Фридрих Незнанский - Профессиональный свидетель

• Название: Профессиональный свидетель
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, Олимп
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-024338-3 (АСТ),5-7390-1406-9 (Олимп)

Знаменитый юрист Гарри Рудник, защищавший интересы олигарха Клеонского, в свою очередь, оказался вынужден воспользоваться услугами адвоката, на роль которого был выбран Юрий Петрович Гордеев. В суть дела вникнуть он не успел. Рудник и Клеонский были вызваны на допрос к помощнику генерального прокурора Турецкому, но машина, в которой они подъехали к Генпрокуратуре, была взорвана на глазах у изумленного Гордеева. Теперь и жизнь самого адвоката в опасности, только вот кто и откуда ему угрожает?

---

Гордеев хмыкнул:

— Это, как я помню, говорилось и полтора года назад. Но сейчас…

Она резко вывернула руль вправо, и Гордеева немного прижало к стеклу.

— Я в разводе-два, если так понятней. В процессе. За то время, что мы не виделись, успела еще раз выйти замуж и еще раз почти развестись. Будет интересно — расскажу, без проблем, ты же знаешь. В моей личной жизни — все, как в правовом государстве: что не запрещено, то разрешено.

— У вас тут все — два, как я посмотрю, — заметил Гордеев. — Развод-два, «Чупринка-2» из этого самого закутка, как он там у вас называется, такой уникальный?.. Или он один?

— Он точно один, — почему-то мрачновато усмехнулась Валентина и спросила: — А что ты слышал про Чупринин Закут? У меня сейчас как раз дело с этим местом связано.

— Мне сказали, что вода минеральная, которую там добывают, — самая лучшая.

— А… То есть больше ты про него ничего не слышал?

— Вроде нет.

— Понятно. Нет, Юрочка, она не самая лучшая, а просто единственная. Есть и еще вода, но та — халтура минерализованная, а эта — настоящая, не хуже, чем на Северном Кавказе.

— А что у тебя за дело, не расскажешь?

— Пока рано, — коротко объяснила она, и он вопросов больше не задавал.

Наконец они подъехали к ее дому, и, пока Валя парковала машину, чтобы завтра удобнее было выезжать — сразу же лицом к городу, Гордеев смог оценить внешний вид жилья. Это действительно оказался пригород, и — самый настоящий особняк, причем поставленный явно бог знает когда и бог знает кем, по дизайну и архитектуре это было заметно.

— Ну как? — спросила она.

— Прямо усадьба! — восхитился Гордеев.

— Скажешь тоже.

Оказалось, дом этот она купила почти год назад, к своему второму замужеству, сейчас жила тут одна, хотя, по сути, только-только его обставила. Валя сказала, что дом был построен в 1931 году, когда здесь жил командующий округом командарм 2-го ранга Чебанадзе. А за дюжину лет до него на этом же самом месте дислоцировался штаб какого-то колчаковского генерала, и прямо вот в этом белогвардейском штабе «верховный правитель российского государства» адмирал Александр Васильевич Колчак, как известно, отличавшийся крайней скромностью и неприхотливостью в быту, часто останавливался и ночевал на своей походной кровати. Такое вот историческое место. Большая веранда и балкон шириной во весь фасад. Что чаи гонять, что водку пить, наверно, все здесь было делать одинаково замечательно. А в двухстах метрах отсюда фактически уже начинался лес.

С ума сойти — вот так жить, подумал Гордеев, но так и не понял, что сам имел в виду, крайнюю степень восторга или наоборот. Скорее восхищения перед чем-то неизведанным, вроде инопланетного корабля.

В доме оказалось два этажа и семь комнат — четыре на втором этаже и три на первом. Кроме них, на первом этаже располагалась большая, метров в двадцать квадратных, кухня, а под ней — три подвала. В одном из подвалов специально для командарма Чебанадзе было построено очень специальное сооружение — сацнахели — там выдавливался виноградный сок, в другом делали вино для его домашней коллекции, в третьем — хранили это сокровище.

— Феноменально для тридцать первого года! Но где же он брал в Белоярске виноград? — поразился Гордеев.

— Чебанадзе был тут большой человек, — пожала плечами Валя. — Виноград ему привозили на специальном самолете из Батуми. У него в роду, видишь ли, все были виноделами, так что это вроде как он наверстывал упущенное за годы Гражданской. Между прочим, построил тут, в Белоярске, винно-водочный завод. У Сталина одно время в любимчиках ходил.

— Ты знаешь такие подробности?..

— Ну, во-первых, как я уже сказала, Чебанадзе для Белоярска — действительно крупная, или, как сейчас принято говорить, знаковая фигура, а во вторых, — тут она улыбнулась, — так вышло, что я училась в одной школе с его внуком. Его потомки и сейчас тут живут.

— Смотри как! — удивился Гордеев. — Любопытно, ведь обычно эти знаменитые красные командиры исчезали бесследно, а семьи их становились лагерной пылью.

— У Чебанадзе исключительная судьба. Совершенно нетипичная. Ты еще что-то хочешь о нем узнать, господин историк?

