Гено Генов-Ватагин - Скажи им, мама, пусть помнят...

• Название: Скажи им, мама, пусть помнят...
• Автор: Гено Генов-Ватагин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1974

В книге, состоящей из отдельных рассказов, повествуется о боевом пути партизанского отряда имени Христо Ботева. Автор, в прошлом активный подпольщик, партизан, ныне генерал-лейтенант болгарской Народной армии, яркими красками рисует героическую борьбу лучших сыновей болгарского народа за освобождение своей страны от монархо-фашистского ига.

Заключая последние страницы своих воспоминаний рассказом о вооруженном восстании болгарского народа в сентябре 1944 года, автор подчеркивает решающую роль Советского Союза в разгроме гитлеровской Германии и то огромное влияние, которое оказали успехи Советской Армии на развертывание партизанского движения в Болгарии.

Книга представляет интерес для широкого круга читателей.

---

«Что случилось? У Бойчо кипит бой, а у других — затишье! — Мое сердце забилось в тревоге. — Ясно, что враг продвигается только по тропинке. Кто знает, сколько их? В любой момент они могут пробить оборону, ворваться на наши позиции и ударить с тыла. И тогда пьяный полицейский сброд может уничтожить весь отряд!» Эти мысли мелькнули в моей голове молниеносно. Я вскочил на ноги.

— Товарищи! — громко крикнул я. — Слушай мою команду! Пейчо, Стоян, Филипп, за мной, вперед, к тропинке, остальным оставаться на местах! Ура-а-а, бей врагов!

Мы бросились на помощь Бойчо как раз вовремя. Пять партизан сражались с десятками полицейских. Вражеские пули отламывали щепки с деревьев. Партизаны других отделений тоже прибежали на помощь. Схватка приняла неожиданный оборот. Мы отбили атаку врага. Несколько полицейских остались на поле боя. У нас жертв не было, даже никого не ранило.

— Стойте, не надо их преследовать! — остановил я чересчур вошедших в раж товарищей. — Перестрелка, несомненно, привлечет сюда новые силы противника. Займите свои прежние места, ведь мы не знаем, откуда они появятся.

Было чрезвычайно важно, чтобы мы не увлеклись преследованием спасающейся бегством группы карателей. В противном случае это могло привести к тому, что отряд окажется раздробленным, да еще на открытой местности. И когда подойдет подкрепление, нас могут окружить в поле.

Поступили правильно. Не успели мы еще полностью подготовиться, а уже завязалась новая перестрелка, на сей раз противник наступал с юга. Сейчас в бой вступило подразделение Стеньки, а вслед за ним сразу же и все остальные. Враг нас обнаружил и начал атаковывать со всех сторон. Наиболее упорно он рвался туда, где залег Стенька со своими людьми. Я направился к нему, чтобы выяснить положение. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что Стенька разжился автоматом! Я помахал ему рукой:

— Ну как там у вас? Все в порядке?

— В порядке, разве не видишь! — подмигнул мне он, указывая на свой сверкающий на солнце автомат. — Ребята не отступят!

Бой длился целый час. Врага мы разбили наголову, и он в беспорядке отступил к селу Златосел. Мы собрали трофеи и поднялись на ближайший скалистый холм, где, как выяснилось, были еще более выгодные для обороны позиции. Выставили посты.

Слави подтолкнул меня локтем:

— Ватагин, мы им задали такую взбучку, что у них штаны прилипли к телу! Убегали, окончательно потеряв рассудок. У нас же не оказалось ни одного раненого. Пусть и впредь нам так везет!

Я молчал. У меня сердце замирало от радости, от огромной радости.

— Это уже победа, — заявил я. — Враг нас будет помнить.

— Ну, что вы скажете, не отправиться ли нам в горы? — спросил Слави.

— Думаю, пока что в этом нет необходимости, — добавил я. — Противник может снова напасть на нас.

— Для надежности останемся до вечера здесь, — предложил Бойчо. — Позиции у нас прекрасные. Если они нападут, будем отбиваться, пока не стемнеет, а потом уйдем в горы.

Только Бойчо встал, чтобы сообщить об этом товарищам, как раздался чей-то крик:

— Каска! Огонь! — И выстрел нарушил тишину.

Мы умолкли. Я выскочил из-за большого камня и приготовился к бою. То же самое сделали и другие товарищи. В тот же миг прозвучал другой голос:

— Убили Миладина!.. Подождите, что вы делаете, мы же свои!

Я понял, что произошло что-то страшное, и отправился к месту происшествия. Миладин лежал мертвый с пробитой головой.

— Кто стрелял, почему? — спросил я строго.

Вместо ответа я услышал неподалеку какой-то шум. Посмотрел: два человека боролись.

— Что ты делаешь, с ума, что ли, сошел? Держите его крепче! Товарищ Ватагин, иди сюда, а то Иванчо…

Иванчо едва дышал в объятиях Пейчо, который сжал его, сколько хватало сил, и уговаривал не делать глупостей.

— Успокойся, разберемся, ты же не виноват. Война, — продолжал убеждать его Пейчо. — Слышишь, ты же не виноват, произошла ошибка.

Иванчо вроде бы и слушал, но до него явно ничего не доходило. Он до такой степени расстроился, что почти безжизненно повис на руках Пейчо.

Что же, в сущности, произошло?

