Игорь Николаев - Город Тьмы и Дождя

• Название: Город Тьмы и Дождя
• Автор: Игорь Николаев
• Жанр: Боевая фантастика

Киберпанк, СССР, попаданец. Поскольку публикация сорвалась - книга выложена полностью.

---

Итак, самолет летит, напарник как обычно - спокоен и собран. С основным оружием норма. Лекс подергал ремни, крепко прихватывавшие его к сиденью-ложементу, хлопнул ладонью по кобуре, где ждал своего часа Mauser-2000/exc. - подарок Глинского. Забавно... а ведь они могли бы встретиться - прежний хозяин пистолета, новый хозяин и сам ствол. Наверняка бежавший к 'красным' инструктор занимается не выращиванием цветов, а государственные пенсии по факту отменили еще в две тысячи восьмом. Жестко, но по-своему разумно, на опережение возможного демографического кризиса.

Черт возьми, что же его так беспокоит?!

Постников еще раз оглядел утробу 'Стрекозы' - тесную бочку без окон с двумя ложементами у бортов и стойками-фиксаторами для тяжелого вооружения. Свет происходит от единственного узкого плафона, тянущегося по всей длине бочки на потолке. В корме задраенный круглый люк на петлях и штурвальном запоре. Напротив - овальный люк в кабину пилота, открытый и зафиксированный в положении 'на четверть'. Через узкий проем виден зеленоватый свет приборной панели и танец ломаной инфографики, проецируемой прямо на стекло кабины.

Все так, как и должно быть.

Лекс вновь прикрыл глаза - живым, настоящим веком и искусственной имитацией, шедшей в комплекте с новым протезом. Имитация была односторонне прозрачной, так что хромовый глаз видел все даже с опущенным веком. Но так было проще сосредоточиться. Постников начал вспоминать, выстраивая события в стройном хронологическом порядке.

Итак, сначала была обязательная суточная 'выдержка', как обычно перед ответственными миссиями - чтобы исполнитель не смог подать сигнал конкурентам и противникам. Процент дезертиров и 'двойных' среди бойцов Арбитража было очень мал, но все же случалось и такое. Затем короткий брифинг или как это здесь называли - 'постанова'. Раньше их проводили перед 'выдержкой', но затем психологи сочли, что более выгодно сначала мариновать бойцов неизвестностью, а затем уже сообщать о грядущей работе. Предполагалось, что эффект контраста добавит воодушевления и исполнительности.

Задача предстояла не сказать, чтобы рядовая, но и не экстра-класс. Минимально необходимое, предельно усеченное разъяснение, только для дополнительной мотивации. Трест-ассоциат, заключивший договор с фининспекторами, трест-конкурент, важный проект, необходимость быстрых действий. Традиционные методы не сработали, добраться до исполнителей невозможно, точнее невозможно сделать это достаточно оперативно. Соответственно остается лишь быстрый и жесткий удар по ключевым административным звеньям. Маршрут цели, десятисекундное 'окно' поражения мишени, доставка и отход воздушным 'подскоком'.

Ну и весьма важный момент - оплата. Максимальные тарифы плюс премия 'за сложность' плюс премия от треста-ассоциата. Плюс повышение лично Постникова, как исполнителя с отменным послужным списком - одиннадцать безупречных акций, три неудачных, однако по чужой вине.

Здесь все нормально, как бывало не раз до сего часа и наверняка будет после. А что происходило потом?

'Прогон' с тактическим инструктором будущей задачи, в том числе и на симуляторе. Планы, действия, возможные проблемы, шаблонные действия. Симулятор Постников немного 'зажевал', замешкавшись с последовательностью 'встречный десант - отход', но в целом уложился в стандарт. Затем сборы. Сначала 'механик' и подробнейшая диагностика всего хрома, от аппаратуры до 'пробивки'. После - медицинский осмотр, накачка соответствующими препаратами и сбор 'аптечки', перезарядка внутренних капсул обезболивающим и несколькими 'боевыми' препаратами.

Затем снаряжение, непосредственно перед вылетом. Вся амуниция и оружие были доставлены заранее на закрытую 'палубу' - терминология 'стрекозных' операций многое позаимствовала из морской авиации. Пилот обычно уже находился в кабине, однако в этот раз решил лично посмотреть на боевую группу. И даже напутствовал первый и третий номера добродушным пожеланием. Летун конечно необычный - дядька в годах, похожий на черепаху Тортиллу обстоятельностью и рассудительностью, но почему бы и нет?.. К особо ответственным задачам временами привлекались даже ветераны с опытом Великой Войны. Это обычный боевик должен быть относительно молод или хромирован по самое никуда. А пилоту важно общее здоровье и главное - опыт. Скорее всего и этот из тех же, зубр, помнящий битву за Францию, Испанскую мясорубку и 'бег к Ла-Маншу'.

