Анастасия Баталова - Исполнитель желаний (СИ)

• Название: Исполнитель желаний (СИ)
• Автор: Анастасия Баталова
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Эта история, захватывающая, волшебная и в то же время обыкновенная, могла бы произойти с кем угодно. В том числе и с вами. Местами жуткая и местами забавная, как сама жизнь, полная доброго стёба и трогательной романтики, эта история о каждом из нас, о мечтах несбыточных и осуществившихся, о потерях и обретениях, о счастье, о поиске смысла существования и, конечно же, о любви… Главная героиня росла странным диковатым ребенком. Она любила одиночество и большую часть времени проводила в скрытом от всех мире своих фантазий. Сверстники не понимали и недолюбливали её. Но однажды, после неудачного свидания и разочарования в единственной подруге, девушка встречает на улице человека, способного изменить всю её жизнь. С этого момента вокруг неё начинает разворачиваться действие удивительной сказки: Кирочке предстоит преодолеть множество неожиданных испытаний, найти новых друзей среди прорицателей и колдунов, побывать в невероятно красивых местах и встретиться с самим Исполнителем Желаний, существом прекрасным и внушающим ужас, волшебником, способным воплотить в материи любую мысль…

---

В подтверждение своим словам он слегка качнул головой. Серебристо-седые пряди ниспадали до самого пола словно пенистые струи водопада, обволакивая всё дряхлое, высохшее, измученное непосильным трудом тело старика.

— Мой народ был жесток ко мне — меня наказали обетом молчания, и в моей жизни не промелькнуло больше ни единого радостного мгновения… Но я ни разу, слышите, ни разу, не пожалел о том, что был с ней… На свете возможно такое великое, невыразимое, ослепительное счастье, что испытав его всего на мгновение, можно оправдать сколь угодно долгий срок ожидания или расплаты.

Старик замолчал, и все поняли, что больше он не скажет ни слова. Кирочка шагнула вперёд. В руках у неё сверкнул в свете множества ламп нож, подаренный Лучезаром.

— То, что когда-то было так красиво начато, должно быть достойно завершено.

Она подошла к старику, собрала в пучок его поредевшие, белёсые волосы и одним легким движением отсекла их. Длинные, тонкие, невесомые — они остались у неё в руке — серебряные нити, паутинки, их кончики слегка колыхались, захватываемые воздушными потоками.

— Пусть теперь вместе с волосами с этого человека будет снят весь позор, пусть заботой и уважением окупятся все его мучения — это единственный подарок, который я хочу получить от вашего Щедрого Солнца, — проговорила Кирочка, с трудом подавляя негодование, — Не нужны мне ваши фенечки. Всё это фальшь, невыносимая фальшь, если вы способны на такую бессмысленную жестокость. И здоровым, и больным, и красивым, и кривым, и чистым, и блудным — солнце с неба светит всем одинаково. Вам ли не знать о этом…

— Звезду на погон, чёрт подери, — пробормотал себе под нос Крайст, глядя на Кирочку с искренним восхищением.

Верховный Шаман, привыкший ко всеобщему почтению и никогда раньше не сталкивавшийся с подобной дерзостью, просто не знал, как себя вести. Он растерялся.

Кирочка подошла и, присев на корточки, аккуратно положила хлебный нож перед ним на пол.

— Не ради вас, а только ради него, — сказала она, указав взглядом на Лучезара, потом, не дожидаясь ответа, отвернулась и обратилась к Крайсту так, словно кроме него вокруг больше никого не было, — идём к машине, всё, хватит…

Билл кивнул, и они вместе покинули залу. Никто больше не заговаривал с ними и не навязывался в провожатые. Когда они очутились на улице, одна половина неба уже золотилась рассветом. Оглянувшись, Кирочка увидела несколько силуэтов на крыше замка — они замерли, молитвенно приложив руки к груди, прозрачные одежды шаманов слегка трепетали на прохладном утреннем ветру.

— Встречают рассвет, — ехидно констатировал Крайст, — каждый рассвет может стать последним.

Услышав шуршание ног по гравию за своей спиной, Кирочка обернулась. Их догонял Лучезар. Она решила никак не реагировать и продолжила путь, даже слегка ускорив шаги. Парнишка, она поняла это по более тревожному чем прежде шороху гравия, тоже пошёл быстрее.

— Стой… Послушай, пожалуйста…

Он взял её руку удивительным жестом: и решительность и робость сочетались в нём. Так могло получиться только у очень юного, неискушённого, но весьма пылкого юноши.

Обернувшись, она увидела его глаза. Что-то яростное и зловещее плескалось в них.

— Он убъёт тебя! — сказал Лучезар очень тихо, но так твёрдо и страшно, что Кирочка вздрогнула, — у меня есть дар предвидения, но о нём никто не знает, пожалуйста, поверь мне…

— Кто? — спросила она, машинально пытаясь высвободить свою руку.

— Не знаю… Он представляется мне чёрным облаком, смерчем, я не вижу его лица… Просто не делай этого, не служи в Особом Подразделении, выйди замуж за хорошего человека, забудь всё… Тогда ничего не будет.

— И ты дал мне этот нож потому что хотел спасти меня?

— Да, — сказал он и вспыхнул, пряча лицо в длинные волосы; Лучезар краснел совсем как Саш Астерс — ярко, скоро и почти всей кожей сразу… — Я смотрел на тебя во время ужина, ты не замечала, а потом мне всё это приснилось… Я вижу вещие сны, клянусь; когда он пришёл, чернота заволокла всё небо, в Городе поднялся небывалый ветер, и фонарный столб упал на машину какого-то мужчины…

— Тебе не следует злоупотреблять настойкой, — осторожно произнесла Кирочка. Списать странные слова юноши на непредсказуемое действие шаманского напитка было куда проще, чем попытаться прислушаться к ним.

— Каждому предсказателю приходится делать этот выбор: говорить или молчать; предупредив тебя я исполнил свой долг, — лицо Лучезара вдруг будто бы окаменело, разом утратив нежные краски. Он развернулся и энергично зашагал прочь; полотно его шикарных волос мягко переливалось в лучах рассвета.

— Ну и как ты находишь этих красавцев? — спросил Крайст задумчиво, когда они уже выехали на скоростную трассу.

Кирочка брезгливо повела плечами.

— В первый раз вижу, чтобы нечто, весьма благообразное внешне, имело настолько отвратительную суть. Им жалко куриц, которых продают в супермаркетах, но при этом они даже особенно не задумываясь могут так страшно мучить живого человека… Причём даже не преступника, нет, обыкновенного живого человека…

- Так обычно и бывает. Добро и зло не существуют сами по себе, как два яблока разного цвета, в реальности всё перемешано, границы стёрты, и зло — чаще всего оно есть просто неуместное преувеличение чего-либо, иногда вполне благородного… Такая гипертрофия любого начала, самого доброго и светлого — это зло — ведь в связи с неумеренным вниманием к чему-то одному неминуемо вырождается всё остальное…

Некоторое время ехали молча; вдалеке виднелись уже первые свалки санитарной зоны, утренняя заря поднималась над ними, небо нежно розовело, а первые лучи солнца, отражаясь от битого стекла и металла, делали гигантские мусорные кучи похожими на горы сокровищ; солнце действительно щедро и милосердно, теперь Кирочка видела это воочию, оно даже свалку способно превратить в величественное, достойное восхищения зрелище.

Кирочке некоторое время уже не давал покоя один вопрос, но она не решалась напрямую задать его Крайсту. Девушка чувствовала потребность заранее составить представление о том, что она может испытать, когда однажды ей самой придется соблюсти Правило Одной Ночи… Ей казалось, что спрашивать об этом не только неприлично, но и бесполезно. Ведь каждый человек уникален, и впечатления Крайста, даже если он согласится подробно их описать, вряд ли помогут ей встретить её собственные переживания во всеоружии. Желание спросить, однако, только усиливалось от того, что Кирочка пыталась его в себе подавить.

Крайст курил; шёпотом играл автомобильный приёмник, и внезапно Кирочка решила, что, возможно, ей больше не представится шанса поговорить о Правиле.