Группу, в которую входил Миладин, послали собирать оружие и одежду убитых полицейских и солдат. Выполнив задание, партизаны через лес отправились к вершине, где мы занимали позиции. Миладин, который нес ворох полицейской одежды и оружия, видимо для удобства, решил надеть на голову солдатскую каску.

Иванчо, стоявший на посту, вооруженный турецкой винтовкой, подумал, что навстречу идет полицейский. Он выстрелил. Ему и в голову не пришло, что это могут быть свои.

Но после выстрела и началась трагедия. Откуда мог знать Иванчо, что идет Миладин, а не полицейский? После одержанной большой победы этот трагический случай омрачил наше настроение. Иванчо не решался смотреть нам в глаза. Он громко плакал, умолял расстрелять его или позволить самому пустить себе пулю в лоб. Ему трудно было перенести этот удар. Иванчо считал, что его место рядом с Миладином, которого он любил, как брата.

Немало товарищей погибло у меня на глазах, но этот случай был поистине ужасен. Мы не знали кого оплакивать: молодого Миладина или парализованного горем Иванчо.

Дорого обошлась нам эта победа.

КАДИЛО ПОПА НЕОФИТА

Луна появилась из-за двух курганов, которые, как вечные стражи, стояли на восточной окраине села Брезово, осветила дорогу в Чирпан, сжатые поля и отяжелевшие от крупных гроздьев виноградные лозы. Ночь стала светлой, как день, настолько светлой, что мы различали даже янтарные гроздья винограда.

Мы с Йонко шли и слушали лунную сказку ночи. Как же прекрасен наш край! До чего же приятно быть в пути в такую ночь!

Луна, словно лодка, плыла по усыпанному звездами небу. Слышалось тихое журчание Коджабеглийской реки, раздавались звуки падающих на землю налившихся сладким соком крупных яблок.

Йонко наклонился, поднял яблоко и хотел уже его надкусить, но побоялся даже этим нарушить царящий вокруг покой. И, подержав его, выпустил из рук.

Перед нами раскинулись села Брезово, Чоба, Зелениково, Дрангово, притихшие, как стада в ночи. Только собачий лай то там, то здесь нарушал тишину звездной ночи. Мы шли, и нам не хотелось даже разговаривать. Все казалось нам ясным, совсем как эта лунная ночь. Наши мечты и помыслы словно бы растворились в лунном свете.

Мы бесшумно двигались и мысленно переносились в мир детства. Вот и наше поле, вот и старая груша, под которой мы много раз ели соленый таратор[16].

Перейдя через дорогу в село Чоба, мы спустились в долину реки, к нижней окраине села Брезово. Жернова Мрывковой водяной мельницы молчали. Здесь, на этом месте, будучи детьми, мы встречались с Йонко и не раз затевали настоящую войну между мальчишками из его и нашего села. Мы изображали тогда две воюющие армии, сражавшиеся за богатые спорные пастбища.

Мы подошли к нашему кварталу, и я явственно ощутил запах роз и теплого хлеба, который с таким трудом достается крестьянам. Весь квартал спал после изнурительной дневной работы, чтобы снова встретить рассвет на полях.

Мы перелезли через ограду сада. Йонко остался стоять у стены под тенью сливового дерева, а я тихо постучал в дверь.

Мама еще не ложилась, пряла шерсть.

— Это ты, сынок? — сказала она. — Я очень испугалась, услышав стук: уж не заявились ли снова те негодяи? Каждый вечер кружат вокруг дома, тебя поджидают. Не заметил ли тебя кто-нибудь?

— Не так легко меня увидеть, мама, — успокоил я ее и поцеловал.

Отец поднялся с постели, обнял меня.

— Опасно, Генко, берегитесь, они совсем взбесились. Ходят по селу пьяные, буянят. Теперь я боюсь и за Ивана, — проговорил отец.

Брата Ивана дома не оказалось. Он поехал в город по делам, и отец беспокоился, как бы его не схватила полиция.

Мама поспешно бросилась к стенному шкафу, достала хлеб, брынзу, перец и завернула все это в какую-то домотканую скатерть. Пока я наспех закусывал, она рассказывала о том, где и что она слышала и видела.

Вчера приходил старый поп Неофит, чтобы окропить дом за здравие. Мой отец, который недолюбливал церковников, вышел во двор, но поп и не подумал убраться восвояси.

— Покроплю, — сказал он, — за здравие Генко. Может, господь бог меня и послушает. Я знаю, что Генко неплохой парень.

И отец, который сначала хотел прогнать попа, как-то сразу преобразился, даже улыбнулся в усы. Почему бы не позволить покропить дом за здравие сына, ведь поп это решил сделать из хороших побуждений.

Поп Неофит сделал несколько шагов, натянул на свое огромное широкоплечее тело епитрахиль, раздул кадило, даже насыпал в него ладан и, посмотрев через окно в небо, крикнул во весь голос:

— Да сохранит господь вашего молодца!

Мама, хоть и не очень-то верила в бога, зажгла лампадку перед иконой с изображением святого Георгия на колеснице, запряженной белыми лошадьми, и помолилась богу, чтобы он хранил меня. После этого она успокоилась, щедро угостила попа анисовой водкой и пожелала ему здоровья. Вдохновленный анисовкой, поп еще больше оживился, высоко поднял кадило и запричитал: