Николай Балаев - Бурый призрак Чукотки

• Название: Бурый призрак Чукотки
• Автор: Николай Балаев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-235-01228-3

Автор двадцать лет прожил на крайнем севере Сибири. Повести, вошедшие в книгу, рассказывают о действительных событиях, в них много приключений и подробностей из жизни тундры. В первой появление у человеческого жилья неведомого существа фантастических размеров заставляет героев заняться раскрытием тайны «полярного чуда». Во второй повести небольшое семейство отправляется в дальнее путешествие по зимней тундре, чтобы проверить легенду о «солнечных птицах» — одну из загадок Чукотской земли. Завораживающие картины рисует автор, рассказывая об этом походе по Анадырским горам. Рассказы также посвящены Северу — зверью, населяющему его, и человеку.

---

Питычи огляделся. А вот и лис Ятъел со своей женой. Охотятся на Пипикыльгина, мышку. Ишь как хозяин старается: не сегодня завтра в семье будут щенки.

Лисья пара охотилась на границе голой тундры и полосы кустарников. Здесь снег не так крепок. Красный Ятъел торопливо перебегал с места на место, не отрывая носа от снежной поверхности. Его светлая, почти желтая супруга суетилась меньше. Она ходила маленькими плавными шагами.

Но вот лис замер, потом быстро начал копать. Снег полетел на брюхо. Лис дважды замирал, слушал несколько секунд и снова принимался копать. Наконец он, припав на передние лапы, сунул голову в снег. Еще несколько резких движений, и вот лис медленно и торжественно выпрямляется, держа в зубах толстого лемминга. Постоял с минуту, тряхнул головой, сбрасывая с мордочки налипший снег, и пошел к жене. Она сидит, обвив ноги хвостом, и смотрит, как важно муж шествует с добычей. Лис подошел и положил лемминга. Жена обнюхала зверька, благодарно полизала лиса в пушистую щеку и принялась за еду, а лис, радостно подпрыгивая, побежал искать новую добычу.

Питычи стало очень хорошо и весело от такой семейной картины, и он снова запел:

Как совсем, совсем немного
Надо Кляволу, мужчине.
Чтоб работал он, как Ятъел,
И кормил свою семью!

Наступила ночь. Над сопками, за которые ушло солнце, повисла лимонная заря. Чуть выше небо окрасилось зеленью, а сам купол из светло-голубого стал нежно-серым.

Питычи дошел до бугров и запетлял в мешанине лощин, скатов и обрывов. Шуршание легкого ночного ветерка, скрип шагов и звуки собственного дыхания давно стали частью тишины. Охотник и воспринимал их, как не воспринимается долгая тишина. От нее только покой в душе и простор мыслям. И Питычи думал о том, как придет в бригаду, как встретят его дети и внуки и устроят в честь деда праздник. Будут петь песни о его охотничьих делах, об ордене, которым наградили его за работу, о долгих годах, которые он еще должен прожить на радость всем вокруг.

Неожиданно в мысли старого охотника вплелось далекое глухое жужжание. Вертолет? Вроде не похоже. Может быть, самолет, который летает из райцентра в Анадырь? Нет, нет. Самолет летит высоко, его голос растекается над всей тундрой и слышен сразу отовсюду, пока не увидишь его почти над головой. А это звук одного направления. Питычи повернулся. Да, звук идет сзади, от речки Мечег. Наверное, это совхозный вездеход.

Внезапно жужжание оборвалось. Питычи постоял минуту, вторую и пошел дальше. Да, совхозный вездеход. Как всегда, до паводка развозит по бригадам болотные сапоги, резиновые лодки и другие вещи, необходимые в летних кочевках.

Через полчаса новый посторонний звук, теперь уже впереди, за увалом, заставил Питычи остановиться. Он услышал шуршание и звяканье. Этот звук был ему хорошо знаком: так шумит зверь, убежавший от человека вместе с капканом. И, подтверждая догадку охотника, навстречу ему выскочил песец. Зверек заметил человека, но не остановился, а торопливо запрыгал к нему. Прыгал он боком, изогнувшись, на трех лапах. Сзади волочилась в снежной пыли цепь. В широко открытых глазах метались красные искры, из распахнутой пасти висел лиловый язык. Песец сунул голову между торбасами Питычи, закрыл глаза. Ногам Питычи передалась его дрожь.

Охотник посмотрел вокруг. Никого. Ни звука. Природа застыла в молчании. Питычи оглядел зверька. Какой толстый! Самка, Нэврикук. Капкан держал зверька за ступню левой передней лапы. Охотник подобрал конец стальной цепочки, сказал:

— Нэврикук, тебя ловил плохой человек. Разве он не знает, что в тундру пришла весна? А может быть, этот человек забыл, где поставил капкан? Тогда он еще и плохой охотник. Давай твою лапу, Нэврикук. — Питычи одной рукой ухватил лапу, второй сжал пружину.

Дужки капкана разошлись, и лапка легко выскочила наружу. Значит, Нэврикук попалась недавно, ступня не успела закоченеть и примерзнуть к металлу.

— Ты счастливая, Нэврикук, — сказал Питычи. — Теперь иди домой. Ну, иди, уже нечего бояться. Исполком давно закрыл зимнюю охоту.

