Бернард Корнуэлл - Властелин Севера. Песнь меча (сборник)

• Название: Властелин Севера. Песнь меча (сборник)
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-12231-4

Это история о тех временах, когда датские викинги поставили под сомнение само существование Британии, когда все английские королевства оказались на волосок от гибели. И только король Альфред, единственный правитель в истории Англии, названный Великим, был намерен отстоять независимость острова.

Герой романа Утред, в младенчестве похищенный датчанами и воспитанный ими как викинг, почитающий северных богов, повзрослев, вынужден решать, на чьей стороне он будет сражаться. Защищать ли свою истинную родину или встать на сторону завоевателей? Он должен сделать этот выбор сам, не полагаясь на судьбу.

В книгу вошли два романа из цикла «Саксонские хроники».

---

– Был бой. Мы против норвежцев, и эти ублюдки победили нас. Взяли меня в плен и затем продали Сверри. A ты как попал в рабство?

– Меня предал мой господин.

– Еще один ублюдок, которого надо убить, а? Вообще-то, мой господин тоже меня предал.

– Каким образом?

– Отказался заплатить за меня выкуп. Он хотел мою женщину, понимаешь? Поэтому позволил меня забрать. Вот ублюдок! С тех пор я молюсь, чтобы он поскорее подох, и чтобы его жены подхватили столбняк, и чтобы его скот заболел вертячкой, и чтобы его дети сгнили в собственном дерьме, и чтобы его посевы пожухли, и чтобы его гончие подавились и околели!

Финан содрогнулся: похоже, праведный гнев так и распирал его изнутри.

* * *

Постепенно метели сменились снегом с дождем; на реке медленно таял лед. Мы сделали новые весла из выдержанной еловой древесины, заготовленной еще прошлой зимой, и к тому времени, как весла были выструганы, ледоход уже закончился.

Серые туманы плащом окутывали землю, на краю тростниковых зарослей появились первые цветы. Цапли вышагивали на мелководье, когда солнце растапливало утренний иней.

Наступала весна, поэтому мы конопатили «Торговца» шерстью коров, мхом и дегтем. Мы вычистили судно и спустили его на воду, вернули в днище балласт, водрузили мачту и свернули на рее выстиранный и залатанный парус.

Сверри обнял на прощание свою женщину, поцеловал детей и вброд перешел к нам на судно. Двое из команды втащили его на борт, и мы вновь взялись за весла.

– Гребите, вы, ублюдки! – прокричал он. – Ну же, гребите!

И мы повиновались.

* * *

Гнев способен помочь тебе выжить, но при этом отбирает много жизненных сил.

Временами, чувствуя себя больным и слишком слабым, чтобы держать весло, я все равно налегал на него, потому что, если бы только я дрогнул, меня мигом вышвырнули бы за борт. Я налегал на весло, когда меня рвало, налегал, когда потел или дрожал от лихорадки, и тогда, когда у меня болел каждый мускул. Я налегал на весло в дождь и в солнце, когда дул ветер и шел мокрый снег. Помню, когда у меня началась сильная лихорадка, я решил, что сейчас умру. Я даже хотел умереть, но Финан потихоньку выругал меня.

– Ты ничтожный сакс, – выговаривал он мне, – ты слабак. Ты жалкий отброс племени саксов.

Я что-то крякнул в ответ, и он снова на меня зарычал, на этот раз громче, так что Хакка услышал его с носа судна.

– Твои враги ведь только того и хотят, чтобы ты сдох, – увещевал меня Финан. – Так покажи им, что они просчитались и никогда этого не дождутся. Налегай на весло, ты, жалкий саксонский ублюдок, налегай!

Тут Хакка ударил его: нам запрещалось разговаривать.

В другой раз я сделал то же самое для Финана. Помню, как одной рукой обнимал его за плечи, а другой насильно кормил кашей.

– Ты должен выжить, ублюдок, – втолковывал я ему. – Нельзя позволить этим эрслингам тебя победить. Надо обязательно выжить!

И он выжил.

Тем летом мы отправились на север, пройдя по реке, которая петляла по поросшим мхом и березами берегам. Мы забрались далеко на север, где в тени все еще виднелись островки нерастаявшего снега, и купили шкуры северных оленей в деревне, стоявшей среди берез. Потом мы вернулись в море. Шкуры мы обменяли на моржовые клыки и китовый ус, которые, в свою очередь, выменяли на янтарь и гагачий пух.

Мы везли солод и котиковые шкуры, меха и солонину, железную руду и овечью шерсть. В одной окруженной камнями бухточке мы провели два дня, загружая сланец, который после превратился в точильные камни, и Сверри обменял точильные камни на гребни, сделанные из оленьего рога, и на большие мотки канатов из шкуры тюленя, а еще на дюжину тяжелых слитков бронзы.

Все это мы отвезли обратно в Ютландию и отправились в Хайтабу, огромный торговый порт, такой большой, что там имелся поселок рабов. Нас загнали в этот поселок. Его окружали высокие стены, которые охраняли люди с копьями.

