Л.И.Шинкарев - Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл

• Название: Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл
• Автор: Л.И.Шинкарев
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 2016

---

летние месяцы, когда крестьянский сын Михаил Горбачев возвращался на

Ставропольщину и садился на трактор, подрабатывал на продолжение уче-

бы, Зденек возвращался в Прагу, в стены библиотек; средневековые залы

хранили атмосферу времен великих мыслителей, работавших за теми же

столами. «Из Праги в 1950 году я послал Мишке почтовую открытку. Он мне

потом рассказывал, как едет на тракторе по полю, вдруг наперерез мото-

цикл, на нем вспотевший на жаре начальник райотдела милиции. Это была

сенсация: первый раз в село Привольное пришла открытка из заграницы!» –

будет он вспоминать 1.

Во времена Пражской весны Млынарж и Горбачев станут крупными по-

литическими деятелями: один – секретарем ЦК КПЧ, другой – вторым секре-

тарем Ставропольского краевого комитета партии. Подобно большинству

реформаторов, Млынарж даже мысли не допускал о возможном вмешатель-

стве армии в их внутрипартийные споры. За три недели до вторжения войск,

в дни братиславской встречи, в Праге был с делегацией комсомола генерал

Д.Д.Лелюшенко; его 4-я гвардейская танковая армия участвовала в освобож-

дении Чехословакии в 1945 году. Млынарж рассказывал: «На приеме гене-

рал, выпив лишнего, стал откровенен, хлопал меня по плечу: “Не бойся, Зде-

нек! В случае чего, мы вас снова будем спасать. Сразу! Армия уже наготове!” –

“Спасибо, – смеюсь, – не надо нас спасать, все в порядке!” А он свое: “Ты по-

нял? Чуть что, мы – сразу!” Я рассказал об этом Дубчеку, мы посмеялись. Ви-

димо, генерал уже что-то слышал, а у нас не укладывалось в голове. Невоз-

можно жить с мыслью, что вот-вот придут танки, и делать вид, что ничего не

происходит. Мы могли быть глупыми, но никогда не были хитрыми и ковар-

ными» 2.

После «московских переговоров» Млынарж, тогда секретарь ЦК и член

Президиума ЦК КПЧ, видя распад единства ориентированных на реформы

членов руководства и невозможность осуществить свои политические кон-

цепции, попросил приятеля Мирослава Галушку, министра культуры, помочь

перейти на работу в Национальный музей, в отдел энтомологии. Последним

толчком стал ноябрьский партийный пленум. Ему с Йозефом Шпачеком по-

ручили подготовить проект резолюции. А потом узнали, что в ночь перед

пленумом Дубчек, Черник, Гусак тайно встретились с Брежневым (кажется, в

Варшаве), с ним проконсультировались и утром предложили пленуму доку-

мент с формулировками, отличными от тех, которые были первоначально.

Характер поправок, а главное, способ, каким все делалось, убедили, что ему

не удастся совмещать с новым порядком свои этические принципы. Остаток

жизни он предпочел провести среди жуков. Это его страсть с детских лет. За

год до ввода войск, находясь в командировке в Грузии, он заехал к Горбаче-

вым. Горбачев был тогда главой Ставропольского городского комитета пар-

тии. Два дня оба собирали в степи жуков для коллекции Зденека. Могли ли

они тогда представить, что события разведут их в разные стороны и только

жуки будут напоминать безработному Зденеку о надеждах молодости?

«Ты с ума сошел!» – говорил Галушка Млынаржу, уже ушедшему с высо-

ких постов, но все еще члену ЦК. «Нет, я с ума не сошел, просто знаю по опы-

ту: лучше опережать события». «Ладно, – сказал министр Галушка, – дадим

тебе персональный оклад 8 тысяч крон». «Ни за что! – отвечал Млынарж, – за

привилегии меня быстро выгонят. Дай оклад, какой положен». – «На две с

половиной тысячи тебе не прожить». – «Но другие живут!»

С первого января 1969 года Млынарж стал заниматься жуками; раз в

месяц приезжает черная машина, привозит материалы для члена ЦК, он их

бросает в урну. В следующем году из партии выгнали министра Галушку. Тот

пришел к Млынаржу: «Зденек, не нужен ли музею швейцар?» – «Раньше надо

было думать!», – обнял друга энтомолог. Недавний министр культуры, про-

свещенный человек, близкий Дубчеку, устроился в сельской мастерской,

торговал парниковыми конструкциями. «В зимние месяцы он ежился от хо-

лода, завидовал мне и моим жукам; мы находились в теплом помещении, и

меня мучила совесть».