Старик распрямил спину и прямо перед собой, на увале, из-за которого прибежала Нэврикук, увидел большого волка, Ины. Зверь смотрел на человека, высоко подняв голову. Слева от него вышла волчица, а еще левее и справа появились два годовалых волка. Склонив головы почти к снегу и вытянув морды, молодые волки продвинулись на несколько шагов вперед и легли, изготовившись к прыжку. Питычи оказался в полукольце. След улыбки на его лице растаял, оно закаменело. Узкие и без того глаза превратились в тонкие щели. Питычи видел сразу всех четырех волков. Крайних, молодых, — только боковым зрением. Лишь очертания тел. Но этого было достаточно. Говорят, главное в такую минуту не показать страха. У Питычи его не было. Но охотник знал, что не страха надо опасаться, а растерянности, которая всегда шагает рядом с неожиданностью. Вот и волки растерялись. Они шли по следу слабого да еще раненого животного. Такая охота сродни веселой игре, но вдруг вместо легкой добычи на пути — человек. А для волка это самый могущественный в мире враг. Питычи сразу увидел, что Ины в нерешительности; он поджал лапу. Конечно, ему приходилось встречаться с людьми. Поэтому и колеблется. И еще потому, что не сильно голоден, — вид у зверей сытый. Глаза волчицы в янтарной дымке, масляные: хранительнице рода, особенно сейчас, достаются лучшие куски. На первом месте у нее мысли о материнстве и, стало быть, о соблюдении осторожности. Нет, она первой не бросится.

Наиболее опасны дети, молодые волки, понял Питычи. За год жизни еще не успели ничего узнать о человеке. Значит, любой может прыгнуть. Волчата в возрасте Нинылина, юноши, когда каждый горит желанием показать свои способности и умение. И часто вопреки приказу старшего. А если один прыгнет, остальные последуют не раздумывая; сработает волчий закон. Потому главное — опередить их. Спокойно и уверенно Питычи медленно поднял руку над головой, другую положил на рукоять ножа, чуть тронул его в ножнах и сказал;

— Ины, разве это добыча? Ты смелый охотник и, наверное, мудрый вождь, Ины. Разве такая добыча нужна тебе? Посмотри на те вершины. Там живет Кытэпальгын, снежный баран. А ниже, в долинах, ты найдешь Ылвылю, дикого оленя. Они могучи, как и ты, с ними не стыдно сражаться. А преследуя такую добычу, — охотник тронул ногой Нэврикук, — ты теряешь свой вид, Ины. Видишь, как она трясется от страха. Стыдно мужчине пугать ее еще сильнее, Ины. Скажи мне, разве не прав твой старый враг, охотник Питычи?

Волки выслушали человека В его словах не было ни страха, ни насмешки — уважение. Правда, слышались нотки укора, но Ины принял укор. Он посмотрел на дрожащий комок под ногами охотника и сморщил нос, обнажив в небрежной улыбке зубы. «Мы сыты и вот решили развлечься, попугать Нэврикук, — говорил его вид. — Весной всем весело. Волкам тоже. До свидания, человек». Именно так понял его старый охотник, потому что волк, не опасаясь, повернулся к нему спиной. Это походило на жест уважения и доверия равного к равному. И молодые волки поняли, что перед ними не добыча, а такой же великий охотник, как их отец, глава стаи, Ины.

Питычи проводил взглядом волков и сказал:

— Ты совсем счастливая, Нэврикук. Да перестань дрожать, они больше не придут. Ины умный, он не станет в один день дважды подходить к человеку. А теперь я хочу отдохнуть, Нэврикук… — Старик опустился на снег, стесненно вздохнул и, стянув с головы малахай, вытер с лица обильный пот. Потом уставшая рука его легла на Нэврикук, пальцы машинально углубились в шерсть и стали гладить теплую, все еще пульсирующую мелкой дрожью кожу. Зверек так и не открыл глаз.

— Како-о, — почти беззвучно протянул старик. — Да-а…

Так Питычи просидел долго, мысленно снова переживая мгновения встречи. Он припомнил все до мельчайших подробностей. Наконец вздохнул, теперь уже глубоко и освобожденно.

— Тебя поймали мои дети, Нэврикук, — сказал, собираясь уходить, старик. — Я накажу их. А ты не сильно ругайся. Вот прими подарок.

Ой достал и положил перед носом зверька гольца. Потом перекинул цепь с капканом через плечо и пошел дальше, рядом со следом стаи. В душе под впечатлением пережитой встречи снова зазвучала музыка и родилась песня:

Все живое в нашем мире
Пусть богатое потомство
Принесет порой весенней
В гнездах, норах и кустах!
Всем удачи в их охоте:
Лыгиннээну на море,
Ины в горах, а Кораны,
Быстроногому оленю.
Корм в долинах, соль в лагунах
И хороших пастухов.
Пусть моржи плывут на льдинах,
Пипикыльгин точит травы,
Гусь летит, журавль курлычет
И дают потомство все…

Километрах в двух от места встречи со стаей дорогу охотнику пересекла распаханная полоса. Старик остановился. Недавно здесь прошли олени. Больше десяти. Размашистый шаг, крупные отпечатки — Ылвылю — дикари. Питычи посмотрел влево, куда уходили следы. У горизонта плавала в тумане большая горная страна Вэйкин, травяная. Там на многочисленных террасах всегда много корма. Там дикари спокойно переждут половодье. А где Ины? За оленьей тропой Питычи не увидел следов стаи. Тогда он нагнулся. А-а, вот они. Волки разбрелись по тропе. Волчица хватала шарики оленьего помета и жевала их. Молодые тоже. Потом стая выстроилась цепочкой и пошла за дикарями!