Финан встретил там какого-то соплеменника-ирландца, а я разыскал сакса, которого взяли в плен датчане у побережья Южной Англии. Король Гутрум, сказал этот сакс, вернулся в Восточную Англию, где стал называть себя Этельстаном и строить церкви. Насколько знал мой новый знакомый, Альфред все еще был жив. Датчане, обосновавшиеся в Восточной Англии, не совершали набегов на Уэссекс, но он слышал, что Альфред все равно строит на границе крепости. Сакс ничего не знал о судьбе датских заложников, а потому не мог рассказать, выпустили ли Рагнара. Этот человек также не сообщил мне никаких новостей о Гутреде из Нортумбрии, поэтому, встав посредине поселка, я принялся выкрикивать:

– Эй, есть здесь кто-нибудь из Нортумбрии?

Люди тупо смотрели на меня.

– Кто-нибудь из Нортумбрии? – прокричал я снова, и на этот раз по другую сторону палисада, отделявшего женскую часть поселка от мужской, отозвалась какая-то девушка.

Мужчины толпились у палисада, разглядывая сквозь щели женщин, но я оттолкнул двоих в сторону и прокричал девушке:

– Ты из Нортумбрии?

– Из Онхрипума, – последовал ответ.

Она оказалась саксонкой, пятнадцати лет от роду, дочерью дубильщика из Онхрипума. Ее отец задолжал деньги ярлу Ивару, и тот, в уплату долга, забрал его дочь и продал Кьяртану.

Сперва я подумал, что ослышался, и переспросил:

– Кьяртану?

– Кьяртану, – вяло подтвердила она. – Он сперва изнасиловал меня, а потом продал этим ублюдкам.

– Неужели Кьяртан жив? – изумился я.

– Жив, – вновь подтвердила она.

– Но ведь его крепость подвергли осаде, – запротестовал я.

– Лично я там ничего подобного не видела, – ответила девушка.

– A Свен? Его сын?

– Этот тоже изнасиловал меня, – вздохнула бедняжка.

Позже, много позже, я сумел из отдельных фрагментов сложить всю историю. Гутред и Ивар, объединившись с моим дядюшкой Эльфриком, попытались взять Кьяртана измором и вынудить его сдаться, но та зима выдалась суровой, в их армиях начались болезни. Поэтому, когда Кьяртан предложил заплатить дань всем троим, они приняли серебро. Гутред также получил обещание, что Кьяртан перестанет нападать на церковников, и некоторое время тот держал свое слово. Но церкви были слишком богатыми, а Кьяртан – слишком жадным, поэтому не прошло и года, как обещание оказалось нарушено, нескольких монахов убили или продали в рабство.

A ежегодная дань серебром, которую Кьяртан обязался платить Гутреду, Эльфрику и Ивару, была выплачена всего лишь один раз.

Словом, ничего не изменилось. Кьяртан на несколько месяцев притих, но потом решил, что его враги не такие уж и могущественные. Дочь дубильщика из Онхрипума ничего не знала о Гизеле, она никогда даже не слышала о ней, и я подумал, что моя возлюбленная, возможно, умерла.

В ту ночь я познал, что такое отчаяние. Я плакал. Я вспоминал Хильду и гадал, что с ней сталось. Мне было очень страшно за нее. Я вспоминал ту ночь, когда поцеловал Гизелу под буком, и думал, что все мои мечты теперь пропали, разбились вдребезги, – поэтому я плакал.

У меня осталась жена в Уэссексе, о которой я ничего не знал и, по правде говоря, не хотел знать. Мой маленький сын умер. Исеулт, которую я когда-то очень любил, тоже умерла. Я потерял Хильду, да и Гизела теперь тоже была для меня потеряна. В ту страшную ночь я буквально почувствовал, как меня захлестывает жалость к себе. Я сидел в хижине, и слезы катились по моим щекам.

Увидев мое отчаяние, Финан тоже заплакал – я знал, что он вспоминает свой дом. Я пытался вновь разжечь в себе гнев, потому что только гнев мог помочь мне выжить, но он упорно не желал просыпаться. И поэтому, вместо того чтобы злиться, я плакал и никак не мог остановиться.

То была тьма отчаяния: я внезапно осознал, что моя судьба – налегать на весло до тех пор, пока я не сломаюсь и мой труп не вышвырнут за борт.

Я исступленно рыдал.

– Ты и я, мы будем вместе, – сказал вдруг Финан.

Было темно. Хотя дело и происходило летом, ночь выдалась холодная.

– Что? – переспросил я, закрыв глаза в попытке остановить слезы.

– Мы будем вместе. С мечами в руках, мой друг, – пояснил он. – Ты и я. Так обязательно будет.

Сообразив, что ирландец имел в виду: мы освободимся и отомстим, – я безнадежно сказал:

– Пустые мечты.

– Нет! – сердито отозвался Финан.

Он подсел поближе и взял мои ладони в свои.

– Не сдавайся! – прорычал он мне. – Не забывай, что мы воины, ты и я, мы с тобой воины!

«Вернее, я когда-то был воином», – подумал я.

Было время, когда я и впрямь гордо носил сияющую кольчугу и шлем, но теперь я был всего лишь вшивым, грязным, слабым и слезливым рабом.

– Держи! – Финан вложил что-то в мою ладонь.

Это оказался гребень из оленьей кости, тогда мы везли эти гребни в качестве груза. Мой друг ухитрился украсть один и спрятать в своих лохмотьях.