Георгий Береговой - Три высоты

• Название: Три высоты
• Автор: Георгий Береговой
• Жанр: Биографии и Мемуары

В этой книге автор размышляет о буднях своей профессии, рассказывает о сложном пути от курсанта осоавиахимовского аэроклуба до руководителя Центра подготовки летчиков-космонавтов. Летчик-штурмовик, летчик-испытатель, летчик-космонавт — три цели, которые он в разное время поставил перед собой, три высоты, которыми овладел, совершенствуясь в избранном раз и навсегда деле, ставшем для него содержанием и смыслом всей жизни.

---

В 19 часов 03 минуты по московскому времени я доложил на Землю, что вся намеченная на этот день — а значит, вместе с тем и на весь полет, если не считать самого приземления, — программа научно-технических исследований и экспериментов выполнена.

Последние записи в бортжурнал. Все, что нужно, сделано. Земля скоро скажет: пора!

Оглядываю еще раз закоулки отсека: все ли взял, не забыл ли чего-нибудь ведь ему предстоит сгореть при входе в плотные слои атмосферы. Отсек — это цена расставания с космосом. На Землю вернется лишь та часть корабля, которую принято называть спускаемым аппаратом.

Нет, все в порядке, и конечно же ничего не забыто. Все необходимые вещи и аппаратура давно увязаны и закреплены в кабине, там же и переносная портативная телекамера. Перебираюсь туда и сам.

Через несколько минут команда с Земли: посадка!

Программа спуска на кораблях «Союз» могла включаться автоматически — с Земли и вручную. Я включаю программу сам. Видно, как корабль, послушно выполняя ее команды, начал поворачиваться вдоль оси, чтобы направить сопло тормозного двигателя в противоположную траектории полета сторону. Для того чтобы сойти с орбиты и начать снижение, необходимо погасить скорость до расчетной величины.

Включился тормозной двигатель. «Союз-3», заканчивая свой четырехсуточный рейс, пошел на посадку. Впрочем, теперь это уже не тот «Союз-3», который еще несколько минут назад несся в просторах космоса, теперь это лишь отделившийся от него спускаемый аппарат — остальное сгорит в воздухе.

Вошел в плотные слои атмосферы. На термометре все те же семнадцать по Цельсию — система терморегулирования в кабине работает как часы. А ведь на обшивке сейчас несколько тысяч градусов! Правда, «Союз» не «Восток». У тех спуск был не управляемый, а баллистический. Обшивка от трения с воздухом в буквальном смысле слова пылала, да и перегрузки доходили до восьми — десяти единиц. А здесь перегрузки значительно меньше, порядка четырех-пяти единиц.

Когда я вновь заглянул в иллюминатор, Земля была уже совсем рядом. «Мать честная! — мелькнуло в голове. — Да где же я ахнусь?! До Земли рукой подать, а подо мной еще только Аравийский полуостров!» Но, взглянув на приборы, успокоился: высоты было более чем достаточно…

Опять, как в первые минуты после старта, подвело зрение. Весь спуск — от включения двигателя до приземления- занимает каких-нибудь полчаса. Глазам же, для того чтобы реадаптироваться, перестроиться снова с космических на земные условия, этого мало. Они все еще, так сказать, настроены на «космическую дальность». Привыкнув видеть Землю с высоты орбиты, какие-то семь-восемь десятков километров показались мне сгоряча сущим пустяком. Не дотяну, дескать, при такой высоте туда куда надо, сяду где-нибудь па склонах Иранского нагорья.

На самом же деле все шло как положено. Система управления исправно выдавала команды, ориентируя аппарат так, чтобы обеспечить посадку точно в заданном районе. Но, хотя я следил за показаниями приборов и отчетливо сознавал, что спуск проходит без отклонений, глаза по-прежнему отказывались принимать очевидное: Земля все еще казалась мне какое-то время значительно ближе, чем это было на самом деле…

Резкий рывок, удар — и сразу же тишина. Я понял, что сработала парашютная система. До приземления теперь остались считанные минуты…

А вот и оно — едва ощутимый толчок. Мягко, по-матерински бережно Земля приняла мой аппарат. И только тут я почувствовал, как сжалось на какой-то миг сердце, а в душу внезапно ворвалась жаркая волна радости: «Земля! Выходит, здорово я по тебе соскучился…»

Я быстро переоделся, открыл люк и ступил на землю. Она — словно поролон. Сделал несколько шагов — ну совсем ковер. И ноги будто ватные, и вместо суставов — металлические шарниры — последнее напоминание оставшейся в космосе невесомости. Впрочем, через несколько минут все прошло. Чувствую, земля, как ей и полагается, опять обрела свою привычную твердость, неколебимость, прочность — можно идти.