— Билл, — осторожно начала она, — а что если тебе придётся встретится с Аннакой Кравиц ещё раз? Вдруг она совершит какой-нибудь проступок, или просто в силу обстоятельств окажется необходимым вступить с ней в контакт? Будет ли это нарушением Правила?

Вопреки ожиданиям Крайст отнёсся к её вопросу на столь деликатную тему так же просто, как если бы она поинтересовалась маркой его любимой зубной пасты.

— Нет. Вынужденные встречи могут случаться. Никто не в силах полностью исключить их вероятность. Запрет распространяется только на инициированные нами самими встречи или любые другие способы сообщения — письма, звонки… Другое дело, что нужно правильно повести себя, если пришлось встретится снова.

— Ты не боишься, что тебе придётся часто видеться с Кравиц? Ведь мы постоянно контактируем с магами, а они с нами, наше общество довольно замкнутое, вероятность встречи выше… Вдруг после нескольких случайных встреч всё же возникнет привязанность? Ведь каждая из них, пусть на мгновение, пусть мимолётной случайной мыслью, но будет воскрешать в твоей памяти то, что было? Ты не боишься влюбиться в Аннаку?

— Ну что за странные фантазии? — Крайст самоуверенно тряхнул своей лохматой после недавней необычной стрижки головой, — Влюбиться в Кравиц? Мне? О чём ты…

— Ты не допускаешь такой возможности?

— Не допускаю. Я считаю, что большая часть переживаний человека может контролироваться его разумом. Любви никакой нет. Она продукт излишне разгулявшегося блудливого воображения поэтов, художников, бродячих певцов, одним словом, разных бездельников, склонных в силу обостренного чувства собственной важности придавать своим эмоциям исключительное значение. Веками они, эти подлинные служители культа любви, складывали в её копилку по словечку, по песенке — вся культура человечества, всё искусство выросло на этой благодатной почве — только ленивый не внёс свою лепту во взращивание великой легенды. Что, скажи мне, первым делом приходит в голову тонкошеему тринадцатилетнему юнцу, когда в его крови начинают бушевать гормоны? Ну, конечно же, посвятить тайной даме сердца какое-нибудь корявенькое стихотворенийце! Полет души… А на деле всё куда грубее и проще. Неодолимость влечения полов обусловлена животным началом в каждом из нас. Мы всего лишь разумные приматы, Кира. И нет абсолютно никакой разницы, какие конкретно две особи — мужская и женская — дадут общее потомство, это случайность, природа диктует живым организмам комбинировать гены так, как только возможно, и выбор того или иного индивида имеет значение постольку, поскольку он ценен биологически. Жизнеспособное ли получится потомство? Удачна ли эволюционно комбинация тех или иных родительских признаков? А любовь — есть великая иллюзия человечества, божественный идол, созданный разумом для оправдания собственного существования и им же возведённый на пьедестал. Всякому мыслящему существу просто необходимо во что-то верить, во что-то высокое, идеальное, вечное. Ведь жизнь большинства людей бессмысленна и полна страданий, Кира, без мощного стимула её тяготы неподъёмны. Бедность, тяжёлая работа, болезни, увечья, потеря близких — всё это отвращает людей от реальности, побуждая их обратиться к миру идей — нерушимых и прекрасных. Одна из них и есть любовь: «Ради неё стоит держаться, мы всё примем, всё стерпим, всё преодолеем…» Но любая медаль о двух сторонах; та же любовь способна и погубить: самые болезненные переживания индивида связаны, как правило, с неудачным любовным опытом. Особенно впечатлительные навсегда остаются душевными калеками после единожды нанесённой раны. А сколько самоубийц указало именно эту причину ухода в мир иной в прощальной записке? Получается, мы всю жизнь тешим себя иллюзией, и она же нас разрушает. Вот если бы мы подходили к любви исключительно с позиции здравого смысла, логики, анализа — селекционеры знают, как лучше всего скрещивать растения и животных — мы были бы избавлены от всех страданий, обусловленных романтизацией инстинктов.