А. Подчасовой - Враги народа

• Название: Враги народа
• Автор: А. Подчасовой
• Издательство: Партиздат ЦК ВКП(б)
• Жанр: Публицистика
• Год: 1937

Единодушным одобрением встретил советский народ приговор Военной коллегии Верховного суда по делу участников антисоветского троцкистского центра. На фабриках и заводах, в колхозах, на общегородских митингах трудящихся прокатилась бурная волна народного гнева против подлых изменников и предателей нашей родины, против убийц рабочих и красноармейцев, против германских и японских шпионов, поджигателей мировой войны, действовавших по прямому указанию лютого врага народа — Троцкого. Нет сомнения, что справедливый приговор суда встретит одобрение всего передового человечества: этот приговор избавляет человечество от банды фашистских псов, поджигателей мировой войны, которые вместе со своими фашистскими хозяевами готовили гибель десяткам миллионов трудящихся.

---

Заговорили… Но степень полноты и откровенности признания определяется прежде всего полнотой собранных против них улик. Подсудимые признают то, что уже раскрыто следственными органами НКВД и прокуратуры. Обвинение обосновано строго фактически. Преступник убеждается) в том, что его роль в контрреволюционной организации известна. Против него свидетельства других участников, документы, точные данные.

Эта точность, обоснованность обвинения — важнейшая черта всех процессов. Подсудимые подавлены прежде всего тяжестью неоспоримых улик. Бессмысленно отрицать свою вину перед лицом очевидности. Запирательство в таких условиях только подтверждает виновность. На суде оно поставило бы подсудимого в жалкое и смешное положение. Так было, например, с И. Н. Смирновым на процессе троцкистско-зиновьевского центра. Организатор троцкистских банд пытался отрицать факты, строго проверенные, точно установленные. Его высмеивали и разоблачали собственные его единомышленники и жена.

Но откровенное признание тех фактов, которые установлены следствием, далеко еще не означает подлинной и честной откровенности, полного и окончательного признания своей вины. Враги народа остаются верны себе иногда вплоть до последней минуты. На первом процессе о подлом убийстве Сергея Мироновича Кирова презренные Каменев и Зиновьев, убедившись в том, что подлинная их роль еще до конца не раскрыта, со всей «откровенностью» признали свою политическую и моральную ответственность за убийство. Они скрыли за этой своей «откровенностью» руководящий террором объединенный центр троцкистов и зиновьевцев.

А когда следственные органы раскрыли и этот центр и Каменев, Зиновьев и прочие оказались на скамье подсудимых уже в качестве прямых и непосредственных организаторов убийства товарища Кирова, они снова со всей «откровенностью» признавали эту свою вину, которую уже никак нельзя было отрицать. Но они скрыли о существовании «параллельного центра» и подпольной организации, предполагая, что органы НКВД еще не напали на след преступников.

Отсюда ясно, почему признаются подсудимые. Бессмысленно отрицать факты, подтверждаемые неопровержимыми свидетельствами. Но почему подсудимые стараются уверить суд в своей полной откровенности, в своей искренности?

Богуславский и Муралов объяснили суду мотивы признания своей вины. Каждый говорил по-своему. В основном это одни и те же мотивы. У каждого после ареста оформилось сознание полной безнадежности того дела, за которое они шли на смерть. Арест был крахом — и организационным: и личным.

У одного перелом произошел раньше, у другого позже. Но и у Богуславского и у Муралова этот крах был подготовлен всем предшествующим развитием их преступной работы. Сомнения разъедали их — и тем больше, чем больше выяснялась разница между словами, директивами Троцкого и подлинной советской действительностью.

Троцкий говорил: Советская страна идет к гибели. Факты говорили: страна крепнет. Троцкий говорил: надо возвращаться к капитализму. Факты говорили: страна строит социализм. Троцкий говорил: в стране должна расти нищета. Факты говорили: в стране растет благосостояние трудящихся.

«Я ведь не слепец!», — говорил на суде Муралов. Его личная озлобленность, его холопская преданность Троцкому вступали в спор с фактами. Как и все троцкисты, он варился в своем троцкистском соку. Но и тут «новейший курс» Троцкого на террор, на вредительство, на измену родине смущал.

Чтобы на суде в ожидании грозного приговора, перед миллионами народа, сохранить твердость и мужество борца, надо иметь в себе ту нравственную силу, ту душевную цельность, какие даются только сознанием своей правоты, убежденности в силе и красоте своего дела, готовностью умереть за родину, за народ, за революцию, за социализм. Вот почему презирают буржуазный суд, отказываются от показаний, не признают своей вины подлинные революционеры, сыны пролетариата. Они, напротив, гордо развертывают на суде свою программу, не прося снисхождения для себя и не ожидая милости.

Но нет и не может быть ни душевной цельности, ни нравственной силы у изменников родины, у предателей рабочего класса, у людей, которые бандитизм сделали своей политикой, у равнодушных убийц рабочих. Эти люди разъедены внутри гнилью. Ненависть и озлобление заменяли им убежденность. Покуда они были на свободе, они держались спайкой разбойничьей банды. Потерпев крах, оказавшись в изоляции, они сразу ощутили всю пустоту своей души, разъеденной гангреной предательства.