А навстречу уже бежали люди…

* * *

Со дня приземления «Союза-3» прошло семнадцать лет. Однако если понимать вещи не в буквальном их смысле, то полет мой не закончился и по сей день. Работая начальником Центра по подготовке космонавтов, я по-прежнему тесно связан с теми, кто сегодня стартует в космос. И как и прежде, считаю, что практическое освоение космоса — одна из самых масштабных, самых грандиозных и самых перспективных задач, какую человечество когда-либо ставило перед собой. Тем не менее находятся еще люди, которые пусть не часто, но все-таки спрашивают: а что дальше? Ну спутники, ну пилотируемые корабли, ну орбитальные станции — все это, конечно, хорошо. И все же — что дальше?..

Проще всего, конечно, было бы сослаться на многочисленные факты, наглядно свидетельствующие о тех преимуществах, которые уже сегодня сулит людям освоение космоса. Факты, о которых я уже не раз говорил.

Но главное даже не в этом. Главное — то, что мысль человеческая не имеет пределов своему могуществу. Люди никогда не откажутся от уготованных им самой природой великих дерзаний, в кругу которых достижение морально-нравственного и социального совершенства, как и грандиозные задачи освоения Вселенной, играют и будут играть особую, первенствующую роль. Во всяком случае, так думаем мы, коммунисты.

И далеко не случайно, что первый искусственный спутник Земли был выведен на орбиту именно в нашей стране, что первым человеком в космосе стал гражданин СССР, коммунист Юрий Алексеевич Гагарин. Коммунисты, люди, идущие в авангарде человечества, умеют не только дерзать, не только ставить перед собой и теми, кто идет вслед, масштабные задачи, грандиозные цели, но и уверенно воплощать в действительность свои великие идеи и замыслы.

Мы не только мечтатели, как писал когда-то в своей книге «Россия во мгле» известный английский писатель Герберт Уэллс. Мы — люди дела, не останавливающиеся во имя великих идей ни перед какими трудностями. История порукой тому, что это не пустые слова. Мало кто в мире, как, видимо, и посетивший в двадцатые годы нашу страну Герберт Уэллс, верил, что на нищей, опаленной войнами и интервенцией земле удастся осуществить великий ленинский план ГОЭЛРО, залить разрушенную страну электрическим светом, насытить ее необходимой для промышленности энергией. Однако электростанции были построены, а маловеры и злопыхатели посрамлены. Кое-кто также не принимал всерьез наши первые пятилетки, считая их вздорными и беспочвенными авантюрами, однако и они были выполнены, причем выполнены, как говорится, с лихвой.

Многим также казалось, что в таком сложном технически деле, как зарождение и становление космонавтики, требующем мощной научно-промышленной базы и колоссальной концентрации средств, первенствующую роль должна была бы сыграть такая ведущая в капиталистическом мире держава, как Соединенные Штаты Америки. Кстати, именно оттуда громогласно заверяли мир, что первенство в освоении космоса будет принадлежать американцам. Однако в действительности случилось иначе. Не английское, а русское слово «спутник» было в октябре 1957 года у всех на устах, не подданный США, а гражданин Советского Союза Юрий Гагарин облетел первым в апреле 1961 года на космическом корабле нашу планету. Именно ему выпало на долю осуществить дерзкую мечту своего великого соотечественника Константина Эдуардовича Циолковского — преодолеть путы земного тяготения и выйти в космос.

К слову сказать, сам основоположник космонавтики не раз выражал убежденность в том, что приоритет освоения космоса будет принадлежать именно нашей стране. На то у него были веские причины. Дочь Циолковского Мария Константиновна, вспоминая об этом, приводила слова великого русского ученого: «В одном я твердо уверен: первенство будет принадлежать Советскому Союзу!.. Я верю в это. Верю потому, что уж больно много внимания уделяют правительство и партия науке, технике». Сохранилась и пленка с записью голоса Циолковского, где он утверждал, что его предсказания близки к осуществлению: «Теперь, товарищи, я точно уверен в том, что и другая моя мечта — межпланетные путешествия, — мною теоретически обоснованная, превратится в действительность. Сорок лет я работал над реактивным двигателем и думал, что прогулка на Марс начнется лишь через много сотен лет. Но сроки меняются. Я верю, что многие из вас будут свидетелями первого заатмосферного путешествия». Предвидение ученого полностью оправдалось. Слова эти он сказал незадолго до своей смерти. А через каких-нибудь четверть века они стали фактом. Именно Советский Союз осуществил первый полет космического корабля с человеком на борту, и именно гражданин Советского Союза, коммунист Юрий Гагарин, стал первым в мире космонавтом.

Кое для кого на Западе это оказалось таким шоком, что там даже изобрели нелепицу, будто Гагарин, как известила читателей американская газета «Дейли ньюс», «внук русского князя, расстрелянного большевиками». Другой автор небылиц утверждал: «Бабушка Гагарина была женой князя Михаила Гагарина, которому принадлежали огромные поместья под Москвой и Смоленском».