Л.И.Шинкарев - Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл

• Название: Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл
• Автор: Л.И.Шинкарев
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 2016

---

скую пользу» 25.

Теперь Брежнев не мог им простить, что готов был осыпать почестями,

но приручить не смог. Он говорит о Ганзелке, выдавая свое болезненное вос-

приятие чужой известности, культуры, интеллекта. И это хорошо, что реак-

ция на слова Подгорного – «И Ганзелка, наверное, избран» – последовала тут

же; иначе, если бы он помедлил и подумал, с языка вряд ли сорвались бы вы-

деленные мною ниже слова, и Леонида Ильича мы бы понимали меньше.

« Брежнев. Этот чешский миллионер, который за счет чешского народа, за счет дру-

гих стран и за счет нашей страны совершил экзотическую поездку и разбогател. Ему мало

было денег...» 26

Мало было денег!

Так видел чехов и их проблемы Верховный главнокомандующий, посы-

лая одну из крупнейших армий мира брать Прагу. Ганзелке выдали дипло-

матический паспорт и через две недели после ввода войск предложили вы-

ехать с семьей в Стокгольм в качестве экономического советника посоль-

ства. Прибыв к месту работы, он написал руководству страны «письмо с

просьбой подумать об этом назначении еще раз и в любом случае постарать-

ся вернуть меня на родину быстрее. Не хочу в это сложное для родины время

находиться за рубежом. Я привык сам отвечать за все, что делаю и говорю.

Мое место сейчас в Чехословакии». И предупредил, что если через четыре

месяца, до 31 января 1969 года, его не вернут, «я вернусь по своей воле и бу-

ду готов за это нести ответственность. Дней за десять до истечения этого

срока, где-то в двадцатых числах января, я получил известие, что мне разре-

шено вернуться в Прагу» 27.

Как бы все ни складывалось, у него есть дом и письменный стол. Он не

представлял, в каком окажется положении, когда к власти придут Гусак, за

ним Якеш, и начнется массовая чистка партии. Судьба каждого, его работа,

будущее детей, благополучие семьи будет зависеть от ответа на единствен-

ный вопрос: ввод советских войск – интервенция или братская помощь? Это

же так просто. Но в 1970 году «неправильно» ответят около 500 тысяч ком-

мунистов; Ганзелка и Зикмунд в их числе.

Пока Ганзелка работал в Стокгольме, Зикмунду позволили вылететь на

пять-шесть недель в Коломбо, дособрать материал для рукописи о Цейлоне.

Они с Ганзелкой писали ее последние годы, книга была близка к заверше-

нию. Я узнал об этом из почтовой открытки-фотографии с празднично

убранными лобастыми слонами.

Открытка М.Зикмунда в Иркутск (2 февраля 1969 г.)

Леня дорогой, сердечный привет тебе, твоей семье и нашим хорошим настоя-

щим друзьям. Тоже от имени Юры. Кончу рукопись новой книги, в конце марта буду

опять на родине. Жму тебе руки. Твой Мирек 28.

В апреле 1969 года Зикмунду позвонит премьер-министр Олдржих Чер-

ник, пригласит к себе на дачу. Черник был в рабочих сапогах и совсем не по-

хож на себя, каким выглядел на портретах. «Знаешь, ситуация изменилась, о

делах поговорим в другой раз», – сказал он, извиняясь. На даче появились

Дубчек и Смрковский. «Это был последний день активной работы Дубчека, –

будет вспоминать Зикмунд. – Через два или три дня его снимут и направят

послом в Турцию, но я об этом не имел представления, чувствовал только,

что все трое напряжены. Лицо Дубчека было белым и рыхлым, как размоло-

тое зерно. Видимо, уже знали о скорой развязке. Дубчек взял мою руку и

сравнил со своей: “Откуда ты приехал, весь такой черный, как из Африки?”

Позавчера, отвечал я, прилетел из Коломбо. И стал рассказывать о диких

слонах. Все трое слушали с интересом; это был другой мир, о котором они

ничего не знали. Я нашел предлог распрощаться и оставить их одних» 29.

Три последующих года я не имел представления, что с Ганзелкой и

Зикмундом. Звонил и звонил в Прагу и Готвальдов (Злин), слышал заучен-

ный ответ чешских телефонисток: «Извините, номер не отвечает». Письма

возвращались как не доставленные, большинство исчезало без объяснений.