Постников чуть склонился вперед, насколько позволяли ремни, покрутил головой. И тут мысль ввинтилась в череп, как бронебойная малокалиберная 'игла'. Вонзилась и застряла в голове, как заершенный рыболовный крючок. Еще не понимание, но его падающая тень. Открытая дверь, через которую готово пройти ключевое воспоминание.

Пилот... в годах... напутствие...

Что он сказал? В самом конце короткой - на три-четыре фразы - речи.

'Такая вот экзистенция, парни. Прорвемся через превратности бытия.'

Где-то он, Постников, это уже слышал. Но где?

'Экзистенция... превратности бытия.'

Экзистенция. Бытие. Кто же это говорил?.. Те же слова, тот же тон.

И он вспомнил.

Вы просто оказались в иной реальности. Навсегда. Такая вот экзистенция, то есть превратности бытия...

О, господи...

Лекс уже знал, что такая методика называется 'марионеткой', она давала возможность использовать другого человека, как видеокамеру и живой телефон. Ею пользовались редко - для этого требовался специальный хром, да и область применения оказывалась довольно узкой. Но все же пользовались. В тот день, когда чиновник 'Правителя' встретился с пришельцем, несколько минут его устами говорил некто посторонний. Кто-то могущественный, желавший 'лично' посмотреть и поговорить с Алексеем, пусть чужими глазами и устами.

Кто-то, кто воспользовался специфическим словесным оборотом, а теперь повторил его вновь. Летчикам никогда не ставили хром 'марионетки' - учитывая специфику работы, вмешиваться в мозг было бы слишком опасно. А значит, сегодня Постников встретился с 'кем-то' лично. И сейчас 'кто-то' сидел за тонкой переборкой, в кабине пилота.

Зачем!?

Ладонь Лекса легла на кобуру Маузера сама собой, повинуясь рефлексам и инстинкту, который вопил в уши хозяина, сообщая о смертельной опасности. И через прозрачное веко протезированного глаза Постников увидел, как металлические пальцы Гюнтера зеркально повторили его жест, коснувшись рукояти безгильзового пистолета Герасименко.

В это мгновение Лекс понял, что через слепые окуляры электронной приставки Гюнтера на него глядит собственная смерть.

И наступила тишина.

Оба 'напарника' слишком хорошо знали и понимали друг друга. Им не нужно было подсчитывать сильные и слабые стороны для подведения окончательного баланса возможной удачи. Тяжелая пехотная броня неуязвима для легкого огнестрела вроде "герасима", но мало кто ее надевает - слишком тяжело и неудобно в стремительных городских схватках. Полевая защита Постникова в общем то неплохо защищала от пистолетных пуль, но не от стрельбы в упор... А дуэлянтов разделял от силы метр. Гюнтер был закован в 'скелет', приспособленный специально для стрельбы из дальнобойного оружия, по сути это был самоходный станок для винтовки в виде скафандра-каркаса. Защита еще слабее, чем у обычных армейских бронежилетов, однако снайпер очень далеко продвинулся по пути хромирования.

Что окажется сильнее - относительно слабый, но тридцатизарядный "герасим" против полного бронированного облачения или мощный, но всего лишь восьмизарядный маузер против кибернетика в облегченном скафандре?.. Одна пуля из 'Гепарда' или один выстрел из гранатомета могли бы сразу поставить точку, однако дотянуться до основного вооружения противники не успевали в любом случае. Да и не лучшая идея - палить из тяжелого вооружения в тесном отсеке 'Стрекозы'.

Выбора не было. Альтернатив не оставалось. И все же пальцы бойцов замерли на оружии в немыслимо длинной паузе, на узкой грани, что отделяет жизнь и неминуемую смерть. Одного легчайшего движения было достаточно, чтобы перейти границу, за которой уже ничего нельзя отыграть назад. И именно поэтому снайпер и 'оруженосец' медлили.

Лицо Гюнтера не выражало ничего, да и лица то собственно не оставалось - лишь тонкие, плотно сомкнутые губы, буквально зажатые между высоким жестким воротом бронекаркаса и краем калькулятора, скрывшим оптику глаз. Что отражалось на лице у самого Постникова, Лекс не представлял, полностью сосредоточившись на противнике и собственном оружии. Впрочем, сторонний наблюдатель отметил бы мертвый взгляд - с удивительным сходством живого и искусственного глаз, одинаково остекленевших и неподвижных. И бледное лицо, неподвижное, как у японской актрисы.

Кто выстрелил первым, можно было бы определить лишь при очень тщательной экспертизе, с видеозаписью и покадровым просмотром. Но даже в этом случае пришлось бы обрабатывать отдельные кадры на ЭВМ, раскладывая их на точную последовательность мельчайших движений. Пауза, длившаяся от силы пять-шесть секунд, зарядила боевиков немыслимым напряжением, как атомный взрыв, скованный фантастическими силовыми полями. И взорвалось в сокрушительной вспышке действия.