А семь лет спустя Млынарж участвовал в написании «Хартии-77 », его

исключили из партии, выгнали из музея, посадили под домашний арест. Без-

работный, он пишет письмо Иосипу Броз Тито, с которым был знаком, наде-

ется найти какое-нибудь дело в Белграде, но вождь югославских коммуни-

стов, уже глубокий старик, ответил через посольство в том духе, что если че-

ловек думает о своем политическом будущем, ему лучше оставаться на ро-

дине. «Но я думаю не о политическом будущем, – ответил Млынарж югослав-

скому послу, – мне приходится думать о простом человеческом будущем.

Будьте здоровы…»

Млынарж эмигрировал в Австрию. Он не был рожден мучеником, это не

в его характере, и он принял приглашение австрийских университетов. «Я

попал в мир нормальных людей, не привилегированных, не купленных си-

стемой. И всю жизнь за рубежом изучаю оставленный мною мир, в котором

жил и в котором живут миллионы. Вот самое страшное, что я понял: система,

которой я усердно служил, делит людей на тех, кто ей нужен и кто не нужен.

Идол, на которого мы молились, унизил нас и пинком сапога указал наше ме-

сто. Пражская весна – предупреждение всем “малым народам”. Надо дер-

жаться вместе, хватит с нас мифов о благородстве “больших”».

Горбачев же оставался встроен в систему, которой был обязан своим

положением, и никого не интересовало, что он думал о чехословацких собы-

тиях, о причастности к ним друга молодости. Он должен поступать, как

предписывала партийная дисциплина, и не ему одному приходилось рвать

душу между служебным долгом и совестью. В дни чехословацких событий

второй секретарь обкома Горбачев публично громил земляка Ф.Садыкова,

известного в крае доцента, защитника дубчековских реформ, за крамольные

мысли. Эти мысли впоследствии, в другие времена, войдут в программу гор-

бачевской перестройки. Горбачев тогда рубил с плеча, но больная совесть

долго не давала покоя; на склоне лет он сам рассказал об этом в автобиогра-

фической книге.

После ввода войск Москва послала в Прагу двух партийных функционе-

ров, Егора Лигачева (Томск) и Михаила Горбачева (Ставрополь), помочь че-

хословацким «нормализаторам» вводить жизнь в берега. Горбачев не стал

разыскивать чешского энтомолога. Был уверен, что старый друг, знающий

советские порядки, войдет в его положение и не будет держать зла. Млы-

нарж воспрянул духом, когда Горбачев стал лидером СССР.

В 1987 году Горбачев прилетел с официальным визитом в Прагу. Чехам

доставляло радость читать, что Горбачев и Гусак впервые ограничились по-

жатием рук, избежав крепких объятий. Это был намек на будущий характер

отношений. Но чехи обманулись; Млынарж, по его словам, «собственными

глазами видел на экране телевизора, что ритуал был соблюден, как обычно.

Возможно, присутствовавшие при встрече журналисты этого не видели. По-

целуйщиков заслонили охранники, которых было больше обычного» 3.

В Праге у Горбачева не было времени узнавать, где старый друг, как

поживает. Млынарж его понимал и не обижался. Задело другое. Двадцать лет

чехи ждали, вот придет в Кремль сильный, великодушный русский человек,

найдет слова, чтобы умягчить оскорбленные души. Таким казался Горбачев.

И трудно было взять в толк, почему вольнолюбивый Мишка, теперь на вер-

шине власти, выступая перед пражанами, не торопился осуждать предше-

ственников в Кремле, ни словом не обмолвился о вводе войск. Пусть он в

этом не участвовал, не несет ответственности, но от Москвы ждали гаран-

тий, что рецидива никогда не будет.

И все-таки каждый раз, когда журналисты пристают к Млынаржу с во-

просом, как понимать Горбачева, почему об интервенции, этой чешской бо-

ли, он упорно молчит, Млынарж брал старого друга под защиту и просил о

понимании. Слишком сложной была внутренняя ситуация в СССР, лидер

страны не мог в угоду чехам с этим не считаться. Но что бы по этому поводу

Горбачев ни говорил, я знаю, настаивал Млынарж, он хорошо понимает не-

обоснованность вторжения 4. В шкале ценностей Млынаржа понятие «друг»

опережало понятие «политик».

При Горбачеве вернули из ссылки Сахарова, стали издавать книги за-

прещенных авторов, но в маленькой Чехословакии ничего не менялось. В

1985 году сторонники «Хартии-77» с горечью напишут, что хотя в Европе со-