Имена путешественников как ветром сдуло со страниц газет, и я радовался

редким случаям, когда какой-нибудь обозреватель, пусть неизвестный, из

«нормализаторов», по инерции в статье называл их имена в ряду «чехосло-

вацкой контрреволюции», притаившейся в подполье или бежавшей на Запад.

Все-таки надежда, что живы.

Изумляли, прилетая в Москву, чехословацкие журналисты, в большин-

стве неизвестные и самодовольные; на вопрос о путешественниках, что с

ними, они пожимали плечами, извиняясь, что впервые слышат эти имена,

торопились распрощаться и больше не попадались на глаза.

В бессилии узнать, что происходит, я уже впал в отчаяние, как вдруг

оказалось, что из вороха моих почтовых отправлений каким-то невероятным

образом одно все-таки попало к Ганзелке, и в Иркутске я получаю ответ, как

будто ничего за эти годы не случилось, словно последними вестями мы об-

менялись неделю назад.

Письмо И.Ганзелки в Иркутск (10 января 1972 г.)

Дорогой Леня! Раз, уже давно тому назад, ты мне писал: «…даже если бы ты

чертом был…» Тогда я знал, что ты пишешь только чистейшую правду. И вот, полу-

чилось точно по-твоему. А все-таки пишешь.

Как-то нам еще не удалось говорить друг с другом о дружбе, кажется, что

между друзьями не надо… Ленька, ты нас действительно обрадовал. Три долгие года

я от тебя не получил ни строчки, сам писать не хотел. Никому из близких я не хотел

усложнять жизнь. Ты писал и писал, но кажется, что почтовые работники не успе-

вали всегда находить мой адрес. Ничего.

После так долгого времени о трудностях писать не буду, есть у тебя и опыт, и

фантазия. Лучше написать, что у меня (к сожалению, только в рукописи) готовы

две книги, над третьей работаю. Между прочим, наши ориенталисты говорят, что

с перелома века, т.е. с начала нашего столетия, в мировой литературе нет лучшей

книги о Цейлоне с точки зрения гносеологии и литературной обработки конкретного

материала. Но пока говорят только нам, других слушателей не находят. И не ищут.

Пишу с долгими перерывами, много времени глотает производство фруктов и

овощей для семьи и другие необходимые работы, которыми нужно овладеть, все де-

лать собственными силами. Когда приедешь, погоржусь, сколько ремесленных спе-

циальностей я уже накопил. Ленька, милый, очень, очень хочется обнять тебя у нас

дома, садить тебя на твое кресло за нашим столом. Молчать или говорить, – все

равно. Но все-таки лучше продолжать там, где мы остановились последний раз. Ты

прав. Уже давно пора. Приезжай! Ты будешь у нас дома, как всегда.

Обнимаю тебя и твоих любимых двух девушек на Пионерском.

Твой Юра 30 .

Иржи преувеличивал возможности моей фантазии и опыта, я многого

не понимал. Что значит, «много времени глотает производство фруктов и

овощей для семьи»? Что за «необходимые работы», которыми надо овла-

деть? Но все-таки все живы, более или менее здоровы, и слава Богу. Я, как

мог, уговаривал редакцию снова послать меня в командировку в Прагу, при-

думывал темы, обещал кучу интересных материалов… не получалось. Вдруг

звонок в Иркутск: «Что тебе далась Прага! Слетай-ка на неделю-другую в Бу-

дапешт. У вас в Сибири алюминий, у венгров – изделия из алюминия. По-

смотри, свяжи как-нибудь!»

И тут мне ударило в голову.

Как же я сразу не догадался! В соседних с Чехословакией странах

корпункты «Известий», везде коллеги, мои приятели, неужели не поймут? И

не помогут: по земле ли, по воздуху, по воде перейти чехословацкую границу,

хоть на пару дней попасть в Прагу? Не было дня, когда бы я не думал об этом

с ожиданием и страхом.

В начале мая 1972 года с командировкой «Известий» лечу, наконец, из

Москвы в Будапешт. Неделю мы кружим по городу с Сашей Тер-Григоряном,

моим коллегой, и каждый час в радость. Саша чертовски талантливый чело-

век, умеющий жить во все стороны. Небольшого роста, вихрастый, он отча-

янно водит машину по тесным улицам и, высунувшись в окно, неподражаемо

отчитывает на венгерском несущихся навстречу или обгоняющих нас нару-

шителей дорожного движения. Мы едем к зданию парламента и к площадям,

где бурлило восстание 1956 года, подавленное советскими танками, а ночью