Богуславский и Муралов просили суд поверить искренности их мотивов. Но троцкисты уже показали, что искренности их такая же цена, как и правдивости их. Они отрекаются и каются сегодня, чтобы нагадить на том же месте завтра. Двурушничество стало их второй природой. «Искренность» признаний служит средством прикрытия законспирированных организаций.

«Правда» от 27 января 1937 г.

Л. Ровинский СОДРУЖЕСТВО ШПИОНОВ

В ряду подсудимых Строилов выделяется одной особенностью; он был, не в пример своим собратьям по скамье подсудимых, вначале просто шпион, без троцкистских одежек. Беспартийный инженер Строилов был в 1930 г. в Германии в служебной командировке. Опытный глаз германских разведчиков быстро установил, что есть все возможности выработать из него первоклассного шпиона и диверсанта.

Разведчики не ошиблись в выборе. Две-три беседы со Строиловым, подсунутая ему грязная книжонка Троцкого, плотный завтрак у руководителей германской фирмы, связанной с разведкой, а затем — шантаж. И Строилов продался — стал шпионом, вредителем.

Своим «злым духом» он считает фон-Берга, который беседовал с ним «неизвестно от какой фирмы, а знал все». Этих «злых духов» германской разведки еще много повстречалось на диверсантском пути инженера Строилова.

Допрос Строилова раскрывает картину большой, разветвленной шпионско-вредительской работы немцев в каменноугольной промышленности СССР — и под видом «технической помощи» и посылкой в наши шахты вместо специалистов по добыче угля специалистов по производству взрывов, поджогов и убийств.

Разоблаченный Строилов спокойно, даже как бы академически, перечисляет огромный список совершенных им злодеяний. Здесь и кражи чертежей. И попытки сжечь машинный зал. И заведомо преступная проектировка скреперных лебедок. И удорожание себестоимости угля. И взрывы. И провокационная деятельность среди рабочих. И, разумеется, шпионаж. На всем этом лежит печать и рука германских «специалистов» по шпионажу и диверсии, которых Строилов рекомендовал и поддерживал. Взрыв копра шахты 5–6 готовил немецкий инженер Шебесто, пожары на шахте 7— немец-маркшейдер Отто, вредительские проекты составляли тоже три немца, выдававшие это за «рационализацию».

Дошло до того, что уже сам Строилов в страхе за свою шкуру стал кричать собратьям по шпионажу: перехлестнули! засыпемся! Но германские хозяева нажимали, требовали новых диверсий, новых краж секретных документов, новых взрывов, поджогов и убийств. Бесстрастно сейчас сообщает суду Строилов об одной из диверсий: «получился адский взрыв; несколько детей погибло»— словно речь идет о самых невинных вещах…

Что же связывает этого изменника родины с его нынешними собратьями по скамье подсудимых? Как стал Строилов троцкистом? И что общего у него, например, с Лившицем, которого сегодня же допрашивает Верховный суд, в один день со Строиловым и по одному и тому же делу?

Путь Лившица как будто совсем иной, чем жизненная дорога Строилова. Не в пример Строилову он, Лившиц, — старый, закоренелый троцкистский волк. И сейчас, перед микрофоном суда, он говорит не торопясь, обдумывая каждое слово, чтобы не проговориться, не сказать Верховному суду больше, чем уже есть против него улик, не сказать больше того, что уже скрыть никак невозможно. Вылупив рачьи глаза свои и отпивая воду большими глотками, точно для того, чтобы выиграть секунды на раздумье, показывает Лившиц суду, как приступил он к вредительской работе на транспорте.

Жутью веет от показаний Лившица, которые он словно выцеживает сквозь зубы, грассируя и заикаясь. Партия поверила его раскаянию, отходу от троцкизма и назначила его на ответственный пост начальника Южной железной дороги, затем Северокавказской, потом Курской, а впоследствии заместителем наркома путей сообщения. Но для Лившица и его троцкистских друзей, как для профессионалов предательства, доверие означало лишь возможность больше вредить, воровать, убивать рабочих, готовить террористические акты, устраивать крушения.

Лившиц, руководимый Пятаковым и Серебряковым, стал подбирать троцкистские кадры на транспорте. Троцкистская банда и се хозяева отлично понимали, что железнодорожный транспорт— важнейший нерв страны, и делали попытки перерезать этот нерв то в одном, то в другом месте. Лившиц на Южной дороге не давал вагонов под уголь. Лившиц на Северокавказской дороге срывал налив нефти. Лившиц на каждой дороге, где он был, устраивал крушения поездов. Лившиц в НКПС давал участникам своей шайки на местах задания — побольше крушений! Побольше жертв! Больше ломать паровозов и вагонов! Больше портить путей! Дольше и хуже ремонтировать и строить!