду на меня смотрели фотографии родителей и брата. Всюду на глаза попадались какие-то вещи, мелочи, приобретенные по какому-то случаю, чьи истории я помнила и слишком хорошо знала, все это казалось мне в ту минуту болезненно-невыносимым. Волоча сумку на полусогнутой руке, хоть она и не казалась тяжелой, я побрела в сторону лестницы, махнув рукой на ванную и необходимый набор косметики «для любой уважающей себя девушки». Да, это тоже было подарком мамы.