Между тем они были уже на втором этаже, в спальне.

— Извини. Пошел он к черту, этот красный герой! — И Гордеев впился в губы хозяйки дома.

Про ужин они вспомнили несколько часов спустя. Спустились на сверкающую чистотой кухню, и Гордеев подумал о том, как же ей удается содержать в чистоте этот огромный дом? Словно читая его мысли, Валя сказала, нарезая холодную буженину:

— Приходится держать домработницу. Но я все равно рада, что у меня есть этот дом. Если бы ты знал, сколько я о таком мечтала!

— А я рад, что ты можешь себе это позволить. Это говорит о том, что дела у тебя и в самом деле неплохи, — отметил Гордеев, разливая красное вино по бокалам. — Ну, так все же расскажи мне о муже, раз уж сама предложила.

Она негромко вздохнула:

— Давай… со встречей, что ли!

Выпили. Немного пожевали.

— Особенно рассказывать нечего. Мой нынешний муж и есть внук Чебанадзе. Его зовут Реваз. Он театральный режиссер. Примерно твоих лет, хотя… я ведь даже не знаю, сколько тебе, Юрочка. Сорок уже есть?

— Замнем для ясности, — предложил Гордеев.

— Ну и дела! — всплеснула она руками. — Интересно у нас получается! Я вроде бы женщина, это же у тебя сомнений не вызывает, верно? Но ты все про меня знаешь, в том числе и про возраст, а теперь, вот даже с мужем заочно познакомился. Я же о тебе — шиш с маслом. О чем это говорит?

— С бывшим мужем, — уточнил Гордеев.

— С фактически бывшим.

— Ваша честь, прошу последнюю реплику считать недействительной и занести это в протокол, — воззвал Гордеев к воображаемому судье.

— Ладно, считай, занесено. Так о чем же это говорит, мой дорогой?

— О том, что я, как юрист — профессиональнее тебя. Ты мне рассказываешь то, что мне нужно знать, потому что я этого хочу, а я тебе — не рассказываю того, что тебе знать совсем не обязательно, тем более что на самом деле ты этого знать и не хочешь.

Она смотрела на него долго и довольно грустно. Отчего-то вздохнула.

— Может быть, может быть…

Пауза затянулась.

— Вообще-то ты рассказывала о своем Ревазе, — напомнил Гордеев.

— Помню пока еще, в маразм не впала, несмотря на свой преклонный возраст.

— Ну хватит, Валечка!

— Ладно. Реваз — человек очень творческий и… совершенно ненормальный. Впрочем, наверно, таким и должен быть грузин, уже во втором поколении рождающийся в Сибири. Он тут… — она поискала подходящее сравнение. — Как банан, что ли, тропический, в общем, фрукт, понимаешь? У нас же морозы за тридцать, а он хоть и местный, но до сих пор в толк взять не может, для чего зима существует.

— Наверно, высокий жгучий брюнет? — деланно ревниво уточнил Гордеев. — Стройный, как березка, широкий в плечах, как целый Тбилиси, верно?

— Все наоборот: маленький, толстоватый, лысоватый.

— Быть не может, ни за что не поверю, что ты в такого втрескалась!

Валя, смеясь, кивнула на стену позади Гордеева. Тот повернулся и увидел фотографию. На ней Валентина стояла обнявшись с каким-то небольшим мужичком на фоне большого загадочного забора.

— Так, значит, он театральный режиссер… Ну что ж, понимаю, — тоже смеясь, сказал ГорДеев. — Интересная жизнь, наверно?

— Невозможная, — уточнила Валя. — Совершенно невозможная. Я встаю в шесть — он спит, я уезжаю на работу в семь — он спит, я приезжаю в обеденный перерыв — он спит, я приезжаю с работы усталая, с ног валюсь, а у него только день начинается и настроение — лучше не бывает. Потом вваливается его тусовка театральная, и начинается какая-то абракадабра: Юджин О’Нил — то, Жан Жене — это, Ленком — это отстой, Фоменко — это сила, и так далее… Литературные споры, киношные, такие, сякие, я поначалу в них ничего не понимала, но потом, знаешь, к. своему ужасу, даже стала втягиваться как-то в эти полуночные бдения. Дым коромыслом и беспрерывное застолье.

— Это железное здоровье надо иметь, — уточнил Гордеев.

— Точно. Сперва мы у него жили. У него в городе большая квартира, у меня тоже ничего была. На работе моей такая жизнь, конечно, паршиво отражалась, да и вообще постепенно как-то все наперекосяк пошло. Ну а когда я дом его деда купила, тут уж совсем плохо стало… Дом-то, кстати, бесхозный стоял. Раньше тут музей был — героев революции и Гражданской или что-то в этом роде, потом какие-то коммунальные службы гнездились. А потом вышла такая возможность, ну и я ее не упустила. В долги, правда, немного залезла. Ну да ничего, не жалею. Я сюда когда приезжаю после работы, мне уже никто не нужен. То есть не то я хотела сказать… Я здесь правда счастлива, Юра, ты веришь?